Ольга Романова
Все знают про дело Фарбера, и я сейчас про само дело рассказывать не буду. Сейчас про то, как это было, как это все чаще бывает. Впервые я увидела такое на процессе Ходорковского, потом — в суде, где обвинялся мой муж, а сейчас я вижу это так часто, что начала привыкать к тому, к чему привыкнуть вроде бы и нельзя. К войне с народом.
…Город Тверь, областной суд на улице Горького — торжественный, с колоннами. Время 9.55, суд назначен на 10.00, а процесс громкий. Но странно: около суда нет ни живой души, ни машины. Если войти внутрь, сразу утыкаешься в каких-то головорезов, вооруженных с ног до головы. Рядом с ними робко стоят привычные судебные приставы с моржовыми усами и отвисшими животами, обычно хамоватые, а тут притихшие, как младшая группа на вечеринке у старшеклассников, смотрят заискивающе — не на тебя, конечно, кто ты какой, гражданин, тварь дрожащая, чего на тебя смотреть, — на головорезов смотрят. А те — в полной амуниции, в бронежилетах, берцах, с оружием. Руки в кожаных перчатках без пальцев сжимают электрошокеры. Лица в шрамах, сами очень эмоциональны — они на войне, это ощущаешь сразу. Атмосфера накалена, тебе становится сильно не по себе — они воюют с тобой. Жаль, что тебя не предупредили. Хотя что бы это изменило, у тебя ведь нет домашнего электрошокера.
Досмотр проходит мама Ильи Фарбера, Елена Николаевна. «Открыть очешник, очки вынуть! Вывернуть кошелек! Термос? А почему уксусом пахнет? Дыхнуть! Почему алкоголем несет? Жвачка? Ириска?» Бандиты с тремя буквами на спине — ГБР, группа быстрого реагирования — недовольны всем. Граждане все делают не так, расстрелять бы, да приказа пока не было. Граждане загораживают проход. Граждане разговаривают. Граждане не туда сели. Граждане приперлись с утра пораньше, чертовы бездельники.
Двигаться нельзя. Стоять нельзя. «Или проходишь в нужный кабинет, или выходишь из здания». Со всеми на «ты», включая пожилых женщин.
Штатные приставы смотрят с завистью и понимают, что недотягивают, а им тоже так хочется. Поняв, что они лишние на этом празднике жизни, спрятались в будку. Бал в Тверском областном суде правят бойцы ГБР.
Петя Фарбер, сын подсудимого Ильи, принес в суд билеты. Типографским способом красиво отпечатанные билеты — они же приглашения в суд. На билетах написано: «Илья Фарбер. Последний приговор». Петя вынул билет, показывает своей бабушке, Елене Николаевне. Подлетает боец, орет: «Чё это?!» Петя протягивает ему билет: «Возьмите». — «Я сейчас здесь все порву и начну всех отсюда вышвыривать!» Ну хорошо. Петя убирает билеты, достает мобильный — показать все-таки бабушке свое творчество. В коридоре же, суд еще не начался. Сзади подлетает боец: «Так, всё, на выход». Берет Петю за шкирку и реально выбрасывает на улицу. «Тебе на входе объяснили — каждому объяснили — телефоны нельзя!» — «Я не снимал, я показывал телефон». — «Не волнует. Указ такой был, чтоб без телефонов».
Петю вышвырнули на улицу до начала суда и закрыли дверь. Гражданина России не пускали в здание суда за то, что у него был мобильный телефон. А на улице холодно. Стучится — не пускают. Замерз. Потом сильно замерз. Не волнует. Бойцы выходили, чтобы отогнать Петю от здания суда.
А в это время до публики снизошла пресс-секретарь суда — высокая симпатичная брюнетка лет около 30. «Чего вы тут возмущаетесь? Он <Петя> все сделал для того, чтобы его вывели».
Адвокаты Фарбера, две молодые женщины, Анна Ставицкая и Елена Романова, решили нанести визит председателю Тверского областного суда Сергею Степанову. Они тихо развернулись и стали подниматься по маленькой лесенке на другой этаж — председатель сидит выше. Вдруг один из бойцов заметил движение, выхватил рацию, орет в нее: «Усиление! Усиление на второй этаж! Взять!» Группа бойцов рванула за женщинами: «Стоять! Сейчас всех возьмем! Лечь на пол!» Одна из адвокатов потом сказала: «Я готова лишиться адвокатской лицензии, только бы заснять, как эти лоси на нас мчатся — сильная была картина». Но адвокаты на то и адвокаты — они дошли до председателя Степанова. «Как у вас бойцы себя ведут?» Председатель развел руками: дескать, это приказ сверху, ничего сделать не можем, они нам не подчиняются. Кстати, группу быстрого реагирования на самом деле вызывает как раз председатель суда.
Анна Ставицкая попросила бойцов, стоящих у дверей зала судебных заседаний, пустить сына подсудимого. «Он плохо себя вел, не пустим». Начался суд. Адвокаты заявляют ходатайства, одно из них — допустить на процесс сына подсудимого. Коллегия судей удивляется, один из судей говорит бандиту из ГБР: «Приведите сына!» Ответ бандита судье прекрасен: «Да вы чё? Он же нарушал!» — но смирился и пошел. Судья тоже смирился.
…Петя мерзнет на улице. Высовывается боец ГБР, орет: «Заходим! Чё, не слышишь? Заходим быстро!» Берет Петю все так же за шкирку и закидывает в зал суда. Один из судей спрашивает: «Кучерявая голова здесь?» Как мило, по-домашнему. Начинает выступать лингвист-эксперт. Его прерывает второй судья: «Чё вы так долго выступаете?»
Судьи уходят на приговор, перерыв. Возвращаются, открываются двери зала заседаний, бойцы заталкивают публику в зал, Петю привычно — за шкирку.
…Возможно, бойцы ГБР прошли Чечню и другие горячие точки. Но это не означает, что они могут распоряжаться в суде. У этих людей очевидны психические травмы, они больны, им нельзя давать оружие, они воспринимают весь мир как врагов. Представить себе такое в судах невозможно, но это есть. Спасибо, что в тот раз были без собак. Напомню, что судили учителя.
