Осень 2018 года, адвокаты «Руси Сидящей» Вера Гончарова и Мария Эйсмонт вернулись из Омска. В Омске – колонии. В колониях — заключенные, которые говорят о пытках уже несколько лет, но практически никто не реагирует на это, как на что-то ненормальное, неприемлемое, средневековое и просто аморальное. Зато реагируют, как положено по уставу, по Правилам внутреннего распорядка, по привычке.
На заявления о пытках не реагируют члены ОНК, и заключенные им уже не доверяют. По словам осужденных, на одну из жалоб на избиения ОНК ответила: «Что вы жалуетесь? Вам что здесь, пионерский лагерь?». Вера и Мария пытались связаться с членами ОНК, но они не откликнулись.
Адвокаты пробыли в Омске три дня. Вере со своими доверителями увидеться удалось: Малхо Бисултанов в ИК-6, Павел Фролов и Мухтар Алиев в ИК-7, печально известной «семёрке». Всех троих пытали сотрудники ИК-7, Малхо специально вывозили на «перевоспитание» из ИК-6. О его истории подробно писала Новая газета.
ИК-7 — пыточная колония, в которую специально привозят заключенных, мнение которых не совпадает с мнением ФСИН-овцев. О пытках здесь знают все – прокуроры, следователи, уполномоченный по правам человека и ОНК, но последние молчат, а прокурор приходит к избитым и диктует им, как писать отказ от жалоб. Когда о жестоких пытках в очередной раз заговорили СМИ, в «семерке» начались проверки. Проверка идет и сейчас, но нет никаких гарантий, что она будет чем-то отличаться от тех формальных проверок, которые были до этого.
5 сентября 2018 года суд приговорил инспектора отдела безопасности ИК-7 Василия Трофимова к 2-м годам лишения свободы за превышение должностных полномочий (ч. 1 ст. 286 УК РФ). Заключенные утверждают, что он был одним из инициаторов и организаторов пыток. Приговор в отношении Трофимова в силу еще не вступил, пытки в ИК-7 прекратились – пока, говорят заключенные: сотрудники колонии ждут исхода дела Трофимова и, собственно, окончания проверки. В колонии пока никого не бьют — пока, но в красках рассказывают осужденным, что с ними сделают, как только представится возможность, угрожают: «тебя найдут в камере повешенным, и никто ничего не докажет», «съешь кашки и не проснешься».
Выдержки из письма Мухтара Алиева:
«По прибытии в феврале 2015 года в ФКУ ИК-7 г. Омска УФСИН России по Омской области я был подвергнут жестоким пыткам со стороны администрации ФКУ ИК-7 совместно с осужденными, входящими в актив учреждения и состоящими на работе у администрации учреждения по осуществлению пыток (в частности ко мне применялись физические и психологические воздействия, спецсредства. Вплоть до обесчестия. После всех этих пыток, я остался калекой).
…
Отправляемые жалобы на администрацию учреждения на нарушения Законодательства РФ в силовых структурах и в правозащитные организации РФ г. Москвы не уходят по назначению, так как сотрудники администрации рвут и выкидывают эти жалобы.
И не каждый осужденный осмелится написать и отправить жалобу на администрацию учреждения, так как этого осужденного в прямом смысле слова изнасилуют.
А я пишу жалобы, мне бояться больше нечего…
4.06.2018 в ФКУ г. Омска из Москвы приехала комиссия Совет по правам человека (СПЧ)…
Как только уехала комиссия в мой адрес ежедневно высказываются угрозы сотрудниками учреждения (в частности обещают, что живым из ФКУ ИК-7 я не освобожусь).
…
Я смерти не боюсь, а только одного боюсь, что не увижу сына. …Как мне часто говорят сотрудники администрации учреждения – нет человека, нет проблем».
После одной из «воспитательных работ» Мухтар оглох на одно ухо – его сильно ударили по голове.
Представители СПЧ были в ИК-7 4 июня 2018 года и действительно поговорили с заключенными и забрали заявления о пытках.
— После визита СПЧ с заключенными активно работали оперативные сотрудники. Все осужденные писали объяснения, их убеждали в том, что все жалобы, претензии и обвинения либо будут расценены как ложный донос на сотрудников — и тогда заключенные получат еще прибавку в виде уголовной ответственности к своему сроку, — либо, если как-то пострадают сотрудники колонии, если на кого-то из них заведут уголовное дело по пыткам, то заключенные — поскольку находятся здесь, очень об этом пожалеют, что они не очень хорошо себя почувствуют и поймут, насколько они были не правы, сделав такие заявления, — рассказывает Вера Гончарова. — Заключенные рассказывали совершенно чудовищные истории, и показывали на сотрудников, говорили, кто из них что делал. Когда приехали люди из Москвы, у осужденных появилась надежда, что наконец-то их услышат. Потому что из колонии такие жалобы не уходят.
А вот еще одна история, которая началась в 2015 году. В Омском ЛИУ-10 (тюремная больница) 11 заключенных активно писали жалобы на неприемлемые условия содержания – антисанитария, грибок, сырость. Тогда сотрудники ЛИУ решили этих заключенных наказать и вывезли их в ИК-7 на «перевоспитание». Осужденных пытали три месяца – до тех пор, пока те не согласились забрать свои жалобы, — а потом вернули обратно в ЛИУ. Об этом рассказал адвокатам Дмитрий К. – один из тех 11-ти заключенных. А еще рассказал про пытки, которым подвергался сам.
«…меня согнули в позе “корпус 90” и повели по коридору. Там откуда-то кто-то выскочил и надел мне на голову наволочку, потом вторую, чтобы я ничего не видел. Меня затянули в какую-то комнату и бросили на матрас, который был весь мокрый. Я сказал, что у меня больная спина, один из сотрудников сказал: “сейчас мы тебя вылечим” и со всей силы прыгнул мне на спину, коленом в позвоночник. И так несколько раз. Потом стали выламывать пальцы на руках, ноги я старался под себя подгибать, а они мне ноги вытянули, один держал ноги второй бил со всей силы по пяткам. Как мы потом поняли, это были деревянные большие палки, в народе называются “киянки”. Я кричал “Господи, помоги!”, и один из них говорил: “Да хоть сколько кричи”, а другой наоборот: “Кричи громче!” ….Потом перевернули на спину животом вверх, взяли за половой орган, я чувствовал что они что-то привязывают к нему. Пока один привязывал, другой сел на меня и начал выдирать на груди волосинки…».
Дмитрий К. в больнице. Санкт-Петербург. Фото: Мария Эйсмонт
У Дмитрия туберкулез. После избиения в ИК-7 состояние Дмитрия ухудшилось, и его актировали — освободили досрочно по состоянию здоровья. Сам начальник колонии попросил суд освободить Дмитрия. Так обычно делают, когда не хотят, чтобы осужденный умирал в колонии – это, как известно, портит статистику. В 2017 году судья Советского районного суда Омска удовлетворил представление начальника колонии об освобождении Дмитрия. «Несколько месяцев до этого он [Дмитрий] не мог вставать и только плакал от боли. А вставать перестал, говорит, вскоре после тех самых событий, — пишет Мария Эйсмонт, приехавшая к нему в питерскую больницу, куда он попал сразу после «освобождения». Адвокат написала заявление о совершении преступления сотрудниками «семерки».
Так же перевоспитывали и Малхо, которого только этапировали в омскую ИК-6. В феврале 2015 года его перевезли в ИК-7.
«На меня набросились три человека, завернули руки, надели на голову мешок и поволокли меня в кабинет напротив туалета, надели наручники на руки, связали ноги. На голову сверх мешка надели шапку-ушанку и обмотали скотчем и еще скотчем обмотали шею. Затем надели на безымянные пальцы обеих ног провода, облили тело водой и прицепили провод на гениталии и били меня током. Когда я терял сознание, они снова обливали водой и били по скулам.
Когда били током, у меня на груди сидел здоровый [крупный] человек. Он садился спиной к моему лицу и придерживал мои колени, когда от удара током я сгибался. Второй держал голову, а третий бил током. Не могу сказать, сколько это длилось по времени, так как я периодически терял сознание», — рассказ Малхо записала Елена Масюк.
В марте 2015 года Малхо написал заявление о пытках: провели проверку и в возбуждении уголовного дела в отношении истязавших его сотрудников отказали. После этого Малхо обратился за помощью в «Русь Сидящую», его стала защищать Вера. Она обжаловала постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и добилась проведения дополнительной проверки.
— Малхо сотрудники ИК-6 всячески уговаривают, что «зачем тебе это, кто старое помянет, зачем ворошить прошлое, зачем ты это опять поднимаешь». Но он пока стоит на своем, потому что это действительно тяжелые переживания, — говорит Вера. — Я даже спросила у него, что было самым страшным среди тех действий, которые над ним сотрудники производили. И он ответил: «Самым страшным для меня было, когда мне закрыли рот тряпкой, заливали в него воду, и зажимали нос». И он теперь, когда слышит шум воды, невольно вздрагивает. Такая психическая реакция на воду.
В Омск адвокаты приехали, чтобы опросить заключенных ЛИУ-10, которых в 2015 году этапировали в ИК-7 на «перевоспитание»: сейчас в этом ЛИУ их осталось 4. Пока Вера общалась со своими подзащитными в колониях, Мария Эйсмонт звонила уполномоченному по правам человека Омской области и в Следственный комитет по Омской области – ей отказались дать свидание с заключенными.
— Я ждала полтора часа, а потом ко мне вышел опер и с ухмылочкой сказал, что они не хотят, чтобы я к ним приходила, они что они написали отказ. А вчера была прокурорская проверка, и они сказали, что у них все хорошо, — рассказывает Мария Эйсмонт. – Но мы все прекрасно знаем, как получают эти отказы.
Сегодня все сотрудники ИК-7, кроме Трофимова, продолжают работать в колонии. Характерно, что летом 2018 года о пытках заявили заключенные ИК-2 г. Керчь. Правозащитники утверждают, что избивать заключенных начали в 2016 году, как раз тогда, когда в колонию для усиления перевели работников омского УФСИН.
— Мы вернулись из колонии и готовимся к следующей поездке. То, что можно сделать дистанционно, находясь здесь, – обжаловать постановление об отказе в возбуждении дела, написать соответствующие жалобы на условия содержания – мы сделаем здесь. Мы хотим дать понять, что мы в этой колонии надолго. И у нас по всем заявителям есть основания для обращения в ЕСПЧ, — говорит Вера Гончарова.
Светлана Осипова
