Комитет против пыток был основан в Нижнем Новгороде в 2000 году группой правозащитников, среди которых — Игорь Каляпин. Сейчас у комитета статус межрегиональной общественной организации, и это крупнейшая правозащитная НКО в России, которая помогает пострадавшим от пыток в полиции и в тюрьмах.
«Гражданин сам себе ухо оторвал». Зачем нужен Комитет против пыток
«Наша задача – не только помочь пострадавшим, но и наказать тех, кто применял пытки», — говорит Игорь Каляпин. Это совсем непросто. Стандартная ситуация: гражданина побили милиционеры, он под пытками в чём-то сознался, а потом обратился за помощью в Комитет против пыток. Правозащитники начинают разбираться, а в результате оперативник уголовного розыска бежит к задержанному в следственный изолятор, и у них происходит «бартерный обмен»: с подследственного снимают пару эпизодов уголовного дела, а тот — отказывается от своих претензий к правоохранителям. Чаще всего заключается такая сделка, гражданин меняет показания (теперь его не побили, он лестницы упал или о тумбочку ударился) и в услугах Комитета больше нуждается.
Впрочем, покрывать преступления своих сотрудников правоохранительная система умеет и без всякого «бартера». С 1997 по 2000 год Игорь Каляпин руководил информационно-аналитическим центром нижегородского отделения «Демократического союза». С 1998 года он стал уделять особое внимание проблеме применения пыток — как раз в этом году его центр впервые подготовил доклад о применении пыток на территории Нижегородской области.
Объёмный доклад вручили министру внутренних дел, ожидали, что после обнародования фактов произойдут изменения. Изменений не происходило. Сбор информации о конкретных преступлениях в Нижегородской области тоже ситуацию не менял. «У меня есть замечательный ответ заместителя прокурора Нижегородской области, — говорит Игорь Каляпин, — в котором он пишет, что в течение года от нашей организации поступило несколько десятков обращений, связанных с применением так называемых пыток, во всех случаях проведена проверка, ни в одном случае информация не подтвердилась. Заместитель прокурора утверждает, что никаких пыток на территории Нижегородской области никем никогда не применялось и не применяется, и этот вопрос вообще относится к компетенции органов прокуратуры».
Игорь Каляпин говорит, что прокуратура проводит проверку очень любопытно: она вызывает милиционеров и спрашивает: били? Те отвечают: «Что вы, как мы могли? Нет, конечно. Исключительно на вы, исключительно „будьте добры“, очень вежливо поговорили с гражданином. А гражданин сам себе как-то потом палец сломал, сам ухо оторвал».
«Я допускаю, что человек, который находится в местах лишения свободы, хочет создать проблемы для сотрудников администрации или хочет отомстить сотрудникам милиции, благодаря работе которых он оказался за решёткой, — говорит Игорь Каляпин. — Допускаю, такое может быть, но не в ста процентах случаев. Мы год за годом в течение двух или трёх лет отправляли десятки, иногда больше сотни жалоб и заявлений, а в результате ни одного уголовного дело не возбудили, даже официальных расследований не начинали. Просто в течение недели выносилось решение, что ничего не было, в действиях сотрудников нет состава преступления, в возбуждении дела отказано. Мне стало интересно разобраться, что же за проверка такая проводится по поступившим жалобам».
Правозащитники выяснили: чтобы добиться результата, мало заниматься мониторингом нарушений правоохранительных органов, нужно становиться полноценным участником уголовного процесса, — с момента подачи заявления о применении пыток. Иначе в материалах проверки прокуратуры не окажется никаких собранных вами доказательств — будет только первоначальное обращение и больше ничего.
Поэтому и возник Комитет против пыток — чтобы становиться полноценным участником процессов. И теперь цель организации — доводить дела до конца, добиваться наказания для полицейских.
50 обвинительных приговоров
В соответствии с этой целью правозащитники и работают. Они ведут расследования не для написания отчётов, а собирают такие факты и доказательства, с которыми можно заставить следователя открыть уголовное дело и довести его до суда. Ведь, как показывает практика, можно написать 500 жалоб, из которых только одна ляжет на стол судьи.
«Мы дотащили до суда многих полицейских, — говорит Игорь Каляпин. — Чаще всего их сажают по статье 286 ч.3 (превышение должностных полномочий с применением насилия или с угрозой его применения, с применением оружия или специальных средств, с причинением тяжких последствий. — Ред.), с лишением права занимать должности в правоохранительной системе».
Успешно проведённым расследование Комитета считается тогда, когда вынесен приговор, который вступил в законную силу, а пострадавший от действий правоохранителей получил компенсацию от государства.
За время работы специалисты Комитета проверили более полутора тысяч заявлений о нарушении прав человека, провели сотни расследований. До обвинительных приговоров было доведено более 50 уголовных дел в отношении сотрудников правоохранительных органов. 107 сотрудников осуждены за применение пыток, ещё в отношении 11 сотрудников судебные процессы идут в настоящее время. Комитет добился от государства выплаты более 27 миллионов рублей компенсаций для граждан, пострадавших от пыток.
Статистика пыток
Примерно две трети жалоб, которые поступают в Комитет против пыток, — жалобы на действия сотрудников полиции, примерно треть — жалобы на действия сотрудников ФСИН, чаще всего из колоний, реже из следственных изоляторов.
Игорь Каляпин подчёркивает, что писать заявления и добиваться справедливости люди готовы редко. И в 90 процентах случаев граждане, зная, что их заявление скорее всего не будет проверено, что им скорее всего откажут в возбуждении уголовного дела, просто никуда не обращаются.
«Я вам могу сказать, что в девяностые годы мне все говорили: ну что ты, какие пытки, у нас что, 37 год что ли? А сейчас тем, что в милиции бьют, никого не удивишь, — рассказывает Игорь Каляпин. — Каждый год суды выносят десятки — наверное, уже даже сотни — приговоров по 286 статье. Власть признала, что проблема такая есть. В тех регионах, где мы работаем, Комитета против пыток побаиваются, я могу сказать определённо».
Саботажники в следственном комитете
«С большим трудом дотаскивать полицейского до суда мы научились, — говорит Каляпин. — Но это всегда карточная партия: неясно, какая карта выпадет и чем закончится следствие. Мы увидели, что существует идеально работающая государственная машина, которая занимается „отмазыванием“ полицейских от суда». Следователь получает заявление, и в 95 процентах случаев делает всё, чтобы дело не дошло до суда.
Вот пример. Приходит заявитель и говорит: «Меня 3 часа назад сотрудник милиции избил». Следователь должен срочно отправиться на место происшествия, чтоб обнаружить какие-то следы. Если у заявителя есть какие-то телесные повреждения, то можно утверждать, что царапина или синяк получен сегодня, а через неделю уже невозможно будет определить.
Но следователи в первые сутки почти всегда стараются не делать ничего для того, чтобы зафиксировать следы преступления.
Потом следователь смотрит, есть ли общественное внимание к этому происшествию. Если нет, почти 100 процентов гарантии, что будет вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Если же следователь видит, что происшествие вызвало какой-то резонанс, внимание СМИ, за событиями следит крупная правозащитная организация, тогда возбуждается уголовное дело и ведётся следствие. Но через пару месяцев, когда общественный интерес к делу пропадает, когда сам потерпевший не хочет вспоминать случившееся, тогда можно сказать, что дело де-факто закончено.
«Мы пытаемся научиться с этим бороться и понять, что делать с этими саботажниками в следственном комитете», — говорит Игорь Каляпин. В понятие общественного расследования Комитет против пыток включает механизм доведения виновного полицейского до суда. В организации работают юристы, не связанные адвокатскими обязательствами. Поэтому они продолжают расследование даже если потерпевший по тем или иным причинам отказывается от своих претензий и меняет показания.
Источник: Филантроп
