Новые допросы свидетелей по делу о хищениях в Минобороны обогатили картину того, как была устроена работа с активами в военном ведомстве понятием «прятаться от голосования» и информацией о причинах такого явления. А вот о личных отношениях главной фигурантки процесса с бывшим министром обороны прокурорам ничего нового узнать не удалось. Совести нет у вас, бросают им оппоенты, а слова судьи наводят на мысль, что она может попытаться ускорить ход процесса.
Вчера, 10 сентября, заседание в Пресненском райсуде Москвы по делу «Оборонсервиса» началось с сообщения о поломке системы аудиопротоколирования. «У нас перестала работать система «Фемида», – сказала судья Татьяна Васюченко, а потом заверила присутствующих, что скоро все починят. Впрочем, первый из допрошенных свидетелей часто говорил настолько тихо, что как бы записала эти показания «Фемида» – загадка.
– Говорите, пожалуйста, погромче. Мы все должны все слышать, и мы записываем! – сразу же потребовала судья, услышав как тихо представился Сергей Львов.
– Всегда можно потом подправить! – не растерялся он.
– Нет, в протоколе ничего нельзя подправить! – объяснила судья.
С 2009 по 2014 год Львов работал в ОАО «Оборонсервис» директором Департамента корпоративного управления и правового обеспечения. Создана эта организация была, по его словам, для управления подведомственными Минобороны предприятиями (дочерние и зависимые общества, ДЗО) и субхолдингами, организованными по отраслевому признаку.
– Я не могу так работать! Мне прислушиваться приходится. Громче говорите! – вновь потребовала судья.
– Схема образования «Оборонсервиса»: акции промышленных предприятий после их приватизации передавались в оплату уставного капитала субхолдингов. Акции субхолдингов передавались в оплату уставного капитала «Оборонсервиса», – громко и четко произнес Львов. Прокурор Вера Пашковскаяпоинтересовалась, касалось ли это «31-го Государственного проектного института специального строительства» (31-й ГПИСС)» – организации, на сделки с недвижимостью и акциями которой, по подсчетам следователей, приходится львиная доля ущерба Минобороны из-за махинаций в «Оборонсервисе» – 2,1 млрд руб. их трех. Ответа свидетеля судья снова не расслышала.
– Я опять вам напоминаю: я не могу так работать! – раздраженно заметила Васюченко.
– Может, я рядышком встану? – участливо осведомился свидетель. Судья от этого предложения отказалась, а Львов рассказал, чем занимался непосредственно «Оборонсервис». «Мы должны были принять общие правила игры – документы», – сказал он, а затем последовал обстоятельный рассказ, как все управлялось. «Департамент имущественных отношений [ДИО] Минобороны формировал составы совета директоров [ДЗО] и готовил документы по управлению имуществом для своих представителей [в них]. Советы директоров в основном состояли из пяти человек. Три представителя Минобороны, по одному – из профильного субхолдинга и один от «Оборонсервиса», – буквально разжевывал свидетель. – Представители собственника – государства – голосуют по директиве. Функция подготовки директив относилась к функциям ДИО».
– Свидетель должен свидетельствовать о фактах, а не выступать с лекцией о праве! – не выдержал адвокатДмитрий Харитонов.
– Это что сейчас такое происходит? – удивленно спросила Пашковская.
– Защита, в отличие от вас, занимается работой, а не исследованием права и всего остального! – продолжил укорять сторону обвинения Харитонов.
Судья на происходящее никак не отреагировала, и Львов перешел к тому, из кого состояли советы директоров ДЗО. По его словам, это были «высокопоставленные должностные лица» в основном из ДИО. Голосовали они на основании директив из Минобороны. «Появлялась директива, и мы либо голосовали «за», либо прятались от голосования», – добавил свидетель.
– Это как? – уточнила Пашковская.
– Не участвовали в голосовании по уважительной причине. Либо командировка, либо болезнь, либо совещание.
– Вы пояснили суду, что уклонялись. Вы были не согласны с решениями, которые должны были быть приняты? – допытывалась Пашковская.
– Зачастую был просто недостаток информации, – ответил Львов.
– По какому принципу решался вопрос о целесообразности использования приватизированного движимого и недвижимого имущества предприятий?
– Этот вопрос не решался, – ответил Львов. – Все решения принимались в Минобороны. Это один из тех вопросов, который всегда шел по инициативе министерства.
– А в связи с чем инициатива исходила от Минобороны? – спросила Пашковская.
Этот вопрос вызвал всеобщее возмущение в стане защиты. «Ваша честь, может, мы у Минобороны это спросим? Просим снять вопрос! – потребовал Харитонов. – Все советы директоров проведены! Все решения приняты единогласно. Что вы пытаетесь доказать? Ни одной сделки до сих пор не оспорено! Ни одной! Там договоров не пять, которые мы тут рассматриваем, а более пятисот! Даже по Пересыпи ничего не оспорено! – кипятился адвокат.
К жесткой словесной атаке на прокуроров подключилась и главная фигурантка дела, экс-директор ДИО Евгения Васильева. Она обвиняется по 12 эпизодам по ст. 159, 174.1, 285 и 286 УК РФ (мошенничество, легализация денежных средств или иного имущества, превышение и злоупотребление должностными полномочиями; максимальное наказание – до 10 лет лишения свободы).
– Ничего себе! – вставила Васильева. – Ваша честь, если прокуратура до сих пор не понимает, какое отношение Минобороны имеет к имуществу «Оборонсервиса», то она вообще не понимает сути обвинения!
Судья промолчала, прокуроры продолжили задавать вопросы, а когда зашла речь о Центре правовой поддержки «Эксперт», свидетель явно заволновался. По его словам, в конце февраля – начале марта 2011 года прошел конкурс «Оборонсервиса» на право заключения агентского договора для сделок по сдаче в аренду и продаже имущества. Выиграли его компании «Кэпитал Консалтинг» и «МПС», но потом вдруг появился протокол совета директоров «Оборонсервиса» от 1 апреля 2011 года, по которому функции агента будет выполнять не участвовавший вовсе в конкурсе «Эксперт». «Для нас это было неожиданностью…» – проговорил Львов.
По версии следствия, «Эксперт», служил для незаконной продажи активов Минобороны и находился под фактическим контролем Васильевой. «Эксперт» должен был искать покупателей и получать за это агентское вознаграждение, но, как считают следователи, на самом деле активы уходили подконтрольным Васильевой структурам, а агентские функции исполнялись фиктивно. Тем не менее на них «Эксперт» заработал 107,2 млн руб.
Другие протоколы Львов помнил гораздо хуже. Прокурора Андрея Обухова заинтересовал совет директоров 31-го ГПИСС, который 27 марта 2012 года принял решение арендовать недвижимость в Балашихе у своего филиала – «26-го центрального научно-исследовательского института». На одном из прошлых заседаний главный инженер 31-го ГПИСС рассказывал, что по институту ходили слухи о его переводе в Балашиху и что коллектив это не устраивало: сотрудники опасались, что «здание в центре Москвы – лакомый кусок» и что старые кадры из-за такого переезда просто уволятся.
У Львова по поводу этого протокола было только предположение. «Насколько я понимаю, – сказал он, – у 31-го ГПИСС тогда не было помещения и была необходимость в аренде». Формально оно так и было: во второй половине 2011 года здание этого института на Смоленском бульваре было продано ООО «Теорема», за которым, по версии следствия, стояла Васильева.
– Сергей Геннадьевич! Скажите честно! – начал прокурор, и вызвал такой бурный взрыв хохота в зале, что и сам не удержался от улыбки. – Вникали ли вы в содержание протоколов?
– Не вникал, – широко улыбнулся и свидетель. – У меня было много своей работы.
Затем последовал неожиданный вопрос Васильевой:
– Скажите, в чем же я вас обманула?
– Снять вопрос! – вмешалась судья и изменила формулировку: – Евгения Васильева вас обманывала?
– Нет. Я вообще с вами не общался, – ответил Васильевой Львов.
Затем адвокат Харитонов ходатайствовал о приобщении к материалам дела решения Арбитражного суда Москвы от 12 марта 2014 года. В рамках этого процесса Московская городская военная прокуратура просила признать недействительной сделку по продаже здания на улице Рихарда Зорге из-за заниженной оценки, а суд отказал (дело А40-98055/2013, решение вступило в силу, кассационная жалоба прокуратуры пока не рассматривалась).
– К сожалению, улица Рихарда Зорге не входит в обвинение! И мы даже рассматривать это не будем, – ехидно заметила Пашковская.
– К сожалению, у вас нет совести. У прокуратуры, – мрачно ответил Харитонов. А Васильева объяснила, почему тоже, видимо, готова подписаться под этими словами. «Все сделки проводились по одной схеме и по одной процедуре!» – сказала она. Судья Васюченко решила эти документы не приобщать, но обозреть.
На долю следующего свидетеля, однофамилицы главной фигурантки дела «Оборонсервиса» Ольги Васильевой, работавшей с мая 2010 года директором Департамента финансового обеспечения Минобороны, выпали не только вопросы о членстве в многочисленных советах директоров.
– Вам известно, в каких взаимоотношениях были Васильева и [министр обороны Анатолий] Сердюков в 2011 году? – спросил прокурор Юрий Хализов.
– Нет! – ответила свидетель.
– А сегодня? – вставила подсудимая Васильева. В ноябре 2012 года, через месяц после того, как следователи СКР пришли с обысками в «Оборонсервис» Сердюков отправился в отставку. Позже он был обвинен в халатности [ч. 1 ст. 293 УК – до трех месяцев ареста] и амнистирован.
– А кто не знает в России, в каких вы были отношениях? – заявила свидетель. – Господи, все уши прожужжали, что у Евгении Николаевны были отношения с министром! Телевизор, газеты, интернет…
– А если исключить телевизор, газеты и интернет? – развеселился прокурор Хализов.
– Отклонить! Это вторжение в личную жизнь. Это не имеет отношения к делу, как и цвет моих ногтей, как и украденные картины, как и вся та ересь, что вы транслируете по телевизору! – взорвалась подсудимая Васильева.
– Служебные, служебные отношения. На глазах все было очень корректно! – заверила свидетель Васильева.
На «вторжение в личную жизнь» судья Васюченко не отреагировала, а под вечер, закрыв заседание, посетовала: «Что-то мы сбавили темп работы…»
– Предлагаю прокуратуре отказаться и закончить! – пошутил адвокат Харитонов. А подсудимая Васильева его опять поддержала: «Прокурор Хализов! Вы вообще читаете дело перед тем, как квалифицировать? Это же преступление!»
Допрос свидетелей продолжится 16 сентября.
