«Наше учреждение отличается от других следственных изоляторов города Москвы и Московской области наличием в его штате многопрофильной больницы, выполняющей функцию оказания профессиональной помощи лицам, заключенным под стражу на 716 коек», – написано на официальном сайте СИЗО-1 «Матросская тишина». На одной из таких коек, не по своей воле, но в надежде на профессиональную помощь, оказался и 59-летний Юрий Черваков, которого перевели сюда из подмосковного СИЗО-7, где ему еще в ноябре прошлого года на стадии следствия поставили диагноз: «Плоскоклеточный рак с ороговением, метастаз в лимфоузел». И там же в СИЗО-7 специальная врачебная комиссия на основании Постановления Правительства РФ №3 «О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений» от 2011 г. дала заключение, что указанное заболевание «препятствует нахождению под стражей», то есть, как принято говорить в подобных учреждениях – обвиняемого «актировали».
На основании этого заключения 9 декабря Юрия Червакова освобождают из под стражи. А 20 февраля 2014 года суд приговаривает его к 3,5 годам лишения свободы. Червакова берут под стражу в зале суда и опять помещают в СИЗО-7. 20 марта его переводят в больницу «Матросской тишины» для медицинского освидетельствования.
Напомню, осенью ему уже диагностировали рак, и по этой причине «актировали». Но «актировали» как обвиняемого, а теперь Черваков стал осужденным.
Поэтому надо вновь проходить комиссию, хотя можно подумать, что в изоляторе его излечили от рака.
Через шесть дней Червакова осматривает тюремный врач-хирург, который находит на шее осужденного «опухолевидное образование размером 10х10х10 см». Онколога на консультацию приглашать не стали. По словам Червакова, врач ему так сказал: «Это никакой не рак. Надо резать, а то лопнет». Черваков письменного согласия на хирургическое вмешательство не давал, но, как написано в медицинском заключении, была «произведена пункция образования. Получено 10 мл сливообразного гноя. Диагноз: Аденофлегмоны и нагноившиеся гематомы шеи». Как говорит Юрий Черваков, для обезболивания хирург использовал новокаин. Может доза была неверно подобрана, или новокаин не тот препарат, что следовало использовать при подобных хирургических манипуляциях, но осужденный уверяет, что испытывал сильную боль, когда ему «вырезали шишку». Тюремный хирург по итогам операции прописывает антибиотики и ежедневные перевязки.
На следующий день после операции шея начала болеть еще сильнее, стало трудно есть, а опухоль увеличилась в размере. Хирург настоятельно предлагает Червакову еще одну операцию. Как говорит Черваков, врач ему сказал, что «фильтры отгнивают, поэтому надо резать еще». Черваков отказывается…
Первичный очаг заболевания так и не найден. Хотя по словам Червакова, начальник больницы Самсон Мадоян не раз заявлял ему: «Я найду очаг, я найду очаг». Очаг в тюремной больнице до сих пор не нашли.
Лишь через месяц Юрия Червакова направляют на консультацию к врачу-онкологу в ГБУЗ «ОКД №1 ДЗМ», где ему ставят диагноз: «Метастазы в лимфоузлы шеи с обеих сторон невыявленного первичного очага, состояние после вскрытия опухоли. Метастазы неоперабельные. Плоскоклеточный рак. Нуждается в паллиативном химиолучевом лечении».
И вот только после этого в больнице «Матросская тишина» специальная врачебная комиссия дает заключение, что заболевание Червакова попадает уже под другое Постановление Правительства РФ №54 от 2004 г. «О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью», и поэтому он может быть представлен к освобождению от отбывания наказания, то есть «актирован». Под заключением стоят четыре подписи, в том числе нач. больницы С.В.Мадояна и врача-хирурга Э.В.Калмыкова.
«Актированный» Черваков очень боится, что вместо того, чтобы отпустить его на свободу, из «Матросской тишины» его вернут обратно в СИЗО-7 подмосковного г. Егорьевска, и только оттуда он сможет выйти на волю. Сколько продлится этот этап неизвестно, а у человека уже неоперабельная стадия заболевания.
Юрию Червакову вот с этой неоперабельной стадией метастазов и сильными болями в больнице «Матросской тишины» для обезболивания колют лишь баралгин. Баралгин не помогает. Других лекарств местные врачи не предлагают. Сокамерники говорят, что Юрий почти не спит – ему больно лежать.
На шее у осужденного Юрия Червакова огромная опухоль с окровавленной повязкой. В очередной перевязке ему отказывают. Перевязки по праздничным дням в больнице СИЗО «Матросская тишина» не делают. Пообещали, что окровавленный бинт заменят после праздников «трудящихся»…
Еще на одной из 716 коек больницы в «Матросской тишине», где, согласно сайту СИЗО-1, «получают квалифицированное лечение заключенные, привозимые на лечение со всех следственных изоляторов города Москвы», сидит 37-летняя Эльвира Караева. У нее опухшие бордово-синие кисти рук. Говорит, что руки синеют, когда сильно болит сердце. Ей тяжело двигаться и дышать. До того, как Эльвиру в феврале этого года взяли под стражу, в Научном центре сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева ей поставили диагноз: «Инфекционный эндокардит с поражением трикуспидального клапана». Там же должны были сделать операцию. Но не успели, по решению суда Караеву приговорили к двум годам лишения свободы и взяли под стражу в зале суда. Ее поместили в 6-й женский изолятор, а затем перевели в больницу «Матросской тишины».
9 апреля осужденной Караевой здесь выдали заключение: «В соответствии с п.28 Перечня заболеваний Постановления Правительства №54 от 06.02.2004 г. не может быть представлена к освобождению от отбывания наказания в связи с заболеванием», то есть осуждённая Караева не попадает под «актировку». Под заключением четыре подписи – главрача С.В.Мадояна, зам.нач. по клинико-экспертной работе И.А.Бархотовой, врача-терапевта Л.В.Княжевской и врача-инфекциониста Е.Г.Молоковой.
Пункт 28, на который ссылаются в заключении, требует, чтобы бактериальный эндокардит был затяжного течения. Как определить затяжное течение болезни? У Эльвиры этот диагноз уже два года. Это затяжной или нет?
Насколько профессионально в тюремной больнице могли диагностировать стадию заболевания, если врач-кардиолог в экспертизе не участвовал и даже не осматривал больную? Главрач больницы Самсон Мадоян, по словам Караевой, обещал сам лично осмотреть ее еще три недели назад. Да так и не осмотрел. В изоляторе Эльвире прописали таблетки Верошпирона. Вот и все лечение. И никакой операции в перспективе. Впереди – колония.
Караева направила жалобу в ОНК Москвы и на имя Уполномоченного по правам человека в Москве Александра Музыкантского, в которой пишет, что ее «обследование было сфальсифицировано», что за два месяца пребывания в больнице «Матросской тишины» ей сделали один раз УЗИ и взяли один раз анализ крови… Вот и все обследование.
«Я умру в «столыпинском» вагоне, до колонии не дотяну», – почти шепотом говорит Эльвира.
