С коллегой Бабушкиным посетили СИЗО-5. Были минимальные опасения по совместной проверке, что у нас с Андреем — разный стиль посещений. Он напорист, а я — вкрадчива. Он торопится, а я затягиваю, присматриваюсь… Ха-ха, ничуть не бывало. Очень мы друг друга дополняем. Андрей перед посещением: так, каждая камера — пять минут, не больше. ОК. Я, всё нужное мне узнав, уже стоЮ на пороге на сороковой минуте беседы с камерой (Андрей! у тебя же встреча с избирателями…) Он: ну подожди, тут столько всего важного… столько обращений…
Не успели сделать несколько важных вещей и посетить наше стратегическое место. Ой, опять придется возвращаться.
Сотрудник, сопровождавший нас сегодня, был очень грустен. Вообще он всегда такой. Из-за нас он остался без обеда. И говорит нам с Андреем укоряюще после похода в камеры и огорченно: вы вот сегодня пили чай? А мы, не сговариваясь, без задней мысли говорим хором: «нет». (Как впоследствии при обсуждении в машине выяснилось, это потому, что я с утра пила кофе, а Бабушкин — специальный крутой напиток, который помогает ему проснуться). Но сотрудник, по-моему, воспринял это как издевательство, посмотрел печально, махнул на нас рукой и ушел. Так мы искренне извиняемся, мы и в мыслях не имели издеваться. Это просто так совпало, что мы сегодня оба честно не пили чай. Кстати, и не обедали тоже. Пошел бы и пообедал… Можно с нами, можно — без нас. Все как-то по-разному этот вопрос решают. Ну ладно, у всех — разный психотип, мы всем довольны, нам помогали в работе, всё вполне конструктивно. Такие грустные сотрудники в нескольких СИЗО есть, но большинство из них нам уже удалось рассмешить… то есть перейти к конструктивному сотрудничеству.
А, и хотели зачем-то нас незаконно досмотреть при проходе КПП, я лично сегодня расслабленно отдыхала, молчала и улыбалась, Андрей сам всё доходчиво по этому поводу разъяснил, спасибо за понимание и соблюдение действующего законодательства.
По делу. Вот в СИЗО-5 сидят несовершеннолетние подозреваемые, обвиняемые и осужденные. И ходят они гулять на свои два часа. Мы: парни, а вам мячик дают? МЯЧИК? А что — должны? Нууууу… В соответствии с п.136 Приказа-189 «во время прогулки несовершеннолетним предоставляется возможность для физических упражнений и спортивных игр». Для физических упражнений во двориках есть перекладина. Для спортивных игр — что? Мы, члены ОНК, понимаем это как мячик. Большинство изоляторов страны это тоже так понимает. Где сидят несовершеннолетние. А СИЗО-5 как это понимает? Внесли соответствующую рекомендацию. Что, мячика нет? Мы обычно его и для взрослых просим и нам обещают в добрых СИЗО пойти навстречу. Ну давайте, раздайте им городки. Тоже спортивная игра, в ЦПКиО в пору моей юности пенсионеры в нее обожали рубиться… боюсь, правда, они умерли уже все с тех времен от старости и игра безнадежно забыта. Кст, в камерах несовершеннолетних еще и настольные игры отсутствуют.
Даже странно — к несовершеннолетним столько проверок ходит, таких, сяких… неужели никто никогда не обращал внимания на эту норму Приказа? Не задал этот простейший вопрос? А мальчики вслед: да ну? нам и вправду можно МЯЧИК?
О, как права-то доводятся до спецконтингента… вот, почему это важно. Не на стенах рисовать, не в соседний дворик орать, а взять и поиграть в мячик. Сама обожаю до сих пор. Капитаном команды в пионерлагере была. Так бы играла и играла, все два часа. Давайте сделаем прогулку прогулкой, а не часом отбывания (для несовершеннолетних — двумя, для беременных и с детьми — без ограничений) в цементном помещении.
Еще раз спасибо за демонтированные боксы на спецблоке. Спасибо, спасибо, спасибо, — говорят нам там в каждой камере. Это вы, члены ОНК, сделали. Переадресуем это «спасибо» администрации учреждения. Это и вы сделали, и тем соблюли наконец закон. А Георгий Боровиков смеется: так, ну теперь вся тюрьма считает, что это я боксы слил. Говорю: нет, Георгий, честно и прямо говорите всем: то, что людей сажают в боксы, слил Степан Зимин (узник 6 мая, уехал к месту отбытия наказания). Он решил заступиться за людей и рассказать про боксы как есть, и заслуга это — его. А сотрудники говорили нам, что в боксах хранятся швабры. А члены ОНК и рады всем поверить… Ну и всё, решен вопрос. Всем спасибо.
За кисель говорят еще «спасибо». После вас — стали приносить кисель. Прикольно. По СИЗО Москвы членов ОНК дразнят «кисельными барышнями». Но кисель-то — появился. Не везде. Есть, куда стремиться.
Вообще с правдой, конечно, тяжеловато в учреждениях, среди заключенных в особенности, тут куча нюансов. Приходим в камеру. Андрей: а не применялось ли к вам, уважаемые, насилие со стороны сотрудников правоохранительных органов? Парень: э, у нас тут свои правила, мы не можем вам рассказать, что там к нам применялось… Андрей: ну, не хотите — и не рассказывайте. Я: вы всё перепутали. Это вы про сотрудников СИЗО и товарищей не можете рассказать, а про задержание — можете. Так? Парень наверх смотрящему: она правильно говорит? Смотрящий: ну, вообще да. Парень: а что ты не так говорил? Тот: я тебе всё нормально говорил, кто виноват, что ты не понял ничего? Спрашивают тебя — ну и рассказывай.
Минут через двадцать подробных рассказов: так, а про СИЗО точно ничего нельзя говорить? Смотрящий: слушай, ну говори им уже про что хочешь, видишь — нормальные. Только после меня говорить будешь. Сначала дай-ка я слезу и про своё уголовное дело расскажу… У нас, конечно, претензий-жалоб-шмалоб никаких, но…
Обвиняемые просят убрать клетку в помещении для видеотрансляций. Мы считаем, что это — совершенно справедливое требование, особенно — в свете последних решений Европейского суда о том, что пребывание в клетке в зале суда — пыточные условия. Мы внесли соответствующую рекомендацию.
Члены ОНК Москвы вносили рекомендацию об осмотре обвиняемого врачом. Рекомендация не выполнена. Даже удивительно. В СИЗО-5 такие вежливые, милые врачи… Всегда с ними любили поговорить. Можно осмотреть человека? Очень на вас надеемся. Рекомендация — от прошлого и позапрошлого посещения.
Жалобы на больницу ФКУ СИЗО-1. Не лечат, держат просто так, врача там не дозовешься. Жалобы на отсутствие правовой литературы, и вообще в библиотеке СИЗО-5 брать почитать нечего. Посмотрите сами, это что — книги? Мы уже писали об этом. На наш взгляд — из худших библиотек московских СИЗО. А там несовершеннолетние сидят. Коранов не хватает, приедем отдельно и проверим, есть ли ФЗ-103 и ПВР.
Почти полностью мусульманская камера. Хотят азан в три десять утра, ну да. Какой же намаз без азана, это все знают. А злой сотрудник шуметь запретил. Сказал, в карцер посадит. Да уж и сажал… Ну, с одной стороны по 189-му приказу тишину нарушать нельзя. С другой стороны — обряды соблюдать можно. Найдите, пожалуйста, золотую середину. И вообще, в пятом изоляторе давно пора создать молельные комнаты для разных конфессий. А то для одних вообще ничего нет, другие — в храм православный попасть месяцами не могут. У меня коллеги готовы приложить усилия к выравниванию и улучшению этой ситуации. Коллеги, вашему вниманию. Это важно для нас. И ситуация с мусульманами, вы знаете, важна в свете того, что следует противостоять всяким экстремистским веяниям, не знаю уж, что это за веяния, то есть знаю хорошо. Веяния — они такие.
Вот человек Иванов небогатый. Забавная сцена, кстати. Иванов: а вы меня видели, помните? Я: в Матроске? в Бутырке? В Капотне? Неа. В ОВД «Пресненский». Я: да ну? А что же я там делала? Он: ну да… это были вы… тогда был митинг… вы говорили про митинг, вы к ним, которые с митинга, приехали, а потом про них забыли, нас увидели и давай ругаться за нас. Ну, чтоб нам матрасы дали… и поесть. Мы ж давно там сидели. Не ели. Еще до митинга. Несколько дней. И нам всё принесли. Спасибо!
Но вот этому Иванову деньги из Матроски, где он был, месяц назад перечислили. Уважаемый СИЗО-5, где были деньги Иванова. Пустяк? Не пустяк. Меньше двух тысяч рублей. Для него это было ВАЖНО. Это — ВСЕ его деньги. У вас, наверное, есть две тысячи рублей. А у него месяц — не было. Нехорошо.
Последнее — скажу за пищеблок. Хорошо, что у вас, СИЗО-5, много свежих овощей. У других — куда меньше. Вопрос только — как этими овощами распорядиться. Можно, конечно, нашвырять морковь в «отварной картофель», а зачем? Сегодня много говорила в камерах о кулинарии. Очень заключенные просят туда ее не швырять. Редкий случай — можно поесть просто картошки свежей. Зачем тогда ее портить, создавая «овощное рагу» с сушеной капустой? К тому же, нет такой ТТК — «картофель отварной». Про него забыли. Есть «картофель тушеный» и есть «пюре». А на банке с пробником — «картофель отварной». Ну так отварите. Просто отварите картофель, что может быть проще? Вы умеете варить картошку? Какая еще морковка?
Что с ней, с морковкой, делать? Куча вариантов. Их Приказ-125 не запрещает. Хоть так раздайте, порезав. Хоть потрите, чтоб люди с сахаром съели. Тогда там витамины будут. Понимаете, витамины. Вкусно будет тогда. И полезно. Первоочередная цель — не уложиться по нормам (хоть от этого никуда не деться, пока приказ таков). Цель — чтоб это было полезно и съедобно. В идеале — вкусно. Чтоб не нарушались права человека на надлежаще приготовленную и поданную еду. Ведь и Приказ в конечном-то итоге писался с этой целью… И тут есть простор для маневра и фантазии. СтОит только захотеть. А мы — всегда рядом и всегда поможем. И специалистов привлечем.
Хотела дать в плане обмена опытом еще пару советов наблюдателям, как понять в камерах проблемы и что происходит на самом деле, но сил уж нет. Напишу отдельный пост.
