Егор Сковорода, Сергей Хазов, Илья Барабанов, «Коммерсант» — специально для The New Times, Зоя Светова
The New Times
Беги, Леня, беги!
Это была середина дня 15 октября: Леонид Развозжаев, активист Левого фронта и помощник депутата Государственной думы Ильи Пономарева, 39-летний бывший боксер из Ангарска, отец двоих детей и один из фигурантов «Анатомии протеста-2», сел в рейсовый автобус с конечным пунктом прибытия: Киев, Украина, куда за последние месяцы перебралось уже немало тех, кто участвовал в шествии на Болотной 6 мая. С собой у него был полиэтиленовый пакет, в нем теплая кофта, шампунь, гель для душа, какие-то еще мелочи. В Москве было холодно, как удастся перейти границу — он не знал, потому утеплился как мог — серая куртка, под джинсами пижамные штаны. Автобус до Киева шел чуть больше 17 часов. Впрочем, «автобус» — это только одна из версий, на которой настаивает адвокат Развозжаева Марк Фейгин, который встречался со своим подзащитным в Лефортово. Соратники по левому движению туманно намекают, что есть и другие пути исчезнуть из России. «Едешь до Орши (город в Витебской области, Белоруссия, в 55 км от границы с РФ. — The New Times) из Москвы на автобусе или поезде, потом на автобусе до Гомеля, оттуда ходят автобусы в Чернигов, — рассказал The New Times бывший член запрещенной НБП, говоривший на условиях анонимности. — Я так ездил на Украину четыре года назад вовсе без заграничного паспорта, причем в базе значился как невыездной. Белорусы понервничали немного и пропустили, а украинцам и вовсе все равно». Так или иначе, а 16 октября Развозжаев уже был в Киеве, где первым делом встретился с Сергеем Киричуком из украинской левой партии «Боротьба» — два часа дня, в Киеве золотая осень, кафе в центре города. «Он заметно нервничал и говорил, что его жизни и свободе в России угрожает опасность, — рассказал Киричук The New Times, — приехал он налегке, жить ему было негде, денег у него было очень мало, так что мы стали думать, как ему помочь. Я ему сразу сказал, что Украина — вовсе не та страна, где он может чувствовать себя в безопасности». Слежку за собой они заметили уже через два часа, когда шли по Владимирской и Богдана Хмельницкого — это центр города. «За нами медленно ехали какие-то машины, рядом оказались какие-то подозрительные люди», — рассказывает Киричук. В этот же день, 16 октября, из Москвы пришли ожидаемые новости: против Развозжаева возбудили уголовное дело «о подготовке массовых беспорядков» (ст. 30 ч. 1 «приготовление к преступлению» и ст. 212 ч. 1 «организация массовых беспорядков»). Тут же решили: ночевать каждую ночь в разных местах. На следующий день Развозжаев встретился с омбудсменом Украины Валерией Лутковской (впрочем, пресс-служба омбудсмена в разговоре с The New Times факт встречи опровергла). Слежка продолжалась. Стало понятно: оторваться от хвоста и пересидеть бурю в глуши не получится. Был вариант нелегально пересечь украинско-польскую границу («шенгена» у Развозжаева не было), чтобы потом попросить убежища в Чехии. Слишком стремно. Короче, 18 октября он принял решение: просить политического убежища на Украине. Дальше — телефонный звонок в Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев: региональный офицер по правовым вопросам УВКБ ООН в Беларуси, Молдове и Украине Ноэль Калхун его выслушала и назначила встречу в офисе ХИАС* * Общество помощи еврейским иммигрантам, аффилированное с Управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев в Беларуси, Молдове и Украине, которое занимается вопросами всех беженцев.на следующее утро.
Похищение
«Господин Развозжаев приехал в офис ХИАСа на Дашевскую, дом 22, ровно в 10 утра 19 октября», — рассказывает советник по вопросам общественной информации киевского офиса УВКБ ООН Александра Маковская* * Сам Леонид Развозжаев и в разговоре с правозащитниками указывает другую дату: 18 октября. Скорее всего, это банальная ошибка измученного человека. В офисе ХИАС осталось его заявление о приеме на учет в эту организацию, датированное именно 19-м числом.. Ровно в этот день СК РФ объявил Развозжаева в федеральный розыск. «Наша организация не имеет полномочий предоставлять статус беженца — этим занимается миграционная служба Украины, — объясняет Александра Маковская. — Мы оказываем всестороннюю поддержку тем, кто обращается к нам за помощью — прежде всего юридическую». По словам Маковской, Леонид провел в офисе ХИАСа почти три с половиной часа, общаясь все это время с сотрудником службы — Садеком Али Шарифом. «С того момента, как человек обратился в нашу организацию, он находится под защитой нашего мандата, а значит, международного законодательства, регулирующего права беженцев, — говорит Маковская. — Неважно, успел ли он связаться с властями Украины: даже при изъявлении устного желания начать необходимые процедуры, он не может быть экстрадирован до того, как они завершены».
Очевидно, что это правило Управления по беженцам ООН спецслужбы — будь то украинская СБУ или российское ФСБ — знали. Как знали и то, что по законодательству Украины запрос на предоставление статуса беженца может рассматриваться до полугода. При отказе проситель может дважды подавать апелляции, которые также рассматриваются небыстро. Все это время его не могут экстрадировать, в каких бы преступлениях он ни обвинялся. К тому же даже в случае, если Украина отказала бы Развозжаеву в предоставлении убежища, он мог бы запросить его в другой стране, как это случилось с другим российским беглецом Денисом Солоповым* * Денис Солопов обвинялся в организации нападения на администрацию городского округа Химки Московской области в 2010 г., бежал на Украину через Белоруссию, получил отказ в предоставлении статуса беженца, но получил его в Голландии, куда и был экстрадирован.. В общем, люди в погонах поняли: они на грани провала задания — во что бы то ни стало им надо доставить Развозжаева в Москву. Тут надо заметить: осведомленные источники The New Times утверждают, что решения подобного рода — компетенция первого лица, то есть Владимира Путина. А его приказы принято выполнять, не особо заботясь о последствиях.
Время 13.30. Садеку Али Шарифу надо сделать пару звонков, в том числе в центральный офис УВКБ ООН — что делать с беглецом дальше. Развозжаев, который не ел с утра, отправился пообедать в близлежащую столовую. Он выходит из здания ХИАСа, сворачивает за угол: его тут же скручивают четыре человека в камуфляжной форме и запихивают в микроавтобус. «Возможно, это был «мерседес» или какая другая иномарка с украинскими номерами», — уже в Лефортово Леонид пояснил адвокату Фейгину.
Садек Али Шариф всю сцену краем глаза видел, рассказала The New Times Александра Маковская, даже слышал крики за окном, но почему-то решил, что это с его подопечным не связано: мало ли кого могут винтить на улицах Киева в разгар предвыборной кампании. Лишь после безуспешных попыток дозвониться на мобильный Развозжаеву Шариф и еще одна сотрудница офиса, адвокат Галина Бочева обратились в Соломенский РОВД города Киева — с заявлением по факту похищения человека. Потом связались и с Виолеттой Волковой, московским адвокатом, которого указал в своем заявлении Развозжаев. (Волкова это The New Times подтвердила, как подтвердила, что звонок был именно 19 октября.) «Мерседес» или какая еще машина тем временем стремительно двигался в сторону российско-украинской границы, у Развозжаева перевязаны скотчем руки и ноги, черная шапка глубоко натянута на глаза. «Пересечь границу не составляет труда, — объяснили The New Times коллеги-журналисты в Киеве, — с МИДом договариваться необязательно. Просто ехать надо через небольшой КПП, вдали от оживленных трасс с их очередями: там за пару сотен долларов можно провести хоть караван с террористами». The New Times отправил запрос в Пограничную службу Украины с просьбой указать дату и место прохождения границы Леонидом Развозжаевым, однако ответа мы пока не получили. Зато ответила Пограничная служба ФСБ РФ: «Подтвердить или опровергнуть информацию о пересечении государственной границы Российской Федерации указанным в вашем запросе лицом не представляется возможным».
На следующий день, в субботу 20 октября, российские СМИ со ссылкой на депутата Пономарева сообщили: «Находящийся во всероссийском розыске Леонид Развозжаев был похищен в Киеве неизвестными». «Хищение — это когда оно осуществлено криминальными элементами, — сказал The New Times руководитель пресс-службы МВД Украины Владимир Полищук, — а мы вашего гражданина увидели по телевизору в компании русских правоохранительных органов. Очевидно, что речь идет о какой-то операции спецслужб, а это дела совсем другого ведомства». Российские спецслужбы не могли бы провести эту операцию без помощи Службы безопасности Украины, сказал The New Times генерал-лейтенант Александр Скипальский, в прошлом начальник Главного управления военной разведки Минобороны Украины и заместитель председателя СБУ. «Это был бы плевок в сторону Украины, Россия бы не пошла на такое обострение отношений», — уверен Скипальский.
«Да даже если кто-то из руководства СБУ и дал согласие на такую операцию, он, очевидно, не понимал масштабов истории. Никто не ожидал, что это будет российский политик, за которого вступится чуть ли не весь мир. Вполне возможно, что и решение об активных действиях принималось в последний момент: между тем как Развозжаев переступил порог ХИАС и его похищением прошло всего три часа, СБУ же могло быть задействовано лишь в организации наружного наблюдения», — сказал в конфиденциальном разговоре с The New Times источник в администрации президента Украины. «Только этой х**ни нам сейчас не хватало», — передал реакцию верховных украинских властей еще один собеседник… Леонид Развозжаев 19 октября уже встретился с Родиной: сидел в подвале полуразрушенного частного дома где-то в Брянской области, руки и ноги скованы поверх скотча наручниками и соединены между собой цепью. Сидел и ждал худшего. «Если ты не ответишь на наши вопросы, то твои дети будут убиты», — сказали ему похитители. Вопросы касались Удальцова, Лебедева, Пономарева, событий 6 мая, планируемых террористических актов и беспорядков — короче, всего того, чтобы было показано в агентурном видеоролике в фильме «Анатомия протеста-2».
„
Слежку за собой они заметили уже через два часа, когда шли по Владимирской и Богдана Хмельницкого: за ними медленно ехали какие-то машины, рядом оказались какие-то подозрительные люди
Начало
22 февраля 2012 года. Снег на деревянных домиках и темно-зеленые сосны. На фоне домиков стоит корреспондент Первого канала: «Совершенно секретное мероприятие, которое организаторы называют семинаром для приехавших из нашей страны наблюдателей, проходит на курорте в Литве. По словам устроителей, обучение проводится для максимальной открытости избирательного процесса в России, но при этом сам семинар полностью закрыт. Почему он проводится за границей, кто, кого и чему учит — собрать даже крупицы информации стоило неимоверных усилий», — говорит он. Далее — бесконечные намеки: «Чем здесь занимаются 16 наблюдателей из России — остается только гадать». И совсем уже зловещий конец новостного сюжета: «За неделю до выборов участники семинара вернутся в Россию с новыми знаниями и инструкциями».
На самом деле мероприятие, о котором с таким пафосом говорил Первый канал, было обычным тренингом для наблюдателей, который в конце февраля проходил неподалеку от литовского города Тракай. Из России в Литву отправились 16 активистов. В их числе был и Леонид Развозжаев. Оплачивали поездку, по словам участников, европейские фонды, а организацией тренингов занимался политолог Витис Юрконис из вильнюсского Центра исследований Восточной Европы (также является руководителем литовского офиса американской неправительственной организации Freedom House). Юрконис подтвердил The New Times, что программа финансировалась из грантов ЕС и была разработана по методикам наблюдения на выборах ОБСЕ. Среди преподавателей были представители Грузии, Литвы, Украины, Белоруссии.
Интерес российской прессы к этому семинару был удивительный: когда участники еще только приехали на Белорусский вокзал, чтобы сесть в поезд Москва–Минск (а уже потом из Минска в Литву), их там поджидала съемочная группа Lifenews. «Был запрос, очевидно, на какой-то американский след перед выборами — что вот секретное-секретное мероприятие, и там враги народа сидят, их чему-то учат. Наверное, искали заговор», — предполагает активистка «Солидарности» Анастасия Рыбаченко. Она была на этом тренинге, а сейчас находится в Эстонии — после событий 6 мая на Болотной площади ее объявили в федеральный розыск.
Юрий Суетин, член Либертарианской партии из Твери, который тоже ездил на семинар в Тракай, рассказывает, что как только он вернулся из Литвы домой, его вызвали в местное управление ФСБ, где подробно допросили: «Там мне сказали, что у них есть все наши программы, имена всех тренеров».
«Мы в этом не участвовали, никто из Левого фронта сто процентов не участвовал», — сказал в интервью The New Times о семинаре в Литве депутат Илья Пономарев, чье имя также называлось в скандальной видеозаписи НТВ. Пономарев, вероятно, запамятовал: его помощник Леонид Развозжаев в Литве был, подтверждают Рыбаченко и Суетин. Но, собственно, какой криминал в участии в тренингах по подготовке наблюдателей на выборах?
Оглядываясь теперь назад, становится понятно: напуганная декабрьскими протестами, власть привычно стала искать заграничный след — ровно поэтому за всеми выезжающими за рубеж активистами была установлена слежка. События 6 мая на Болотной окончательно ее в том убедили. Страхи требовали квазизаконодательной поддержки, которая должна была создать «иллюзию справедливости», как объяснял в свое время эту страсть беззаконной власти к законам Вацлав Гавел. «Дума работает, как взбесившийся принтер», — писали СМИ летом, когда депутаты за считанные недели рассмотрели и приняли сразу несколько репрессивных законопроектов, а президент Путин, тоже долго не думая, их подписал. На прошлой неделе Госдума этот процесс продолжила, приняв сразу в двух чтениях закон о гостайне и утвердив новые штрафы для НКО (см. стр. 12–13). Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков объяснил потребность в этих законах «вопросами национальной безопасности страны».
Анатомия
Фильм «Анатомия протеста-2» был показан на НТВ 5 октября. Уже на следующий день было объявлено, что СК РФ начал проверку приведенных в фильме сведений. Через 6 дней, 11 октября, Сергея Удальцова и активиста Российского социалистического движения Константина Лебедева вызвали на первый допрос в СК РФ. 17 октября Лебедев был задержан, а 18 октября в Басманном суде прошли слушания по мере пресечения Лебедеву, на которых были озвучены первые подробности дела.
Во-первых, встреча, скрытно зафиксированная на видеокамеру и оказавшаяся в распоряжении авторов «Анатомии-2», состоялась в июне 2012 года в Минске. Во-вторых, «согласно материалам дела, Сергей Удальцов, Константин Лебедев и Леонид Развозжаев, а также другие неустановленные лица планировали массовые беспорядки, сопровождаемые насилием, погромами и поджогами с применением огнестрельного оружия и взрывчатых веществ на территории Москвы, Калининграда, Владивостока и других городов», — говорится в постановлении суда. По мнению следствия, активисты выезжали в регионы, где организовывали тренировочные лагеря, в которых принимали участие лица, владеющие боевыми искусствами. Были зачитаны на суде и показания руководителя программы НТВ «ЧП. Расследования» Алексея Малкова — оказалось, что диск с записью был получен от «неизвестного грузина», который подошел к Малкову на улице. По его словам, видеозапись была не очень хорошего качества, но к ней прилагалась хорошая аудиозапись. Малков подтвердил, что смонтировал аудио и видео. The New Times связался с Малковым, но тот говорить отказался: «Знаете, все, что я хотел сказать и уточнить, я сказал и уточнил в своем фильме. Мне больше нечего добавить к этому, к тому же там сейчас уголовные дела идут, так что разговаривать об этом мне не хотелось бы. Всего доброго».
 Производство НТВ «Анатомия протеста-2» был показан по каналу НТВ 5 октября. В центре — видеозапись, сделанная скрытой камерой, на которой люди, похожие на Сергея Удальцова, Константина Лебедева и Леонида Развозжаева, беседуют с человеком, которого авторы идентифицируют как Гиви Таргамадзе — тогда главой комитета по обороне и безопасности парламента Грузии. Также на встрече якобы был консул Грузии в Молдове Михаил Иашвили. По мнению журналистов, участники встречи обсуждали план организации и финансирования массовых беспорядков в России: человек, похожий на Таргамадзе, обещает Удальцову «подтянуть людей» и собрать денег. Звучат фразы о возможности «пойти на Кремль» и совершить провокацию с «участием чеченов». Обсуждается возможность подделки паспортов. В конце ролика авторы «Анатомии протеста» предложили «компетентным органам» дать «надлежащую оценку» этой информации. |
Тайные тропы
В сообщении СК РФ говорится, что «участие во встрече с грузинской стороны принимали председатель парламентского комитета Грузии по обороне и безопасности Гиви Таргамадзе, консул Грузии в Молдове Михаил Иашвили, а также трое их помощников». «О том, что в Молдавии есть консул Грузии по имени Михаил Иашвили, мы сами с удивлением узнали из фильма «Анатомия протеста, — поделился с The New Times собеседник в Министерстве иностранных дел Молдавии. — В Кишиневе есть представительства всех крупных стран Евросоюза, есть посольства США и России, но страны поменьше предпочитают открывать одно посольство на две страны, так что если человек по имени Михаил Иашвили и существует, то вам надо искать его либо в Румынии в Бухаресте, либо в Киеве».
В посольстве Грузии в Румынии, которое одновременно работает и на Молдавию, действительно нашелся человек с созвучным именем — консула зовут Николоз Яшвили, видимо, именно его имели в виду авторы «Анатомии-2», но так торопились, что имя-фамилию проверить не успели. The New Times связался с посольством Грузии в Румынии: там сообщили, что консул находится в отъезде, письма с просьбой об интервью, направленные на личный e-mail, дипломат проигнорировал.
Сергей Удальцов подтвердил, что в Минске был, встречался там с разными людьми. «В Белоруссию для таких встреч выезжают, когда надо сделать так, чтобы никто не зафиксировал, что ты покинул пределы России, — рассказал The New Times один из активистов, принимавший участие в подобных встречах. — Единственное, что удивляет в истории с Удальцовым, — почему они поехали в Минск, а не выбрали любой другой белорусский город, где встречаться было бы в разы безопаснее». По его словам, вопросы финансирования во время таких встреч обсуждаются крайне редко и конкретно Удальцов никаких денег из Грузии не получал.
«Просто в Европе и на постсоветском пространстве есть огромное количество людей, которые сидят на тех или иных денежных потоках и им важно, что называется, участвовать в любой движухе. Неважно: в Грузии ли, Молдавии, Украине или России, — рассказал собеседник The New Times. — Гиви Таргамадзе, входивший в ближний круг Михаила Саакашвили, к этой тусовке принадлежал и постоянно организовывал какие-то встречи, пьянки, семинары, поездки наблюдателей на выборы — в общем, ничего серьезного. Я могу себе даже представить, что разговоры, которые процитированы в «Анатомии», могли вестись, но если что-то такое и говорилось, то после второго ящика вина, когда одна сторона кидала понты, вторая занималась тем же самым и вышла такая складная картинка».
| Гостайна пошла на расширение 23 октября Госдума во втором и третьем чтениях одобрила законопроект, усиливающий охрану государственной тайны. Поправки внесли в статьи 275 УК («Государственная измена»), 276 УК («Шпионаж») и 283 («Разглашение государственной тайны»). Согласно новому законодательству, госизменой может считаться не только передача секретных сведений, но и оказание финансовой, материальной или консультативной помощи иностранному государству, международной и иностранной организации, деятельность которых направлена против России. Кроме того, ответственность наступает не только за разглашение, но и за получение гостайны незаконным путем (хищение, шантаж, угроза применения насилия — новая статья 283.1). Расширился и объект законоприменения: теперь наказывать будут за деятельность, направленную не против «внешней безопасности», а против «безопасности страны», в которую включается и внутренняя безопасность, и угроза суверенитету. Иностранным агентам |
Ушел в отказ
«Поскольку сейчас пошла эта движуха протестная, то, конечно, к левым внимания со стороны бизнеса гораздо больше, чем было раньше, — рассказывает депутат Илья Пономарев о попытках левой оппозиции найти источники финансирования. — Я постоянно веду такие разговоры, Серега (Удальцов. — The New Times) ведет такие разговоры, Леня (Развозжаев. — The New Times) подтаскивает каких-то своих знакомых по бизнесу. Но это все пи**ж и болтовня», — говорит Пономарев. Кадры, показанные в «Анатомии протеста-2», депутат считает постановкой: «Я думаю, что этим самым грузинским товарищам нужно было поднять деньги. Для этого им надо было потенциальным спонсорам показать, что у них есть, на что, что вот у них есть какие-то договоренности. Они и сделали эту пленку». Он уверен, что его соратники не могли получать финансирование от людей из Грузии или из каких-нибудь других неизвестных источников: «Я бы увидел эти деньги. Для бюджета Левого фронта это деньги достаточно значимые. Когда нас, извини, выгоняют из офиса… Нам нечем заплатить за офис, маленький уголок, который мы снимаем на Каретном, — у нас сейчас из-за этих счетов и так далее проблемы с деньгами». У самого Пономарева летом по запросу Росфинмониторинга были заблокированы все его банковские счета, как российские, так и зарубежные: «Это международный ордер, и там блокируется вообще все. У меня даже PayPal заблокирован». По его словам, поводом для проверки Росфинмониторинга стало большое количество мелких поступлений на счета, что считается одним из формальных признаков возможного отмывания денег. В Грузии, говорит Понамарев, он был один раз в жизни — в этом июне: «Это было приглашение канала «ПИК» на Дни Европы в Грузии. Меня больше всего интересовала правовая реформа, поэтому в ходе этого визита я познакомился там с Екатериной Згуладзе (в то время первым заместителем министра внутренних дел. — The New Times), с Саакашвили встречался».
В ответ на ранее высказанное некоторыми журналистами предположение о том, что встречу оппозиционеров с Гиви Таргамадзе мог организовать именно он, Пономарев отвечает: «В последнее время я думаю, что пора уже как-то решить, трусы надеть или крест снять. Либо я агент Кремля и кремлевская мурзилка, либо я агент Грузии — пусть уже наша оппозиция определится, пусть сторонники Алексея Анатольевича (Навального) придерживаются какой-то одной линии. А то очень трудно быть одновременно грузинским агентом и агентом Кремля». (Подробнее об Илье Пономареве — на стр. 18.)
Оруженосец
Четвертый фигурант агентурного видеоролика из «Анатомии протеста» Юрий Аймалетдинов, которого друзья называют Алимычем, скорее случайный человек во всей этой истории. «Алимыч — это такой оруженосец Кости, — смеется Полина Стародубцева. — Они старые друзья. Алимыч толстый такой парень, вообще самое безобидное существо на свете. Он всегда Косте помогал, грубо говоря, был у него на побегушках — съезди туда, возьми это, встреть того-то». Когда-то он работал на заводе, потом оказался в «Идущих вместе», познакомился с Лебедевым, а в последнее время был его помощником.
Юрия Аймалетдинова тоже допрашивали, у него был обыск, пока он проходит по делу как свидетель. «Сейчас Алимычу, конечно, очень страшно, у него действительно паника», — говорит Полина. Уговорить Аймалетдинова на встречу с The New Times его друзьям не удалось.
Перспективы
Дело об «Анатомии протеста-2» ведет полковник юстиции Рустам Габдулин. С середины лета Габдулин возглавляет следственную группу по «Болотному делу», и 3 сентября президент Путин подписал указ, назначающий Габдулина старшим следователем по особо важным делам при председателе СК РФ. Высокое назначение надо оправдывать: в оппозиционных кругах ждут новых арестов. Очевидно, что дела по «Анатомии протеста» и по событиям на Болотной площади будут объединены в одно: наконец-то у «массовых беспорядков» 6 мая появятся долгожданные организаторы.
Тюрьма высокой изоляции. Лефортово всегда было тюрьмой КГБ-ФСБ. В 2006 году оно перешло в ведение Минюста РФ, но здесь по-прежнему находится Следственный комитет ФСБ. Это самая маленькая тюрьма в Москве. Сейчас в ней 157 заключенных. Там нет тюремных «дорог», нет мобильной связи… Камеры маленькие — два, три человека. И все — под видеонаблюдением. Заключенные никогда не должны встречаться даже в коридорах. Когда кого-то выводят, конвоиры предупреждают друг друга условным знаком — щелкают пальцами
Из книги Зои Крахмальниковой
«Слушай, тюрьма!»
По этим же коридорам водили и моего бывшего духовника, священника Дмитрия Дудко. Его взяли в облачении, с наперсным крестом. Облачение сразу же сняли, крест, конечно, тоже (у меня тоже забрали нательный крест и образок Пресвятой Богородицы), сняли с него и ремень, и шнурки с ботинок /…/
В чисто выбеленной камере нет ни пятнышка на стене. Видно, ее недавно отремонтировали — в тюрьме идет ремонт. Это самая худшая камера, как выяснится потом, окно ее упирается в высокие стены хоздвора, оно промазано белым, здесь никогда не бывает дневного света. Потом, перед судом, по моей просьбе меня переведут в другую камеру, там будет изредка появляться солнце и в окно можно будет увидеть зеленеющее вдали дерево.
Наверное, он сначала был в этой же камере. Это — самая плохая камера.
За стеной постоянно что-то гудит, сыро и душно. Такие «безрадостные камеры» существуют «для раскрутки».
Это название я слышу от своей соседки, побывавшей в Бутырках «на спецу» (это значит — «на раскрутке». «Раскрутка» — подготовка преступника к поражению, к чистосердечному признанию, к самооговору, к оговору, к тому, чего добивается от него следствие) /…/
Из книги Валерии Новодворской
«Над пропастью во лжи»
О достоинстве своих жертв в 1969 году гэбисты заботились мало: у меня отобрали все с железными застежками: пояс, сапоги. Я осталась босиком, в огромных мужских ботинках без шнурков, крючок сзади у платья тоже срезали. Меня это не оскорбило, если в этом была цель (я ведь ожидала, что будут босиком по снегу водить). А вот когда велели в коридоре руки взять назад, это оскорбило, я отказалась и никогда не подчинялась подобным приказам. Предложила надеть мне наручники, если уж они так меня боятся. Хватило чувства юмора не надевать… Мой вид испугал моих следователей… Они устыдились, сапоги приказали вернуть, и, хотя я ничего у них не просила, заявив, что на войне как на войне, они тут же позаботились, чтобы мне доставили из дома чулки, резинки, одеяния с пуговицами, разрешенные в тюрьме.
/…/
В маленьких камерах сидели по трое, по двое (по двое чаще). В одиночках по правилам держать узников запрещено, но я сидела и в одиночке. Лефортово сталинские политзэки называют тургостиницей (теперешнее Лефортово, потому что тогдашнее было самой страшной пыточной тюрьмой, куда посылали из Бутырок или с Лубянки самых несговорчивых; здесь же и расстреливали).
Атмосфера осталась: атмосфера безликой, холодной, неумолимой машины уничтожения. Абсолютная чистота в камерах, чистое белье, горячий душ каждые 10 дней, роскошная библиотека, на которую я набросилась с большим аппетитом, нагло получая образование там, где жизнь кончалась вообще. Белье меняли каждые 10 дней, и оно было лучше, чем в поездах. Унитаз с крышкой, полки, стол, табуретки, что еще надо? Света почти не было, толстенные стены прорезаны окнами под самым потолком плюс двойные решетки.
Камера больше всего была похожа на монастырскую келью. Тогда зимой и осенью было холодно, топили хуже, чем сейчас. Холодно, но терпимо. В других местах потом было много холоднее. Питание, которое для сталинских зэков было бы роскошным, для меня оказалось совершенно непригодным. Организм, видимо, отказывался выживать и не хотел адаптироваться. И еще мне казалось, что есть это — унизительно. Утром давали скверную пшенную кашу, немного сахару (норма прежнего ГУЛАГа), 600 граммов скверного черного хлеба. На обед — съедобный суп (два дня из четырех съедобный), сухую кашу. На ужин — сухую кашу. Но раз в четыре дня устраивали праздник — винегрет с отличной баночной селедкой. Эту селедку, съедобный суп и ложку каши с сахаром (без сахара ее в рот взять было нельзя) я и ела. Чувство голода было постоянным фоном, я слабела, но кротости у меня от этого не прибавлялось.
Питалась я ларьком и передачами /…/ На ларек разрешалось тратить 10 рублей в месяц в два приема. На две недели — полкило колбасы, полкило сыра, белый батон, 200 граммов масла, ручки, тетради, сигареты. Политзэку полезно не курить, большая экономия. 400 граммов масла уже купить нельзя — лишние калории. А в передаче на 5 кг в месяц тогда разрешалось получить 1 кг колбасы, 0,5 кг сыра, 1 кг сахара, 1,5 кг печенья и сухарей (печенья только 0,5 кг!) и 1 кг овощей (лук) и фруктов (яблоки). И ассортимент, и количество были железно определены, никакой отсебятины вроде свежих овощей, сала, масла. Не умрешь, цинги не будет, но здоровье потеряешь. Язва желудка открылась у меня еще под следствием, в первые шесть месяцев. Зрение при скудном свете поубавилось еще на пару диоптрий. Ожидаемых пыток не было, но чувствовалось, что какие-то рычаги запущены…
„
В Лефортово отработанной системой режима, поведения персонала тебя подавляют, с первой минуты дают понять, что ты целиком во власти этой тюрьмы
Из книги Валентина Моисеева
«Как я был «южнокорейским шпионом»
Не надо умиляться ковровым дорожкам в коридорах тюрьмы. Они вовсе не для красоты и ублажения взора заключенных, а для того, чтобы шаги не нарушали полнейшую склепную тишину, гнетущую и доводящую до звона в ушах, чтобы скрыть шаги контролера, с перерывом в две-три минуты заглядывающего в глазок камеры. Зачастую контролеры, неслышно подойдя к камере, одним рывком поворачивают ключ замка и открывают дверь, заставляя от неожиданности вздрагивать /…/
В Лефортово не бьют. По крайней мере я не испытал этого на себе и не слышал от других узников. Только читал у Натана Щаранского и Павла Судоплатова. Персонал не разговаривает с заключенными матом и не тыкает. Предпочитает вообще не разговаривать, и на вопрос: «Который час?» — зачастую вместо ответа можно увидеть приложенный к губам палец: всякие разговоры с заключенными запрещены. Да ты и не знаешь, к кому обращаешься: у окружающих тебя людей в погонах нет имен — только псевдонимы: Саша, Андрей, Валера, Светлана и т.д. независимо от возраста и звания. Исключение составляют руководители.
Но здесь другое, гораздо хуже. В Лефортово отработанной системой режима, поведения персонала тебя подавляют, с первой минуты дают понять, что ты ничто, что ты здесь один и целиком во власти этой тюрьмы и что выход из нее возможен только через полное подчинение системе, которой она служит. «Здесь всегда хотели от людей только одного — раскаяния. Оттого, верно, сами стены Лефортовской тюрьмы пропитаны покаянием», — пишет в воспоминаниях Владимир Буковский /…/
Зоя Крахмальникова сидела в Лефортово с августа 1982 по июль 1983 г. Осуждена по ст. 70 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда»).
Валерия Новодворская сидела в Лефортово с 1969 по 1970 г. Осуждена по ст. 70 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда»).
Валентин Моисеев сидел в Лефортово с июля 1998 по август 2001 г. Осужден по ст. 275 УК РФ («государственная в форме шпионажа»).
