На фото: тюремная больница имени доктора Фёдора Петровича Гааза, здание постройки 1881 года
Как стало известно накануне, Клавдия Л. 1961 года рождения умерла 6 мая в тюремной больнице имени доктора Гааза, где ей не могли предоставить должного лечения и ухода, сообщил радиостанции «Эхо Москвы» адвокат Виталий Черкасов. У заключенной была диагностирована четвертая терминальная стадия рака, на 20 мая было назначено рассмотрение ходатайства о её освобождении.
17 марта Смольнинский районный суд Петербурга отказал двум другим смертельно больным женщинам в ходатайстве об освобождении. Суд также отклонил представление начальника тюремной больницы имени доктора Гааза, где находились эти женщины. При этом у тюремной больницы попросту нет лицензии на проведение необходимой химеотерапии. Суд также посчитал, что этапирование больных в онкологический центр «связано с бюрократическими сложностями».
Координатор «Руси Сидящей» Андрей Барабанов выяснил у заместителя председателя Общественной наблюдательной комиссии Санкт-Петербурга Леонида Агафонова, почему онкологические больные умирают за решеткой, не получив необходимой помощи.
Две женщины, которые умерли в апреле, должны были быть освобождены по решению Европейского суда по правам человека.
В этом году это уникальный случай, когда по Питеру было принято три решения ЕСПЧ по обеспечительным мерам. Двое из тех, по кому были приняты решения, умерли: 6 апреля умерла Оксана 36 лет, а 9 апреля – Мария 28 лет, у обеих остались дети.
Где содержались эти женщины с такими заболеваниями?
Они лежали в больнице, где нет специализированной медицинской помощи. На суде 17 марта врач сказал, что из-за того, что у одной из женщин рак матки, может открыться кровотечение, она будет терять литр крови за час, этот врач не сможет ничего сделать, она умрет у него на руках. Там, где их держали, были только обезболивающие. Но суд отказал этим женщинам в освобождении, потому что они не исправились, хотя закон предусматривает освобождение больных с онкологией на такой стадии. Предусматривает, но все на усмотрение суда.
Как правозащитники борются за освобождение таких заключенных?
Мы работаем совместно с «Зоной права» и правозащитной организацией «АГОРА», они дают юристов, представляющих интересы женщин в судах и ЕСПЧ. Юрист Виталий Черкасов у нас работает по апелляционным жалобам и по судам, а Сергей Петраков работает по ЕСПЧ.
А что делаете вы как член ОНК Петербурга?
Я выявляю заболевших женщин, оцениваю ситуацию, ко мне приходят обращения и жалобы, я их сортирую, что-то отправляют в Совет по правам человека, что-то передаю юристам для дальнейшей работы.
ФСИН как-то реагирует на такие происшествия?
У них нет денег на конвой, нет штатных единиц на конвоирование. Там же нужно конвой держать! Они отвечают, что нет возможности содержать конвой в больнице по несколько суток. Женщин через 2 часа после родов увозят в СИЗО именно потому, что нет денег и людей для конвоирования и охраны в больнице. Они должны все время охранять человека, пока он находится в этой больнице.
Что еще можно сделать, чтобы повлиять на ситуацию?
Заключенных с раком нужно отпускать в специализированные онкологические клиники, больше ничего нельзя сделать. Это единственное, что может улучшить качество жизни. С Оксаной была такая ситуация: у них есть единственный наркотик в тюремной больнице, а к нему происходит привыкание, со временем дозу увеличивают, когда доза на максимуме – боль перестает сильно уменьшаться, а если еще увеличить, то будет передозировка.
Это все в терминальной стадии?
Мы говорим о 4 стадии, когда уже излечение невозможно, тут можно повлиять только на качество жизни, чтобы человек прожил лишних три-четыре месяца в кругу семьи и умер достойно.
Как их содержат?
Другая проблема, что в тюремной больнице имени доктора Гааза лежат по 8 человек в палате размером 14 квадратных метров. То есть меньше 2 квадратов на человека. Умирающие женщины лежали друг напротив друга – Маша, а напротив нее Оксана. Онкологических больных необходимо держать отдельно! А то одна ушла и другая через три дня ушла – смотрят друг на друга, как один другого за собой зацепил. Одну онкологическую больную вообще вывезли на зону, этапировали в ИК-2 Саблино в Ленинградской области, на 18 мая у нее назначена апелляция по ходатайству об освобождении.
Но как можно больного человека отправить обратно в колонию?
Вообще, в больнице имени Гааза нет специализированного онкологического отделения, в этой больнице всего 32 койки для женщин. Врачам приходится выбирать: или лечить женщин, у которых есть шанс выжить, или отдать койки смертельно больным, которым не могут провести даже курс химеотерапии! Онкобольные там умирают за 5-8 месяцев. В больнице имени Гааза делают сложные челюстно-лицевые операции, операции на глаза. Девушку, о которой я упоминал, как раз и вывезли в ИК-2 Саблино из-за того, что её некуда было поместить.
Почему суд не отпустил онкобольных на свободу вопреки решению ЕСПЧ?
Решения ЕСПЧ, которые были приняты, суды просто не успевают выполнять, да и не спешат их выполнять. В решении ЕСПЧ было предложено отправить жещнин-заключенных в онкологическую больницу или освободить, то есть дали выбор. А дальше, как говорится, на усмотрение суда.
