Конституционный суд отказался рассматривать жалобу, касающуюся свидетельского иммунитета юристов, не обладающих статусом адвоката, но один из судей КС остался недоволен решением. Александр Кокотов в своем особом мнении заявил о том, что КС отказом в принятии жалобы «уклонился от обстоятельного ответа на вопрос». Роман Беланов, адвокат юридической компании «Хренов и партнеры», считает, что определение КС и мнение судьи Кокотова выявляют «новые», «различные позиции на содержание понятия адвокатской тайны».
Кто фальсификатор?
Заявитель Дмитрий Плетнев оспаривал положения ст.56 УПК РФ в той мере, в которой они допускают допрос в качестве свидетеля по уголовному делу представителя, который ранее защищал интересы подозреваемого, обвиняемого в гражданском споре. По мнению Плетнева, такой юрист не должен никому сообщать об обстоятельствах, ставших ему известными при оказании юридической помощи.
В КС Плетнев обратился после того, как в 2014 году его осудили за фальсификацию доказательств по гражданскому делу лицом, участвующим в деле, или его представителем (ч.1 ст.303 УК — штраф 100 000–300 000 руб.). Суд решил, что Плетнев в деле о взыскании с него ущерба за затопление квартиры представил сфальсифицированный запрос в управляющую компанию и ее ответ. По бумагам выходило, что причиной залива стали действия управляющей компании, но их подлинность была опровергнута. Сам Плетнев в рамках уголовного разбирательства говорил, что эти документы выдал ему его представитель Максим Яшкин[1], который не был адвокатом. Он, по словам экс-клиента, давал ложные показания, желая избежать уголовной ответственности. При этом у представителя в ходе доследственной проверки изымались документы, он допрашивался в качестве свидетеля, а между ним и обвиняемым даже проводилась очная ставка.
Исключительный случай
КС, указав на ч.3 ст.17 Основного закона, напомнил, что, во-первых, «реализация права лица на получение юрпомощи не должна нарушать право представителя этого лица на судебную защиту от подозрений и обвинений в совершении преступления». Во-вторых, «на отношения по гражданскому делу между не являющимся адвокатом представителем и его доверителем не могут распространяться гарантии конфиденциальности юридической помощи в большем объеме, чем установленные законом для защиты адвокатской тайны», определил КС.
Адвокатская тайна, в свою очередь, не защищает сведения, свидетельствующие о совершении преступлений. Такие случаи — исключительные, отмечает КС. И возникают они, лишь когда есть «обоснованные подозрения в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь». «Режим адвокатской тайны неприменим к материалам, которые могут свидетельствовать о наличии в отношениях между адвокатом и его доверителем признаков преступления» — такое же правило действует и для доверителя, не являющегося адвокатом.
Главное — статус
Беланов из юркомпании «Хренов и партнеры» согласен с мнением КС. По его мнению, «адвокаты являются специальными субъектами правоотношений», «проходят специальный отбор и квалификационные экзамены, поэтому гарантии конфиденциальности распространяются только на адвокатов, а не на иных лиц, оказывающих юридическую помощь». Однако проблема, на его взгляд, в том, что «норма не указывает, что адвокат защитника и подозреваемого не может быть допрошен об иных обстоятельствах». Имеется в виду, не только об обстоятельствах, ставших ему известными от доверителя, говорит Беланов. «Это достаточно тонкая грань, и установить ее можно лишь при осуществлении самого допроса. Приведем пример: адвокат имеет информацию, что его клиент в определенный момент находился в конкретном месте, и он знает, как ее подтвердить. Об этих обстоятельствах адвокат вполне может быть допрошен», — объясняет эксперт. Кроме того, «существует огромное количество ситуаций, когда адвокат не только может, но и должен быть допрошен касательно определенных обстоятельств», считает Беланов.
Сергей Водолагин, партнер юридической фирмы «Westside Advisors», считает, что в данном случае главное значение имеет «статус поверенного, которому стали известны сведения от доверителя: является он адвокатом или не является». Если является, говорит Водолагин, то его отношения с доверителем защищены институтом адвокатской тайны и «доступ к ним может быть получен правоохранительными органами лишь в исключительных случаях». «Если же поверенный адвокатом не является, то, с моей точки зрения, отношения, складывающиеся между ним и доверителем на основании договора поручения, могут и не защищаться режимом конфиденциальности в той же степени, в которой защищаются отношения между адвокатом и клиентом», — говорит Водолагин. По его мнению, «определение КС объективно способствует профессионализации юруслуг в России, подталкивая доверителей обращаться за правовой помощью именно к адвокатам, отношения с которыми защищены адвокатской тайной».
Адвокатуру надо закрывать
Однако судья Кокотов не согласен с отказом в принятии жалобы к рассмотрению. По его мнению, «важность ответа», который не дал КС, связана с тем, что УПК, закрепляя в ст.56 перечень лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, не включает в него не являющихся адвокатами представителей по гражданским делам. На практике это «зачастую интерпретируется как отсутствие у названных лиц свидетельского иммунитета». Кроме того, пишет судья, избранное судом толкование может восприниматься как влекущее свидетельствование доверителя «против себя помимо своей воли через представителя или адвоката, что недопустимо».
Оспоренные нормы нужно было оценивать в системном единстве с принципами конфиденциальности информации при оказании юрпомощи, следует из особого мнения. Кокотов ссылается на ст.49 и п.1 ч.3 ст.69, согласно которым представители-неадвокаты по гражданским делам не подлежат допросу в качестве свидетелей при рассмотрении гражданских дел об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением своих обязанностей. Аналогичный запрет допроса действует и при рассмотрении гражданских дел по правилам Арбитражного процессуального кодекса и Кодекса административного судопроизводства РФ. Этот «иммунитет является ограниченным» и не исключает допроса об иных обстоятельствах, имеющих значение для расследования и разрешения уголовного дела, говорит судья. Но от суда, по мнению Кокотова, «требовалась доказательная поддержка или опровержение приведенной позиции».
КС вообще исключил, «как видится, распространение конституционных гарантий конфиденциальности на сведения о совершении» преступлений, которые стали известны представителю-неадвокату в ходе гражданского дела, следует из особого мнения судьи. Однако в постановлении от 17 декабря 2015 года № 33-П, на которое и опирался в этот раз КС, вывод о том, что не могут быть защищены режимом адвокатской тайны сведения о преступлениях, связан только с объективированной информацией — элементами адвокатского досье. В отказном определении КС, «по сути, распространил эту позицию на то, что у представителя «в голове», то есть на устную информацию, полученную им от доверителя.
Сообщить, куда следует
Получается, пишет Кокотов, что если в ходе общения представителя по гражданскому делу со своим доверителем последний устно сообщил ему о совершенном преступлении, то представитель обязан информацию сообщить, «куда следует». И «под угрозой наказания» он не вправе молчать. «Ну и какая после этого останется доверительность в отношениях по оказанию юридической помощи, особенно применительно к уголовно-правовой сфере?» — задается вопросом судья. «А священнослужитель, если ему сообщили о преступлении на исповеди, тоже обязан эту информацию раскрыть уполномоченным органам?» — ставит Кокотов новый вопрос, на который дает свой ответ. «Не обязан и не вправе. Но тогда почему адвокат (просто представитель), пусть и не отвечающий за связь человека с Богом, должен такую информацию раскрывать? Думается, что он также не вправе и не обязан». При этом, отмечает Кокотов, в рамках профессиональной этики «представитель обязан побудить доверителя», чтобы тот сам оперативно сообщил о совершенном преступлении.
Границы «зонтика» конфиденциальности могут определяться законодателем по-разному, разъясняет Кокотов. Он предлагает один из способов их очерчивания — «четкая фиксация исключений». Этими исключениями судья называет изъятие элементов адвокатского досье при обыске занимаемого адвокатом помещения, «раскрытие сведений, полученных от доверителя о готовящемся преступлении». А также именно такой случай, как в деле Плетнева, — когда адвокат не вправе разглашать то, что узнал от доверителя, даже если доверитель сам обвиняет адвоката в совершении этого преступления. «Но только не надо эти исключения превращать в общее правило, — заключает судья свое особое мнение, — если мы исключения превратим тут в общее правило, то ту же адвокатуру надо закрывать, а адвокатов зачислять в штат органов следствия и дознания».
Курбан Магомедов, партнер адвокатского бюро «Адвокат Про», считает, что «мнение судьи выражает озабоченность складывающейся в стране ситуацией относительно необходимости вообще института адвокатуры, который, по его мнению, становится «придатком» правоохранительных органов». «Если учесть подписанный Президентом РФ так называемый «Пакет Яровой», в том числе вводящий в УК РФ новый вид преступления — «недоносительство», который как пережиток тоталитарного прошлого был исключен из уголовного закона в 1996 году, то принцип состязательности процесса, являющийся одним из краеугольных в процессуальном законодательстве, ставится под большое сомнение», — заявляет эксперт.
Примечания:
1. Редакция L.R изменяет имена и фамилии участников разбирательства, если они не имеют значения для фабулы дела
Текст: Дарья Семенова
Источник: Legal.Report
