Развозжаев
Осенью прошлого года я впервые увидела Леонида Развозжаева в СИЗО № 5 «Водник». Леонид тогда сетовал на здоровье и просил о медобследовании. В марте Развозжаева переводят в СИЗО № 1 «Матросская Тишина», где он вновь жалуется членам ОНК на плохое самочувствие. Мы каждый раз отмечали это в своих отчетах и просили медработников отправить Леонида на обследование. Будучи в спецблоке «Матросски» в конце июля, мы с Анной Каретниковой спросили Леонида, знает ли он, что с 19 марта и по крайней мере по 14 мая с.г. он находился в больнице «Матросской Тишины»? Развозжаев страшно удивился и сказал, что нет, он все время был в спецблоке, в больницу его никто не переводил. И причем у Леонида Развозжаева есть даже свидетели пребывания его в указанный период в спецблоке, а не в больнице. И эти свидетели мы, члены ОНК Москвы Каретникова, Меркачева и Масюк. Мы посещали Развозжаева 3 мая именно в спецблоке, где он на тот момент сидел в одной камере с мэром Ярославля Урлашовым. Об этом есть и запись в журнале посещений членов ОНК.
Но почему-то начальник ФКУЗ МСЧ-77 ФСИН России Г.В. Тимчук письменно сообщает начальнику СИЗО № 1 «Матросская Тишина», что Развозжаев почти два месяца находился в тюремной больнице все той же «Матросской Тишины». Причем, как сказано в официальном письме на бланке и за подписью, сия бумага написана «для объявления указанной информации Развозжаеву». Так что же просит главный тюремный врач Москвы Галина Тимчук сообщить Леониду Развозжаеву? А просит она рассказать ему следующее: «За период содержания (в больнице) (Развозжаев) обследован согласно нормативным документам, регламентирующим медицинское обеспечение лиц, содержащихся под стражей. Проведены необходимые клинико-лабораторные и инструментальные обследования, консультации профильных врачей-специалистов». И заканчивает свое письмо Тимчук весьма оптимистично: Развозжаев «получил лечение с положительным клиническим эффектом».
Вот как это может быть? Как это называется? Думаю, это называется подлогом. И касается эта фальсификация здоровья человека. Как в таком случае можно верить медицинским сотрудникам ФСИН? Доверять их диагнозам, их обследованиям, их рекомендациям, их обещаниям, если они обманывают даже с фактом помещения в больницу?
На прошлой неделе Развозжаев сообщил мне, что первое и единственное УЗИ в тюремных стенах ему сделали только 6 августа. И все. Никаких «консультаций профильных специалистов», «клинико-лабораторных и инструментальных обследований» так до сих пор и не проведено. Хотя, по данным главного тюремного врача Москвы Тимчук, все это было сделано еще пять месяцев назад.
Надо сказать, что история с псевдопомещением Развозжаева в больницу СИЗО № 1 не исключение. В женском изоляторе членам ОНК поступили жалобы от К. и Б. на несоответствие реального обследования с данными выписных эпикризов, которые были им официально выданы в больнице СИЗО № 1. Например, в медицинских выписках значится, что в апреле этого года состоялась консультация у хирурга, проведена эхокардиограмма, брались анализы на биохимию крови, проводилось УЗИ. Никаких из вышеперечисленных обследований женщинам, по их словам, проведено не было.
Туберкулез
В единственной женской туберкулезной камере тюремной больницы в СИЗО № 1 находятся пять женщин. Причем содержат их всех вместе вне зависимости от группы диспансерного учета в нарушение приказа Министерства здравоохранения и социального развития РФ № 640 и Министерства юстиции РФ № 190 от 17 октября 2005 года «О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу».
У кого-то из этих женщин туберкулез хронический, а у кого-то вновь выявленный. Но все они уверены, что у них, говоря не медицинскими терминами, закрытая форма. Заключенным почему-то не сообщают их реальные диагнозы, не выдают на руки документы о состоянии их здоровья.
Одна из пяти больных туберкулезом, Салтанат (имена здесь и далее изменены. — Е. М.), рассказывает, что заболела полтора месяца назад. Говорит, что на воле регулярно делала флюорографию и была здорова. Считает, что заболела в 6-м изоляторе. Салтанат взяли под стражу пять месяцев назад. Согласно приказу Минюста № 189 от 14.10.2005, при поступлении заключенного в СИЗО «в срок не более трех дней с момента прибытия в СИЗО все поступившие проходят углубленный врачебный или фельдшерский осмотр, а также рентгенофлюорографическое обследование» (п. 32). В том числе «для выявления инфекций, передающихся половым путем, ВИЧ-инфекции, туберкулеза и других заболеваний проводятся лабораторные исследования» (п. 35). Сложно представить, что пять месяцев назад в СИЗО № 6 не смогли обнаружить у Салтанат палочку Коха. Думаю, здесь может быть два варианта. Первый: Салтанат не была обследована так, как велит приказ Минюста, и поэтому не был выявлен туберкулез при поступлении. Второй вариант: молодая женщина заразилась туберкулезом в стенах СИЗО.
Бывшие сокамерницы Салтанат рассказывают, что вместе с ними в камере с января 2014 года находилась Мария, пожилая женщина, страдающая астмой. Салтанат появилась в изоляторе позже, в марте этого года. Кровати Салтанат и Марии были рядом. С начала мая состояние Марии резко ухудшилось. По словам бывших сокамерниц, женщина кашляла кровью и отходящая мокрота была невыносимого запаха. Тем не менее Марию в таком состоянии в начале лета отправили по этапу в колонию.
Что же касается Салтанат, то 36 женщин, с которыми она контактировала в изоляторе, теперь помещены в одну камеру, они поставлены на тубучет, им всем прописаны противотуберкулезные препараты, несмотря на то, что некоторые из этих женщин беременны. Противотуберкулезные препараты (изонеозит, пиразинамид) согласились принимать только 14 женщин. Теперь в изоляторе им выдают дополнительное питание по диете для туббольных. А вот тем, кто отказался пить лекарства, диету почему-то не дают, хотя этих женщин никто не снимал с туберкулезного учета и диетпитание им положено.
Сама Салтанат несколько недель назад назад была переведена из изолятора в тюремную больницу. Женщина на седьмом месяце беременности. Из-за ухудшения здоровья из тюремной лечебницы ее отправили в городскую туберкулезную больницу, где за девять дней ей поставили точный диагноз — открытая форма туберкулеза и чуть подлечили. И вновь вернули в больницу СИЗО. Причем в ту же камеру, где она и была. Салтанат выделяет микобактерии туберкулеза (МБТ+). То есть повторюсь: у нее открытая, заразная форма туберкулеза. Но она по-прежнему содержится в камере с женщинами, у которых другая форма туберкулеза — закрытая.
Местные тюремные врачи рассказали членам ОНК, что больных с разными формами туберкулеза — закрытой и открытой можно содержать вместе в одной камере, потому что открытая форма опасна исключительно только для здоровых людей, например, членов ОНК или сотрудников СИЗО. Но если вы признаете, что для этих категорий граждан есть опасность заражения, то почему сотрудникам и членам ОНК не предлагаете маски? А что содержать вместе можно с разными формами туберкулеза, то это удивительно слышать. А как же вышеназванный приказ Минздрава и Минюста? Почему-то во всех лечебно-исправительных учреждениях (ЛИУ) ФСИН, где отбывают сроки заключения туберкулезные больные, жестко действуют разграничения по содержанию осужденных с закрытой и открытой формами. Там эти больные никаким образом не пересекаются, содержатся в отдельных корпусах, а медицинские работники и сотрудники ФСИН используют разную степень защиты при общении с этими категориями заключенных.
Еще одна из обитательниц туберкулезной камеры — Татьяна. Эту молодую женщину я впервые увидела в середине июля. Татьяна была слаба, жаловалась на плохое самочувствие, но разговаривала достаточно бодро. Через две недели в женщине, которую я видела несколько недель назад, трудно было узнать ту Татьяну. Теперь женщина говорит совсем шепотом, и у нее сильная одышка. Видно, что человеку очень плохо. Сопровождающий сотрудник по-человечески переживает и говорит, что Татьяна уже неделю ничего не ест, мол, заставляем ее. А что заставлять, когда у нее все время рвота! Такое впечатление, что ежедневных обходов врачей в тюремной больнице просто нет. Через несколько дней постоянных жалоб к Татьяне наконец-то пришла медсестра, сделала ей обезболивающий укол. Вот и все. И насколько этого укола хватило? На пару часов. И обезболивание — это ведь не лечение!
Приговор Татьяне вступил в законную силу, и теперь в любой момент, не вылечив от туберкулеза, ее могут отправить по этапу. Один из главных вопросов: где Татьяна заразилась туберкулезом? Один год и четыре месяца она находилась в женском изоляторе. В больницу ее отправили всего полтора месяца назад. Татьяна уверяет, что на воле она регулярно делала флюорографию. По ее мнению, заболела она в тюрьме, где в камере порой находилось до 50 человек. Причем в женском изоляторе уже почти год как есть дорогой импортный рентгенаппарат, но он не работает из-за отсутствия специалиста-рентгенолога. Бывшие сокамерницы Татьяны рассказывают, что у нее с начала июня в течение трех недель держалась высокая температура (38—39°). В СИЗО № 6 ей поставили диагноз — пневмония. Лечили парацетамолом. В таком состоянии Татьяну почти ежедневно вывозили на судебные заседания. В конце июня женщину перевели в больницу СИЗО № 1. В тюремной больнице из-за крайне плохого самочувствия она не могла залезать на второй ярус кровати. Выдать раскладушку сотрудники отказались. И в итоге Татьяна спала на нижней кровати вместе с другой заключенной, Зинаидой. Помимо того, у женщин была еще и общая посуда. Теперь, когда выяснилось, что у Татьяны туберкулез, Зинаида, находясь в СИЗО № 6, просит обследовать ее, тем более что в 2008 году ей уже был поставлен диагноз — туберкулезный спондилит (туберкулез позвоночника). И в связи с этим заболеванием она два раза в год по два месяца должна проходить профилактические курсы лечения. Но в этом году, несмотря на многочисленные просьбы к врачам, Зинаида осталась без медпомощи. Кроме того, ее, как лицо, близко контактирующее с туберкулезной больной, так и не поставили на тубучет. Также на учет не были поставлены и все остальные 37 женщин, которые находились с Татьяной в одной камере женского изолятора.
Почему женщины из камеры Салтанат на тубучете, а заключенные из камеры Татьяны до сих пор на учете так и не состоят? Почему они не изолированы от общения с другими заключенными? Возможно, что эти женщины уже являются носителями палочки Коха. И почему эти женщины не получают профилактического лечения и диетпитания? Теперь вопрос к суду. К ним в течение продолжительного времени на судебные заседания регулярно приезжала туббольная. Видимо, теперь и все сотрудники суда должны быть изолированы, поставлены на профилактический учет с обязательным приемом противотуберкулезных препаратов?
Отдельные короткие истории
В одной из камер больницы содержатся две молодые девушки: К. и Т. У обеих серьезные травмы позвоночника. У одной компрессионный перелом, у другой в позвоночнике металлическая пластина, которая сместилась при падении девушки в душе женского изолятора. После этого задержанную три раза оперировали, и теперь в месте травмированного позвоночника непрекращающиеся гнойные выделения и сильные боли. Когда Т. жалуется на боль в спине тюремному врачу в больнице «Матросской Тишины», то врач через «кормушку» дает больной рекомендацию: «Ложись, прими горизонтальное положение, все пройдет». Отличная профессиональная врачебная помощь, тем более с учетом того, что матрасы в тюремной больнице тонкие-претонкие, а расстояние на поверхности кровати между металлическими планками сантиметров по 15. Как на такой кровати можно лежать, тем более больным с тяжелыми спинальными заболеваниями?! Никак. Женщины на них просто сидят, скорчившись от боли.
У задержанного К. ВИЧ, стадия 4 А, то есть одна из самых тяжелых. Говорит, что ему на воле, в Московском городском центре профилактики и борьбы со СПИДом, разработали схему лечения, которая оптимально подходила и давала положительный эффект. Но в тюрьме выписанные препараты ему заменили на более дешевые. В итоге — ухудшение состояния, сыпь, слабость, отсутствие аппетита и т.д. Врач тюремной больницы на жалобы К. отвечает: «Поедешь в колонию, будешь сам решать свои проблемы, это не мое дело».
СИЗО № 6. Задержанная Т. просила, чтобы ее осмотрел врач-маммолог и сделали УЗИ по причине уплотнения и болей в груди. УЗИ в женском изоляторе не делают. А вместо маммолога к Т. пришел гинеколог, который через «кормушку» ощупал грудь задержанной и поставил диагноз: «Все у тебя нормально, это от стресса». «Кормушка» захлопнулась.
Вообще, «кормушка» — это великая вещь в женском изоляторе. Через нее, «кормушку», местные терапевты обследуют женщин на предмет болей в желудке, через нее же — «кормушку» — женщинам измеряют давление. Вот уколы еще пока не делают через «кормушку». Думаю, что это исключительно по причине того, что «кормушка» находится слишком высоко от привычного места для уколов. Для внутримышечных (ниже пояса) инъекций женщин выводят в коридор и здесь же, прямо в коридоре, и делают им укольчики. У некоторых после таких укольчиков случаются гнойные инфильтраты. Когда одна из заключенных (М.), с инфильтратом после коридорного укола, заметила медработнику, что уколы все-таки надо делать в медсанчасти, женщина в белом халате ей ответила: «Сильно умная!»
P.S. Когда статья была готова к печати, стало известно, что 9 августа в 16.45 в тюремной больнице «Матросской Тишины» скончалась Татьяна. Ей был 31 год.
P.P.S. Все имена заключенных и медработников, истории взаимоотношений которых описаны в этой статье, известны автору. Имена врачей и фельдшеров не названы лишь по одной причине — надежде, что эти медработники в самое ближайшее время вспомнят клятву Гиппократа.
P.P.S. Благодарю за помощь и сотрудничество членов ОНК Москвы Анну Каретникову и Александра Куликовского.
