Пётр Фарбер сын Ильи Фарбера
Вспомнив много интересных и щемящих подробностей, которые лучше любых доказательств подтверждали правдивость описания как каждой ситуации по отдельности, так и всей истории ремонта Мошенского Дома Культуры.
И всем стало ужасно грустно и не по себе от чувства несправедливости, потому что как будто всем нам в зале суда показали документальный фильм — настолько в ярких красках предстала перед нами картина произошедшего два года назад, — от контраста между посеянным и пожатым.
Главный герой этого фильма делал всё, чтобы жителям деревни, их клубу и даже дороге от районного центра до Мошенки было как можно лучше. И я вспоминал, зажмурившись, ведь мы делали всё это вместе. Только из-за переживаний и пятисот тысяч дел я уже многое позабыл. А тут — подробности, мелочи, и всё встаёт перед глазами, как живое. Хотя не было рассказано даже о половине всего, что сделал главный герой. Ни о школьной и о внешкольной его работе с детьми, ни о работе в Московской области и в Осташкове. Даже про то, как из оставшихся от заказа на граффити профессиональных баллончиков он покрасил и разрисовал цветами деревенскую автобусную остановку и главные двери клуба, чтобы тот перестал быть похожим на инфекционную больницу…
Прокурор задавал вопросы, тщась, как в сказке, хотя бы «по сусекам наскрести» какие-нибудь размытые сведения, которые можно замешать в основу обвинительного пирога. Но где эти сусеки?..
Папа отвечал спокойно и веско. Иногда даже улыбался. Прокурор, как не пытался подняться, был на лопатках.
Но пирог будет, будет обязательно. Из какого теста, с какой начинкой на этот раз?
Судья сказал, что до 2-го августа (а это Ильин день!) процесс завершится. Перерыв объявлен до 25-го июля. На этот день запланированы прения сторон. Потом дополнения, реплики, последнее слово.. и — приговор.
Папу опять этапируют в СИЗО-1 города Твери и дней через девять — обратно. Сколько же можно издеваться!