История з/к Пчелкина
Заключенный Пчелкин сейчас в Бутырке, не нахвалится на изолятор, говорит, что, даже не читая, подписал ознакомление со своим уголовным делом, лишь бы быстрее из СИЗО-5 «Водник» его перевели по принадлежности суда в другой изолятор. Чем же так не понравился Сергею Пчелкину изолятор «Водник»?
«Да началось все с того, — рассказывает Сергей, — что я сказал положенцу изолятора Арби (Арби Дудаев, на данный момент осужден за вымогательство, этапирован к месту отбытия наказания. — Е. М.), что нельзя избивать зэков, вымогать у них деньги и выбрасывать из камер. Не по-людски это. Я с этим Арби уже сидел раньше. Я знаю, как должно быть. У меня семь судимостей. А за то, что я возразил ему, Арби отправил по камерам прогон <записку>, чтобы меня избивали. Вот трое из камеры и били меня: смотрящий камеры и еще двое с ним. Сильно били, руками, палкой. Отбили руки, голову, ребра трещали. Трое суток били. В один из дней пришла психолог-капитанша и сказала смотрящему: «Сильно по почкам не бейте». И ушла. На шконку <кровать> мне не давали ложиться. Я на полу сидел в углу хаты, спать не давали. Жрать не давали. Шлемку <тарелку> с баландой отнимали. Три недели где-то так было. Два раза меня выбивали <выгоняли> из камеры, а корпусной прапор обратно меня закидывал. И все заново начиналось. Тогда я написал жалобу на имя начальника, ну хозяина. Так вечером пришел опер, стал угрожать: мол, долго ты жаловаться будешь?!
Я ему сказал, что, если не переведет меня в другую камеру, вскроюсь. Тогда только отправил меня в другую хату. Ну а там же тоже прогон положенца действовал. Я орал, когда меня стали опять бить. Пришел подполковник, ударил, зубы мне передние выбил. Сокамерники меня под столом привязали к ножкам стола за руки за ноги, как будто распяли. Только когда просился в туалет, отвязывали.
Меня еще в две камеры бросали, и там все продолжалось. Два месяца все это было, в ноябре и декабре прошлого года, а потом хозяин сменился, и бить меня прекратили.
Ну да, курил я на воле курительные смеси, но это не значит, что меня бить надо. Вот они говорят, что якобы я голый бегал по камере, на столе танцевал, упал и ударился. Да не бегал я голый, на столе не танцевал и со стола не падал. Били меня».
С согласия Сергея знакомимся с его медкартой. 17 ноября 2015 года врач-психиатр пишет: «Объявил сотрудникам изолятора, что отбили голову, почки и печень, сделали язву желудка». На следующий день очередная запись: «Согласно объективным сведениям, полученным от сокамерников и сотрудников, накануне вечером, после наступления темноты, танцевал на столе в обнаженном виде, прыгал на верхних спальных местах, затем испражнялся на стол, поскользнулся и ударился об угол стола. Диагноз: «параорбитальные гематомы, рассечение мягких тканей нижней губы, гиперемия кожных покровов в области обоих запястий».
С коллегой по ОНК Москвы обошли все камеры СИЗО-5, в которых сидел Пчелкин. Все заключенные, как заученный текст, повторяют одно и то же: «Бегал голый. На столе танцевал. Нет, на стол не испражнялся. Со стола не падал». И здесь возникают несколько вопросов. Первый: информация от сокамерников не совпадает с заключениями психиатра в медкарте, которая как раз и ссылается на показания в том числе и сокамерников. Пчелкин не падал со стола. Как в таком случае он получил травмы? Второй вопрос: если предположить, что Пчелкин действительно бегал по камере голый, то почему он срочно не был переведен в психиатрическое отделение Бутырки? Почему Пчелкину не была оказана психиатрическая помощь? И почему он не был изолирован от других заключенных, если он действительно страдает психическим заболеванием? А если все-таки Пчелкина били, то почему не возбуждено уголовное дело?!
История з/к Духина
В первый раз Иван Духин был избит в СИЗО «Матросская Тишина» в мае 2014 года. По словам Ивана, через день работники изолятора выводили его в прогулочный дворик и избивали, причем это были те самые сотрудники, которых в прошлом году арестовали за вымогательство крупной суммы денег у одного из заключенных. Духин рассказывает, что избивавшие требовали от него признаться в преступлениях, которые он не совершал (а обвиняют Духина по ч. 2 ст. 159 (мошенничество) и ч. 3,4 ст. 160 УК РФ (присвоение или растрата). Иван считает, что сотрудники СИЗО били его по заказу следствия. Несмотря на то что в медкарте Духина есть акт о телесных повреждениях и заключение хирурга о том, что «13 мая 2014 года у Духина выявлены следующие телесные повреждения: в виде подкожной гематомы под левым глазом, перелом 9-го ребра слева, ушиб мягких тканей грудной клетки», — медицинской помощи Духину оказано не было. Врач изолятора сказал так: «Ребра такая штука, что делать ничего не нужно». Вот и не делали, несмотря на боли и неоднократные обращения за медпомощью. Уголовное дело по факту избиения заключенного возбуждено не было. Проведенная проверка, как всегда, ни к чему не привела.
Затем Духина переводят в СИЗО-4. В конце декабря прошлого года был вынесен приговор по уголовному делу. Духин обжаловал решение суда и ожидал рассмотрения дела в Мосгорсуде. Но вдруг 11 марта уже после отбоя сотрудники изолятора говорят Ивану собираться на этап. Все доводы Духина, что приговор еще не вступил в законную силу и поэтому этапировать его не имеют право, для сотрудников УФСИН по Москве были несостоятельны.
Ивана отправляют в Тамбовскую область в СИЗО-3. Там 13 марта на утренней проверке Иван Духин был избит сотрудниками изолятора за то, что отказался заложить руки за спину, справедливо заметив, заключенные обязаны это делать только при движении.
Иван рассказывает, что первым его ударил капитан, ударил в живот. Затем арестанта уронили на пол, заломили руки.
К капитану присоседились еще трое человек. Избивали уже ногами. После Духина отнесли в помещение сборного отделения, где подвесили, закрепив руки наручниками к решетке. Стали бить дубинками по ногам. Через какое-то время пришел врач и сказал, что повреждений нет, можно помещать в карцер.
И это, как говорит Иван, несмотря на то что руки у него были все синие, отечные и в рубцах.
Духин объявил голодовку. Она длилась пять дней, пока его обратно не вернули в СИЗО-4 Москвы. При поступлении в изолятор фельдшер отказался составлять акт о наличии телесных повреждений, сказав, что «это не входит в его полномочия». На следующий день на утренней проверке сотрудники изолятора не приняли у Духина заявления на прием к хирургу и терапевту.
Однако в медкарте Ивана Духина есть запись: «Жалобы на боли в грудной клетке при повороте тела и глубоком вдохе. Со слов больного, месяц назад упал на улице». Изучаю медкарту Духина (по письменному согласию заключенного) в кабинете начальника изолятора Владимира Машкина. Напротив сидит фельдшер, ждет, пока я просмотрю медкарту. Прочитав, что Духин упал на улице, спрашиваю фельдшера: «Здесь нет расшифровки подписи медработника. Кто делал эту запись?» — «Я делала, — отвечает сидящая напротив меня девушка в белом халате. — Это моя подпись». — «А как ваша фамилия?» — «Андреева Анна Валерьевна», — отвечает мне юный фельдшер. «А скажите, Анна Валерьевна, на какой улице заключенный мог упасть, находясь в изоляторе?» — «Ну, вышел… и упал!»
P.S. Имена и фамилии героев публикации изменены.
P.P.S. Благодарю за совместную работу членов ОНК Москвы: Андрея Бабушкина, Лидию Дубикову, Анну Каретникову.
Источник: Новая газета
