Екатерина Селивёрстова: 29 апреля 2021 года бывшего координатора штаба Навального в Архангельске Андрея Боровикова осудили за распространение порнографии (ст. 242 ч. 3. п. «б»). По версии следствия, в 2014 году Боровиков опубликовал на своей странице ВКонтакте видеоклип песни «Pussy» группы «Rammstein». Видеоклип до сих пор находится в свободном доступе. Первоначально Андрей получил 2 года и 6 месяцев лишения свободы. Однако 15 июля 2021 года Областной суд Архангельска смягчил наказание до 2-х лет и 3-х месяцев в связи с рождением сына. 1 февраля 2022 года Третий кассационный суд Санкт-Петербурга отменил приговор и отправил дело на новое рассмотрение. В настоящее время Андрей отбывает наказание в ИК-7 Архангельской области, ждёт перевода в СИЗО и пересмотра приговора. Он был признан Мемориалом* политическим заключённым.
Андрей рассказал нам об условиях пребывания в местах лишения свободы, а также о тех проблемах, с которыми он сталкивается по сей день.
Орфография автора сохранена
«Начнём с СИЗО – я был непродолжительное время в СИЗО Архангельска в прошлом году (в СИЗО на Белой Горе), да и на Попова был (СИЗО-1, прим. ред.). Ничего такого особенного про СИЗО в Архангельске рассказать не могу, ну кроме как то, что довольно-таки неплохо по сравнению с теми СИЗО, где я был. Большее впечатление на меня как раз оказало Кировское СИЗО, я подал на них в суд, сейчас вот готовлю документы с моими адвокатами, и я думаю у нас получится отсудить. Там были случаи нарушения моих прав, в отличие от Архангельских, потому что там я был летом и, естественно, там была невыносимая жара всё это время. Там не работала вентиляция, и несмотря на наши жалобы вентиляцию не ремонтировали никак – говорили, что она в ремонте, но этот ремонт продолжался всё лето.
Жара была настолько невыносимой, что приходилось спать даже на полу, мочить полотенца постоянно, на себя это полотенце надевать, чтобы хоть как-то спастись от жары. От этой духоты даже эти полотенца на нас высыхали. Ну и конечно огромное количество насекомых, тараканов, крыс, которые там в Кировском СИЗО постоянно были. Меня ещё к тому же перевели на месяц, на август-сентябрь, в подвальное помещение, и там этих крыс и тараканов было значительно больше. Плюс ещё была вонь канализации – именно самая что ни на есть канализация, с человеческим дерьмом, грубо говоря. Когда открывали окно для передачи нам пищи – так называемую кормушку (в двери так называется это окно), сквозняком ещё эту вонь затягивало в камеру. Ну короче, жуть и антисанитарные условия — это всё что касается СИЗО.
Потом меня из Кирова, естественно, увезли сюда в Архангельск в ИК-7 Лесная речка. Здесь что-то по условиям содержания такого отметить особо не могу, в принципе всё в рамках российской тюрьмы и законодательства, что касается быта. Казарменные условия. К слову, территория колонии — это и есть бывшая танковая воинская часть. Поэтому по факту, барак, в котором я живу — это бывшая казарма. Здесь не жарко, а довольно-таки прохладно, но опять-таки всё в принципе в норме российского законодательства – двухъярусные кровати, кое-где одноярусные, не тесно. В принципе по быту здесь более-менее нормально в самой колонии.
С сокамерниками, когда только приехал, когда только знакомился – всем естественно было интересно, что я за такой Андрей, из штаба Навального, политический заключённый. А потом в ходе разговоров за неделю-две этот интерес уже угасает и в принципе общаемся как обычно, ничего такого. С сотрудниками ФСИН благотворно мой статус политического заключённого влияет, потому что они видят какое огромное количество писем мне приходит. Видят, что у меня всегда на связи адвокаты, всегда по первой просьбе приезжают. Они понимают, что я не один, и что в случае нарушения моих прав есть кому за меня постоять.
Сложностей в данный момент я особо никаких не испытываю. В моих соц. сетях есть реквизиты для пожертвований, на которые люди перечисляют средства. На эти средства мне мои близкие покупают вещи необходимые – продукты питания, которые мне можно передать. Нужды у меня как таковой нет. По поводу гражданского врача, слава богу со здоровьем у меня всё в порядке, и гражданский врач мне не нужен, как и тюремный врач тоже.
Я в колонии пока не работаю, я учусь в ПТУ. По поводу условий – условия нормальные, то есть тепло, в туалеты и на перерывы отпускают, на перекуры отпускают – с этим проблем вообще никаких нет. Ребята, которые работают, они работают 8-часовой рабочий день, то же самое у них там тепло, светло и перерывы – проблем с этим нет. Но вот с зарплатой, конечно, есть проблемы, потому что платят здесь в колонии, максимум что люди получают — это минимальный размер оплаты труда, так называемый МРОТ.
Это 13 с небольшим тысяч рублей, и за этот МРОТ нужно отлично попахать и сделать норму, чтобы его получить, а норма здесь огромная. Плюс к тому надо понимать, что здесь заключённые имеют разного рода иски по судам – у них разного рода долги, и когда их вычитают, а их вычитают в любом случае автоматически, то на руки остаётся дай бог 3 тысячи рублей. И 3 тысячи рублей это ещё считается хорошо в колонии, то есть ещё говорят: «О, тебе повезло!». Ну то есть можете себе представить – человек целый месяц впахивал, давал эту норму на швейном производстве или на деревообработке и на тюремный магазин получил 3 тысячи рублей! Ну, 3 тысячи рублей сами понимаете, что за деньги особенно с российскими ценами сейчас…
Медицинская помощь — это наша боль, потому что её тут толком нет никакой, тут есть при колонии так называемый фельдшерский пункт. Никаких тут сканеров, томографии и какого-то оборудования нет. Из всего оборудования только давление могут померять. Медикаменты самые дешёвые, самые простейшие. Если у человека какие-то такие потребности, он заказывает себе медикаменты от своих родственников со свободы. Слава богу, что их ещё пропускают. Врачи выписывают рецепты, и если там не содержится каких-то наркотических средств, то их пропускают.
Больничные условия какие? Никакие, я болел недавно в январе – температура, кашель, озноб. Многие болели, нас здесь 10 человек положили в палату, давали нам жаропонижающее, анальгин и даже никакого анализа крови не взяли – и поэтому непонятно даже чем мы болели. Переболели – нас и выпустили, вот и всё, и так здесь лечат всегда.
А если у кого-то какие-то кожные заболевания, сердечные заболевания, лёгочные, воспалительные – они мучаются, упрашивают, чтобы их этапировали на тюремную больницу специальную. Там им тоже особо помощи им не оказывается, только так дешёвыми таблетками попичкают и говорят: «Ну ладно, до свободы доживёшь». Вообще здесь и не скрывают и даже в открытую говорят, что их задача, чтобы мы не умерли в тюрьме и дожили до свободы, а там уж лечитесь сами. Поэтому такое вот отношение.
На данный момент меня больше всего, да и нас всех, волнует ситуация с ковидом, потому что вот уже с лета не пускают никого на длительные свидания к осужденным – ни родных, ни близких, вообще никого, хотя они по закону положены. Но свидания запрещены – якобы коронавирусные ограничения. И сразу возникает такой вопрос – если родственник, жена допустим приезжает, она привита, и, если осужденный привит (а здесь по желанию в колонии прививают), почему им нельзя увидеться на длительном свидании? Ведь сотрудники колонии приходят сюда на работу, то есть они на свободе в социуме вращаются, ходят в какие-то кафе, бары, рестораны, в общественные места и возвращаются сюда. То есть инспектор меня трогать может, а жена меня трогать не может – это нарушение наших прав, я так считаю. Ну им понравилось уже больше, чем полгода не пускать людей на длительные свидания, это убавляет им работы. И они теперь под разными приказами, которые публикует служба исполнения наказаний по Архангельской области, отказывают осуждённым в длительных свиданиях.
И более того, с 28 января нам отказали уже и в краткосрочных свиданиях. А чтобы вы понимали, что такое краткосрочное свидание – ты приходишь в специальное помещение и по факту находишься в стеклянном герметичном коробе, общаешься через стекло по телефону. При этом сейчас такая шиза – когда к тебе приходят, человека запускают в маске, сам приходишь зачем-то в маске, хотя ты в стеклянном герметичном коробе и общаешься по телефону. Но даже это с 28 января запретили из-за коронавирусных ограничений, какая здесь логика? То есть даже через стекло нельзя ни с кем пообщаться – это нас беспокоит, это нарушает наши права. И хотелось бы в этом плане попросить помощи, если могут как-то помочь и повлиять на управление. Это конечно, вопиюще, поэтому нас это больше всего беспокоит.
Ещё беспокоит то, что с осужденных дерут деньги огромные. Я говорю сейчас по связи «Зона-Телеком», между прочим 4 рубля в минуту (3,90). А если говорить через приложение «Зоны-Телеком», это 2 рубля в минуту, в наше-то время! Казалось бы, подумаешь, 2 рубля в минуту, но в месяц уходит где-то от 3 до 5 тысяч рублей. Казалось бы, подумаешь, 3–5 тысяч рублей, но возвращаемся к оплате труда – здесь на руки люди получают со всеми вычетами, а они здесь есть у 90% осужденных, 3 тысячи рублей. И по факту 3 тысячи рублей уходит на связь. А как не звонить своим близким, ведь у большинства остались на свободе семьи, жёны, дети, не хочется из их жизни-то пропадать, хочется звонить.
И по факту значит человек вообще ничего на себя не может потратить – приходится просить помощи у своих близких. И это мы ещё не говорим о том, что у нас есть сервис видеосвязь, а видеосвязь — это вообще 5 рублей в минуту, при любых раскладах 5 рублей в минуту. То есть в наше время, когда есть WhatsApp, Viber, всё везде – видеозвонки повсюду повсеместно бесплатны, здесь до сих пор 5 рублей в минуту. То есть это уже будет сверх лимита, сверх 3-х тысяч рублей в месяц.
И вот ещё раз опять-таки возвращаемся к оплате труда – 3 тысячи надо успеть заработать, 8-часовой рабочий день, 22 рабочих дня, чтобы просто говорить по телефону. Здесь многие, ударно отработав месяц, (здесь многие не ленятся) – даже не могут пару пачек чая купить. Действительно, не могут себе купить две пачки чая. Я сколько раз это встречал, человек говорит: «Я отработал месяц, не могу две пачки чая купить». Кто-то говорит: «Отработал месяц — не могу пачку сигарет себе купить», кто курящий, можете себе представить?
А если близкие хотят помочь, (но им не хватает передачу сделать допустим, сейчас не все богато живут), и они отправляют тебе хотя бы пару тысяч рублей на магазин, то через сервис «ФСИН-Перевод» или «Зона-Телеком – Перевод» берут комиссию 5%, в наше-то время 5% комиссию за этот перевод! И перевод идёт не молниеносно, не мгновенно, не сразу начисляется на магазин, тебе ещё надо 3–4, а то и 5 дней подождать. А то бывает что-нибудь заглючит и дней на 10 растянется, и 5% берут комиссию.
Говорят, что вы можете платить комиссию всего 1,99% (2% грубо говоря), если вы будете делать переводы от 10 тысяч рублей. Но прикол-то в том, что по правилам осужденный в месяц может тратить в тюремном магазине максимум 9 тысяч рублей. Ну вот ему переведут 10 тысяч рублей, заплатят комиссию 2%, он потратит 9 тысяч, а тысяча крутится до следующего месяца в колонии. Вот именно в такие моменты на осужденных хотят нажиться.
А кроме того, надо учитывать, что за цены в этом магазине – сахар по 85 рублей (в Магните сахар в основном 60 рублей, наверное), чай там по 70 рублей, вот такие вот цены. Фруктов, овощей вообще тут никогда не продавали, невозможно их купить, их просто тут нет – огурца не купить даже, не то что какие-то мандарины. «Ролтон» – бич пакеты эти дешевые по 27–28 рублей, ну и всё значительно дороже, чем в магазине. И в тюремный магазин надо ещё попасть, в очереди там потолкаться. А какие-то доставки со стороны, с воли – может быть и есть где-нибудь в других тюрьмах, в других странах, тут конечно же не распространено такого, такого тут нет. Ну и 20 кг передач максимум раз в 2 месяца – вот это нас больше всего беспокоит.
Как я вижу свой выход на свободу? Выход на свободу я вижу в розовых тонах, как и все те, кто находится в заключении. Кажется, это будет отлично, хорошо и весело – в первую очередь, конечно, увидеть семью, жену, сына своего. Само собой я осознаю, что жизнь будет непростая. И конечно, 2 года заключения моего, боюсь, мою семью богаче не сделали, и нужно будет исправлять разные финансовые трудности. Но в то же время я понимаю, что я останусь верным своим моральным принципам и продолжу мою деятельность за наше будущее. Я не могу предугадать что там произойдёт в дальнейшем, но я верю, что я справлюсь. У меня есть поддержка, у меня есть семья, и есть люди, оказывается не только в России, но и во всём мире, в разных странах, которые за меня переживают. Я понимаю, что я небезразличен этим людям и думаю, что мы со всем справимся. Почему бы нет – я привык преодолевать трудности в своей жизни, так что всё в порядке.
У меня в случае освобождения, конечно, денег будет мало. Если есть возможность, то я прошёл бы комплексное обследование организма. После всего этого вряд ли я стал здоровей, ну и стоматология, конечно. К лагерному стоматологу, как не трудно догадаться, лучше не ходить. Зубы — это повсеместная тюремная проблема у всех заключённых.
По поводу помощи для всех, добавлю, что пригодились бы юридические консультации. Уж не знаю, возможны ли они выездные. Хотя бы дистанционные. Чтобы можно было им написать вопрос и получить ответ.
Вот один вопрос. Закон: «Один день содержания в СИЗО (считать, прим. ред.) за 1,5 дня срока для (колонии, прим. ред.) общего режима». Очень много разночтений. И, как я понял, никто толком ничего не знает. В лагере как считают, я имею в виду администрация колонии, срок с момента задержания до вступления приговора в законную силу, считают 1 день за 1,5 дня, а потом 1 день за 1 день. Но вот лично у меня, как и у большинства такая история: после вступления приговора в законную силу 15 июля меня везли из Кировского СИЗО 2 месяца. В лагере я оказался только 13 сентября. В это время условия моего содержания были намного жёстче мне положенных.
Я ведь был то в одном, то в другом СИЗО, а этап — это совсем другая история. Там до вагона тюремного ведут как скотину, так было только в Кирове. Вели по 10–30 человек, прикованными за руки к цепи, по перрону. Людей, конечно, оттеснили подальше, но нас всё равно людям со стороны было видно. Унизительное ощущение. А потом в переполненном вагоне, рассортированных по купе (по сути, просто по клеткам без окон) нас повезли в Ярославль, а потом через 3 дня, уже без сопровождения в цепях, в Архангельскую колонию. И эти 2 месяца не засчитывают в срок по формуле 1 день за 1,5, хотя по сути закона, на мой взгляд, должны. Пусть ребята из «Руси» ответят на этот вопрос.»
*Мемориал признан Минюстом РФ иностранным агентом
