Вот, например, дальнобойщик. Грузовой автомобиль с прицепом имеет определенный градус разворота, а наши дороги — не самые прямые с точки зрения видимости (и не только с этой точки, по правде сказать). Типичная история: фура с водителем, абсолютно трезвым, молодым, ему лет 30—35, выезжает на трассу и разворачивается. Водитель внимательно смотрит в зеркала. А в это время лихой молодой мажор на крутой иномарке летит под 200 километров в час. А дальнобойщику просто не видно его в зеркала, когда он заезжает за бугорок. В результате молодой мажор оказывается у дальнобойщика под прицепом и гибнет вместе с молодой спутницей. Естественно, признают вину водителя фуры — кто он такой, дальнобойщик? А что у него двое малолетних детей — это не играет роли. И потерпевший (папа мажора, например) требует, чтобы дальнобойщик выплатил 3—4 млн рублей, пока сидит в колонии. Потерпевший приходит в суд и требует, чтобы дальнобойщик сначала все выплатил, весь ущерб.
А потом уж можно подумать об УДО, которое положено по закону. Это против всякой логики — ведь осужденный может гораздо быстрее выплатить ущерб на воле. Но тут играют роль эмоции и личные обиды, что понятно. И парень-дальнобойщик, у которого только поощрения и золотые руки, который своим трудом зарабатывает УДО, будет сидеть до конца срока — только потому, что судье, прокурору и начальнику колонии плевать — как на пострадавших (они никогда не смогут получить итоговой суммы), так и на парня и его семью. Судьи, прокуроры и тюремщики не видят разницы между этим парнем и наркоманом или водителем, убившим человека в состоянии сильного алкогольного опьянения. Дальнобойщик должен отсидеть не меньше ста лет, чтобы при расценках ФСИН на работу в колонии выплатить назначенный по суду ущерб. Это несправедливость, но тут работает принцип «Плати и уходи».
…Или вот еще случай. Паренек, Тихомиров его фамилия, ехал в одном райцентре Ивановской области — честно сказать, будучи немного нетрезвым, 0,3 промилле. Но он ехал в своем ряду, не превышал скоростного режима, никого не трогал. И ему лоб в лоб на встречку выскочила 9-я модель «Жигулей» местного отделения полиции. На переднем сиденье был начальник местного райотдела. Тихомиров отделался ушибами, а в «девятке» — два трупа, включая начальника. Водителя «девятки» забыли освидетельствовать на наличие алкоголя в крови, тем не менее ГИБДД признала обоюдной вину обоих водителей. Тихомирова — потому что был слегка нетрезв, а водителя полицейской «девятки» — потому что он без видимой причины, без включенных проблесковых маячков выехал на полосу встречного движения. Сроки, однако, они получили разные: Тихомиров — реальных 6 с половиной лет, полицеский-водитель (живой, слава богу) — 3 с половиной условно. Тихомиров не задержался в колонии-поселении (куда обычно отправляют дэтэпэшников) надолго: милицейские начальники приложили все усилия, чтобы отправить его дальше, на общий режим. Таким вот образом из абсолютно случайно попавших в жернова машины людей система делает закоренелых преступников и опасных для общества граждан. Их обиды на несправедливость правосудия (то есть того, что многие граждане по ошибке принимают за правосудие) толкают их в объятия блатного мира. Где, как им кажется, все по понятиям и честно. А разве не в этом суть правосудия — чтобы было все честно?
Тихомиров, пока еще был на поселении, встретил другого зэка, тоже дэтэпэшника, Ваню.
Ваня при ДТП — он был водителем — убил своего пассажира. В крови Вани при экспертизе обнаружили 3,5 промилле алкоголя. Это смертельная доза для среднестатистического человека. Но Ваня сел за руль. Убил человека и получил срок — три года колонии-поселения. Честно, да? Они парни с соседних дворов, их судил один и тот же суд, один и тот же судья.
Дэтэпэшники, которые совершили преступления по неосторожности («без отягчающих»), должны быть первыми кандидатами на смягчение каких-либо режимов и в случае амнистий. Но они там не фигурируют. Амнистии, которые были, — это создание видимости милосердия. ФСИН отчиталась, что по последней амнистии было освобождено более 20 тысяч человек. Красивая цифра, это много. Но только около тысячи были освобождены из колоний реально. Остальным же их условные сроки были аннулированы. Это не амнистия. Человек, отмечающийся в уголовно-исполнительной инспекции раз в месяц, и человек, который может только раз в месяц видеть родных, сидя за решеткой, — это две большие разницы. Очевидно, что, не изменив подход к осужденным, не научившись отличать опасные преступления от совершенных по неосторожности, наша система исполнения наказаний будет и дальше выпускать из своих «университетов» новых озлобленных преступников. А вовсе не мирного пианиста из «Вокзала для двоих».
