Фото СК РФ
7 декабря, на очередном заседании суда по делу о пытках в ангарском СИЗО-6, Денис Покусаев, участвующий в этом процессе в качестве потерпевшего, отказался от ранее данных показаний. Якобы он оговорил бывших сотрудников СИЗО Дмитрия Барояна и его начальника Василия Луковского под давлением следователей.
Сейчас Луковский, обвинённый в превышении должностных полномочий, находится под домашним арестом, а Бароян — в «родном» СИЗО-6, то есть в том же самом изоляторе, где он ранее выбивал признательные показания из участников бунта в ангарской ИК-15.
Воссоздадим в общих чертах эту драматическую историю. 9 апреля 2020 года в ангарской колонии ИК-15 начались массовые беспорядки. По официальной версии причиной стал конфликт с надзирателями, якобы у одного из заключённых в ШИЗО при обыске отобрали пачку сигарет. Некоторые заключенные, в том числе Покусаев, говорят, что бунт инсценировала сама администрация колонии, чтобы скрыть от нового начальства хищения на промзоне. Михаил Тороев, участник апрельских событий в ИК-15, подвергшийся позднее пыткам в иркутском СИЗО-1, подтверждает эту версию в разговоре с Ольгой Романовой: «Это просто провокация была, на что зеки среагировали. Это на руку было администрации. Перед бунтом практически всё вывезли оттуда, всю аппаратуру, и так далее и тому подобное. А списали на бунт. И всё одновременно тогда загорелось. Всё одновременно. Такого не может быть. Даже с хоздвора там свиней всех перекололи, мясо прям тушами вывозили. Это всё вывозили перед бунтом».
10 апреля в колонию входит отряд спецназа ФСИН и росгвардейцы. Приезжает и новый начальник ГУФСИН по Иркутской области Леонид Сагалаков. Сначала заключённых просят разойтись, а затем, не добившись успеха уговорами, поливают водой из пожарной машины. В ответ в сторону пожарной машины летят камни. Один из них попадает в голову Сагалакову – «в жизненно важную часть тела» начальника ГУФСИН, как говорится в обвинительном заключении (судя по всему, пытки, последовавшие за бунтом, осуществлялись по прямому указанию Сагалакова; истязуемым засовывали разнообразные предметы в естественные отверстия, которые, надо полагать, «жизненно важными частями тела» не являются).
Спецназ переходит в наступление и теснит заключённых к промзоне. В какой-то момент на промке, одновременно в нескольких местах, вспыхивает пожар и вместе с оборудованием уничтожает весь запас пиломатериалов (по свидетельству некоторых заключённых никаких пиломатериалов к моменту возгорания там уже не было). Общий размер ущерба от пожара оценён в 63 млн рублей. 11 апреля избитых и раздетых «бунтовщиков» вывозят из колонии: одну, самую многочисленную партию – в иркутский СИЗО-1, другую, поменьше, – в ангарский СИЗО-6.
Перечислять здесь все эпизоды пыток по делу о бунте в ИК-15 не имеет смысла. Об этом подробно пишет Олег Болдырев в статье «Крупнейший пыточный скандал в России прячут по разным судебным делам» от 19 октября этого года. Здесь мы коснёмся лишь нескольких вопросов, возникающих при рассмотрении дела.
Во-первых, обращает на себя внимание особая тактика иркутских следователей: дела по бунту и пыткам не объединены в общее производство, а разбираются по отдельности, как не зависящие друг от друга. Более того, даже дела о пытках не собраны вместе, как если бы речь шла не об одном событии, а о совершенно разных. А между тем все эти пыточные дела связаны между собой именами «разработчиков» и номерами камер, в которых производились пытки. Для иркутских следователей это почему-то не является связующим компонентом. «Очевидно, их задача, – полагает эксперт «Руси сидящей» Пётр Курьянов, — состояла в том, чтобы развалить дело по частям».
Отдельного внимания заслуживает судьба так называемых «разработчиков» — заключённых, непосредственно осуществляющих пытки по указанию кураторов в погонах. По одному из пыточных дел, связанных с беспорядками в ИК-15, уже осуждены «разработчики» из иркутского СИЗО-1 (Славгородский, Оленников, Курбатов, Гагарин и Непомнящих): за истязания Кежика Ондара они получили сроки от 10 до 11 лет. Они руководствовались в своей «работе» принципом безнаказанности, и приговоры, вынесенные им по делам о пытках, – это нарушение гарантий со стороны тюремной администрации. Кто знает, быть может, судьба этих садистов из 421 камеры иркутского СИЗО-1 заставит других «разработчиков» усомниться в надёжности своего «ремесла».
В некотором смысле пособниками «разработчиков» являются и тюремные врачи. По свидетельству того же Покусаева, работники санчасти в ангарском СИЗО-6 (очевидно, и в иркутском СИЗО-1 тоже) регулярно обходили камеры, в которых находились избитые и изнасилованные зеки, но ничего не фиксировали. А начальник санчасти даже «улыбался при этом». Впрочем, тут нет ничего особо оригинального. Ещё Солженицын писал о том, что «тюремный врач — лучший помощник следователя и палача». Тюремные медсанчасти входят в систему ФСИН, а значит, не могут действовать вопреки тому, что «спускается» им сверху.
Пытки в иркутских СИЗО – далеко не аномалия. Но есть одно обстоятельство, которое выделяет иркутскую историю: региональное следствие и судопроизводство. Вспомним дело о саратовских пытках. Оно ушло тогда в центральный аппарат Следственного комитета, а расследованием пыток в иркутских СИЗО занимались местные следователи. Разве не было оснований для того, чтобы прислать в Иркутск следователей из Москвы? Ведь очевиден конфликт интересов (1 отдел иркутского СК расследовал дело о массовых беспорядках в ИК-15, а их коллеги из 3 отдела — дела о пытках).
Ответы на эти вопросы лежат в символической плоскости. Российское государство, имеющее патологическую склонность к производству символов, никогда не отвечает на вопросы конкретно и прямо, но ответы всегда есть. Нужно просто научиться их читать. Подумайте сами: бывший начальник ангарского СИЗО-6 Арслан Мажидов впоследствии пошёл на повышение, став начальником иркутской ИК-15. Это назначение говорит о том, что методы, которыми добивались признательных показаний в СИЗО-6, одобрены на самом верху. Вот ещё любопытный сюжет: Леониду Сагалакову, начальнику ГУФСИН по Иркутской области (тому самому, которому «куском бордюра» якобы попали «в жизненно важную часть тела»), уже после событий в Иркутске, Владимир Путин присваивает звание генерала! Впервые в новейшей истории России генеральские погоны от первого лица получает человек, возглавляющий пенитенциарные учреждения, в которых совершено рекордное количество преступлений по статье 132 УК РФ.
Вернёмся к Денису Покусаеву. Что побудило его отказаться от ранее данных показаний? Сейчас Покусаев, осуждённый за махинации на строительном объекте, отбывает наказание в том самом СИЗО-6, где в 2020 году им занимались «разработчики». Там же находится и Дмитрий Бароян, бывший заместитель начальника отдела режима и надзора СИЗО-6, который непосредственно руководил пытками. Формально он обвиняется в совершении преступления по части 3 статьи 286 УК РФ («превышение должностных полномочий») и части 2 статьи 132 («насильственные действия сексуального характера группой лиц по предварительному сговору»), но фактически находится в привилегированном положении, свободно перемещается по территории СИЗО и имеет доступ к другим заключённым, о чём пишет Ева Меркачёва, ссылаясь на анонимные источники в ангарском СИЗО. Если это так, то Бароян имеет доступ и к Покусаеву, а значит, теоретически может влиять на его позицию в деле о пытках.
Напомним, от каких, собственно, показаний отказался 7 декабря Денис Покусаев. В апреле 2022 года, в интервью Еве Меркачёвой, он, среди прочего, говорил о том, что заключённых, доставленных в СИЗО-6 после бунта в колонии, регулярно избивали: «На протяжении семи месяцев практически каждый день». Не давали бриться по месяцу, а потом на всю камеру выдавали один станок (на шесть человек) и через полторы минуты избивали тех, кто не успевал побриться. Со слов Покусаева, Луковский лично участвовал в избиениях, применяя в качестве орудия киянку: «Нас избивали киянкой. По разным частям тела — голова, руки, ноги». При подавлении бунта Покусаеву сломали руку и несколько рёбер, а позднее, в СИЗО, били по сломанной руке и не давали обезболивающих. В интервью Меркачёвой Покусаев утверждал, что «разработчики» действовали от имени Сагалакова, якобы он лично дал распоряжение пытать ангарских.
Что касается других потерпевших, то их положение немногим лучше того, в котором находится Покусаев. Один из них, Игорь Колосов, продолжает отбывать наказание в том же иркутском СИЗО-1, где его длительное время подвергали пыткам сексуального характера. Сейчас нависла угроза ещё над одним потерпевшим, Сергеем Твердохлебовым, который тоже содержится в СИЗО-1. 12 декабря Твердохлебов объявил голодовку. В заявлении на имя прокурора Иркутской области А. В. Ханько он говорит, что сотрудники СИЗО оказывают на него психологическое «и другое незаконное» давление с целью принудить его отказаться от показаний на Луковского и Барояна. Опасаясь за свою жизнь и здоровье, Твердохлебов просит прокурора принять незамедлительные меры прокурорского реагирования.
Константин Гетман
