Иван Слепцов
Скандальная попытка Ольги Егоровой добиться от Высшей квалификационной коллегии судей рекомендации для Евгении Колышницыной на несуществующую должность первого зампреда Мосгорсуда показательна во многих отношениях. Во-первых, она продемонстрировала, что глава крупнейшего суда страны слабо разбирается в законодательстве, причем в той его области, которую, будучи администратором, должна знать досконально. Иначе в коридоре ВККС Егорова не ухватилась бы за «подсказку» кого-то из «сочувствующих», напомнившего, что в ряде судов первые заместители еще есть, и не стала бы звонить Нине Павловне, чтобы та поведала об этом членам коллегии.
Во-вторых, все узнали, что высокий пост в отечественной судебной системе занимает человек, который готов публично признать верховенство неформальных договоренностей над законом (молча с этим, понятно, многие соглашаются). «Я поехала в администрацию президента, в Верховный суд, и мне там сказали, что можно [ввести должность первого заместителя], — говорила Егорова в ВККС. — Думаю, в виде исключения…» Остается только гадать, каковы у служителей Фемиды с подобным правосознанием представления о судейском усмотрении и что они понимают под внутренним убеждением судьи.
В-третьих, Егорова не одинока в своих заблуждениях. Пять членов ВККС согласились, что в Мосгорсуде может появиться первый заместитель председателя, если об этом «договорились». И таких согласных, наверняка, было больше, если бы в коллегии не существовало крупной фракции независимых, а арбитражные суды не составляли отдельную ветвь судебной системы, для которой пока «договоренности» с председателем ВС РФ Вячеславом Лебедевым и приказы Судебного департамента при ВС РФ ничего не значат. Не нашлось бы просто Александры Маковской, которая твердо заявила: «Есть закон! С его точки зрения такой должности быть не может».
В итоге заседание ВККС 18 июня можно назвать историческим: оно одновременно продемонстрировало и болезнь российской судебной системы, и единственный годный метод ее лечения. Рецепт, вытекающий из результатов голосования, таков: про автономность судейской корпорации следует забыть, независимость судьи должна ограничиваться рамками процесса, а кадровый состав структур, отвечающих за рекрутирование членов сообщества и их дисциплинарную ответственность, должен еще более расшириться за счет людей со стороны.
Дело, конечно, не в том, что юристы, работающие вне судебной системы, обладают какими-то особенными морально-нравственными качествами и чувством справедливости. Но без них нельзя выстроить систему сдержек и противовесов, которая минимизировала бы риски принятия решений на основании корпоративной целесообразности, а не законности. А с ними можно, особенно если в той же ВККС будут представлены и юристы, делегированные туда от партий, заручившихся поддержкой достаточного числа избирателей.
Конечно, эта метода оздоровления судейского сообщества и его органов вряд ли будет реализована в ближайшей исторической перспективе. Но и смены первого лица государства и возвращения полноценной политической конкуренции ждать необязательно – следующий состав Госдумы может оказаться не настолько управляемым, а это значит, что возможен торг. Вопрос, правда, в том, насколько высоко будет стоять в его повестке тема новой судебной реформы, но не может же у политиков напрочь отсутствовать инстинкт самосохранения.
