Владимир ТИТОВ, корреспондент «Особой буквы»
В случае с установлением правил содержания под домашним арестом налицо безграничная снисходительность судебно-правоохранительной системы к представителям социальной группы «свои люди» и предельная жесткость к социальной группе «все остальные».
При определении меры пресечения и назначении наказания российский суд должен исходить из объективных данных о личности обвиняемого. На практике же получается, что выходец из властной номенклатуры, платежеспособный и понятливый «клиент», скорее всего, сможет избежать дискомфортного пребывания в СИЗО, а после окончания судебного процесса получит щадящий приговор. Напротив, нетитулованный гражданин, а тем более публичный оппонент федеральной власти должен быть готов к тому, что на него правоохранительные органы обрушатся со всей строгостью.
В конце минувшей недели случился маленький скандал. Евгения Васильева, фаворитка экс-министра обороны Анатолия Сердюкова, обвиняемая в хищениях по линии «Оборонсервиса» и находящаяся под домашним арестом, была замечена в одном из бутиков центра столицы. В Сети даже появилось фото госпожи Васильевой во время ежедневного увеселительного променада.
Самое забавное, что обвиняемая вовсе не нарушает назначенную ей меру пресечения. Ей официально разрешено совершать трехчасовые прогулки каждый день. Правосудие у нас, как известно, гуманное, и даже к тем, кого подозревают в крупномасштабном хищении военного имущества, относятся по-человечески. Нельзя же запирать молодую и интересную женщину в 13-комнатной квартире!
Не следует, опять же, думать, будто для Васильевой следствие, суд и Федеральная служба исполнения наказаний нарушили закон. Согласно нормам Уголовно-процессуального кодекса РФ, при назначении домашнего ареста суд может запретить или ограничить для обвиняемого выход за пределы жилого помещения, в котором он проживает; общение с определенными лицами; отправку и получение почтово-телеграфных отправлений, а также использование средств связи и информационно-телекоммуникационной сети «Интернет». При этом, говорится в законе, «в зависимости от тяжести предъявленного обвинения и фактических обстоятельств» подозреваемому или обвиняемому могут назначить как все перечисленные ограничения, так и некоторые из них. А ограничительные меры могут быть более или менее жесткими. Как видим, госпожа Васильева имеет право покидать пределы помещения, в котором она сидит под арестом. И, как следствие, может общаться с неограниченным кругом лиц.
Единственное, что напоминает Васильевой о ее не совсем свободном статусе, — это электронный браслет, с помощью которого ФСИН отслеживает ее перемещения, и ограниченность времени, в течение которого она может находиться вне дома. «Васильева подвергается бесчеловечному отношению и пыткам: только приценишься — пора домой», — острит пользователь «Твиттера» Esavitski.
Можно бы порадоваться тому, что наша судебно-правоохранительная система постепенно цивилизуется, изживает азиатчину с ее зинданами, плетьми и колодками и поворачивается к Европе, заменяя тупое и неэффективное насилие действенным контролем. Но дело в том, что столь похвальный гуманизм распространяется далеко не на всех.
Сергей Удальцов, лидер «Левого фронта», тоже находится под домашним арестом: его, как мы помним, подозревают в том, что он намеревался устроить массовые беспорядки на средства от великой и могучей сверхдержавы — Грузии. Однако он не может и мечтать о такой свободе перемещений, как госпожа Васильева. Он заперт в четырех стенах и не может даже сходить в Мосгоризбирком, чтобы подать заявление для участия в выборах мэра.
«…Когда бумаги принесли адвокаты Удальцова, их принять отказались, пояснив, что необходимо его личное присутствие. Впрочем, это оппозиционеру осуществить не удастся. Как говорится в его «Твиттере», который ведут сторонники Удальцова, Следственный комитет отказал оппозиционеру в личном посещении Мосгоризбиркома. При этом, что интересно, СК указывает, что порядок домашнего ареста может изменить суд. В суд ранее, напротив, направляли это ходатайство в Следственный комитет. Круг замкнулся», — сообщает «Эхо Москвы».
Как принято говорить в таких случаях, можно по-разному относиться к политической платформе Удальцова. Тем не менее он популярный политик, отражающий интересы определенной части общества, и его участие в выборах мэра Москвы весьма важно для развития российской политической системы. Во всяком случае, важнее, чем каприз гламурной дамочки, которой наскучило сидеть в 13 комнатах и захотелось утешиться шопингом. Вряд ли разовый выход Удальцова по маршруту «квартира — Мосгоризбирком» нанесет непоправимый ущерб объективности расследования. И тем не менее…
Еще одна известная «домашняя арестантка», Александра Духанина, обвиняемая по «болотному делу», тоже содержится в достаточно жестких условиях. Об этом рассказала сайту Lenta.ru ее тетя, радиоведущая Иветта Медведцкая:
«Она (Александра Духанина — Ред.) не может выходить в Интернет, и тут я изрядно пострадала: моя работа устроена так, что я постоянно должна быть на связи, тут без вариантов. Мне пришлось отключить домашний Интернет, поскольку на этом настаивали во ФСИН. Пришлось изгаляться, покупать модем, которым я пользуюсь только в своей комнате. Потом, Саша не может общаться ни с кем, кто не прописан в этой квартире: исключение составляют адвокаты, сотрудники ФСИН, СК, участковый. Все они приходят к нам как к себе домой, без предупреждения и разрешения, мы их обязаны впускать. Саше запрещена переписка, прогулки, любое общение с журналистами. Меня официально ни в чем не ограничили, но получается, что ко мне домой тоже никто не может прийти. Для того чтобы ко мне могли приходить по делам, я получала специальное разрешение у следователя».
То есть налицо безграничная снисходительность судебно-правоохранительной системы к представителям социальной группы «свои люди» и предельная жесткость к социальной группе «все остальные».
Не хотелось бы сообщать читателю банальности, но, с другой стороны, истина не перестанет быть истиной, если ее повторить несколько раз. Даже проштрафившийся представитель номенклатуры обладает в России священными привилегиями. Нетитулованный же гражданин, а тем более оппозиционер, не может рассчитывать не то что на снисхождение, но подчас и на простое соблюдение законов в отношении своей персоны.
