День кассации . День , от которого я всё равно ждала чуда. Процедура рассмотрения кассационных жалоб — один из этапов обжалования приговора.
Подъехав к зданию Мособолсуда, к новому архитектурному сооружению, на секунду подумав , что именно здесь будет решаться в этот день и в этот час судьба Николая , от этой красивой монументальности вдруг повеяло страхом и ужасом, и я почувствовала , как будто на доли секунды побывала в склепе. «Оправдательные приговоры в России составляют менее 1%, а условия содержания в изоляторах и лагерных зонах — за пределами цивилизации» — постоянно набатом стучало у меня в голове. С одной стороны, я, конечно, понимала ситуацию и сильных надежд больше уже не питала. С другой стороны, я верила, где-то сердцем , что освобождение возможно , но разумом понимала , что это сомнительно. В тот день , в Мособлсуд многие пришли поддержать нас с Николаем . Помню гнетущую тишину в коридоре суда , как мы, волнуясь , стояли практически молча в ожидании заседания. Вывешенный список кассационных дел , с разницей в 10-15 мин наводил гнетущий страх. Помню, как прошли трое судей — коллегия в чёрных мантиях . Меня ошеломило , поразило, что проходя в зал, они , каждый , вежливо со всеми поздоровались . Впервые , за дни проведенные в стенах судов , я увидела элементарную этику и основы воспитания . С одной стороны, это вроде бы обнадёживало , но , с другой стороны, я не надеялась , заставляла себя не зацикливаться на конечном решении коллегии, попросту не думать об этом. Мы вошли в зал и увидели Николая в стеклянной клетке ( в простонародии – аквариум) . Я реально понимала , глядя на него, что это — наш последний шанс , и от этого сердце стучало ещё сильнее , колотилось так , словно хотело вырваться. Началось заседание , все — согласно процедуре. Пришло время выступления Николая. Он уверенно говорил о подложности документов по делу , об огромном количестве грубейших ошибок следствия и нарушениях суда , о явной фальсификации доказательств по делу и сфабрикованности обвинительного заключения . Сердце моё разрывалось и от каждого его ответа на вопросы судей , мурашки бежали по всему телу . Судьи усердно перелистывали и просматривали тома его уголовного дела, задавая при этом много вопросов . Николай очень эмоционально , но по существу отвечал , все приводил и приводил доводы кассационной жалобы и факты своей невиновности .
Вот , как описала кассацию в своем блоге, на сайте (http://www.true-justice.net/ ) Юля Рощина, которая тоже пришла поддержать меня с Николаем: «Я, впервые побывав на этом заседании, поняла, что человека в аквариуме не слышат и не слушают не только в городских судах, но и в областных. Однако есть шанс заставить суд прочитать все жалобы и может хоть как то повлиять на исход дела, что тоже не факт. В зале суда был не один десяток человек: близкие и родственники, друзья и коллеги , журналисты , консул Литвы – все кому была не безразлична судьба Николая . Пройдя паспортный контроль у входа в здание Мособлсуда , у нас на удивление , судебный пристав потребовал для проверки еще раз паспорта в зале суда. Уж очень им не понравилось такое количество людей. Кто то стал вытаскивать свои паспорта и отдавать, другие, поумнее, стали спрашивать, а собственно, зачем они вам нужны и вцепились в них зубами. «Что за беззаконие?» «Нас уже проверили» и.т.д. Николай, невероятных размеров мужчина, словно Кинг-Ког, бился в этой клетке. Его невероятно длинные руки мастера спорта по плаванию, казалось, дотянутся до прокурора и вцепятся ему в шею. Ему не очень давали говорить, перебивали, останавливали, сбивали с мысли , задавали вопросы , зная, что в этом состоянии человек может растеряться. Но он стоял на своем. Уже после того, как судебная коллегия удалилась – для решения , Николай сотрясал эту клетку, говорил прокурорше , что «указ президента для прокуратуры это плевок», смачно плюнув и растерев по полу, продемонстрировал Николай. Звуки его голоса меня потрясли. Они камнями летели мне в глубь души, я поняла, через какую боль прошел этот великан, которого не сломили ни нравственно, ни физически , эти страшных 3 года, из 6 запрошенных Видновским судьей , целых 3 года человек просидел в СИЗО. Бизнес уничтожен, семья в беде, везде хаос и разруха. После услышанной речи Николая и всего увиденного, я решила, что ни в коем случае нельзя останавливаться. Надо просвещать наш народ, показывать ему всю правду, оберегать от беззакония »
Сам же Николай о кассации позже рассказывал кому-то из журналистов :« Меня пришли поддержать около двадцати человек : пресса, мои близкие , друзья и коллеги , консул Литовского посольства в г. Москве. Обычно обвиняемых поднимают снизу на лифте в зал суда сразу по два, три человека, пристегнутых к друг другу наручниками , как бурлаков и сажают в одну клетку. Так заводят , одновременно , сажают в клетки – аквариумы , и решают , вершат судьбы. Сами кассации проходят за 10-15 мин по каждому , итог практически один – без изменений. Такова реальная практика. Обвиняемый сильно надеется на эту инстанцию, но 5-10 мин на каждого ничего не меняет. Вот и я в день кассации был также пристегнут к еще двум обвиняемым ( один – за грабеж и разбой, другой – за наркотики). Мы стояли у лифта , вдоль стенки. Вдруг , я услышал голос по рации : « Куделко поднимать одного. Одного. Ясно?» У меня пробежали мурашки и сильно заколотилось сердце . Я понимал , что что – то пошло не так, как обычно , не по конвейеру . Меня отстегнули от других обвиняемых.Меня поднимали одного, возможно потому , что узнали — будет пресса и консул. Но , я об этом узнал только тогда, когда меня завели в зал заседаний, полностью набитый людьми. Я увидел, что в зал в коляске ( как в супермаркетах для покупок продуктов) привезли ( обычно такого не делают ) все мои тома моего уголовного дела. Увидев такое количество людей и свои тома , я понял : «ЭТО МОЙ ШАНС – РАССКАЗАТЬ , ЧТО ПРОИЗОШЛО…» В момент моего выступления, когда я говорил и приводил примеры о том, что практически каждый документ моего дела сфабрикован, что дело было возбуждено лишь для придания легитимности воровства изъятой на складах продукции и товарного рейдерства перевертышей в погонах . Судьи перебивали , задавая вопросы , и с нетерпением ждали, чтобы я побыстрее закончил свою речь, прокурор вообще опустил глаза в пол , было явно видно , что никто из них не хотел слушать про милицейский грабеж. Только благодаря присутствию прессы и консула я смог выступать более 30-40 мин. Это и сыграло основную роль для изменения и отмены приговора. Охранники, которые сопровождали меня вниз, после заседания , были удивлены . Один из них сказал : « Парень , тебе повезло, ты , как будто сегодня миллион выиграл в лотерее. За мою трехлетнюю работу – такое впервые…»
В тот день, в день кассации Николая , Мособлсуд изменил приговор, отменил и изменил обвинение , снизив срок до трех лет , ровно столько , сколько он … просидел в СИЗО…
