Игорь Соколов, Магадан
Жила-была собака, которая питалась растительной пищей. Она научилась забираться на деревья и собирала с них плоды. Собака стала гибкая и ловкая, как кошка, и когти у нее наточились об кору. Все устраивало эту собаку, и на душе у нее был покой. Ей не нужно было охотиться на мелких животных, чтобы пропитаться. В лесу было достаточно плодовых деревьев. Все шло хорошо до той поры, пока в лес не пришел охотник. Он увидел собаку и удивился. По его разумению — собака должна сидеть на цепи и охранять дом, пресмыкаясь перед хозяином за кусок мяса или сахарную косточку.
Охотник обладал способностью не только добывать шкурки лесных тварей, но мог и изловить кого-нибудь живьем, чтобы потом продать в зоопарк или цирк на потеху достопочтимой публики. Ему пришла мысль подманить собаку и набросить на нее сеть. «Любой цирк хорошо заплатит за это чудо природы», — подумал охотник. Он присел на корточки и вытянул вперед руку, потер палец о палец, как бы показывая свое расположение.
«Фьють», — ласково посвистывал охотник, подзывая собаку. Она доверчиво закрутила хвостом, она верила в людскую доброту. Ей еще ни разу не приходилось сталкиваться с людским коварством.
Жалобно скуля, собака опутанная сетью, тряслась от страха, подпрыгивая на каждой лесной кочке вместе с машиной, в кузове которой ее уносила неведомая судьба.
Оказалось, что на неопределенное время ее ждали грязный вольер, отсутствие свежего воздуха и невкусная пища. Жизнь уходила из ее светящихся глаз. Чтобы поддержать себя собаке пришлось есть брошенную в миску похлебку. Это было совсем невкусно. И постепенно вкусовое восприятие у нее притупилось. Она больше не радовалась жизни. Хвост и уши безжизненно висели, ей ничего больше не хотелось.
Жить, конечно, можно и в таких условиях, но отсутствие элементарных и привычных вещей выхолащивают душу и тело. Собака стала замечать, что апатия и уныние, переходящее в агрессию стали ее постоянными спутниками. Человеку было наплевать на ее состояние, ему нужно было получить выгоду.
Так шли дни за днями, недели за неделями. Ничего не менялось, ничего не происходило. План охотника не совсем удался. Оказалось, что в цирке нет деревьев, и номер с собакой никто не хочет ставить. Слишком много оказалось дрессированных собак, цирковые номера с которыми не отличаются друг от друга. Зрители устали от однообразия, и дирекция стала подумывать о смене программы.
Но собаки, которые были в вольерах все равно оставались под замком, хотя никому не были нужны. Жизнь их была однообразна и уныла. Век, казалось, будет длиться бесконечно. Так прошли годы.
Однажды утром, как обычно на протяжении многих уже лет, собака проснулась и представила свой сегодняшний день. Дни не отличались разнообразием, и поэтому казалось, что все известно заранее. Но в это утро все было как-то необычно. Вроде все также: серые унылые стены и решетки вольера, грустные потухшие глаза сосуществующих рядом животных. Что-то в душе происходило у собаки. Она ясно это почувствовала, какая-то необъяснимая тихая радость поселилась в ее душе.
Одна маленькая девочка как-то узнала, что в вольерах держат собаку, которая умеет лазать по деревьям. Девочка очень удивилась, хотя в необычные вещи, которые могут случаться в обыкновенной жизни. Девочка не могла забрать из неволи несчастное существо, но ей очень хотелось помочь бедному псу. Она решила так: раз невозможно вызволить этого пса (девочка хоть была и маленькая, но уже знала, что охотник из-за своей жестокости никогда не отпустит своего пленника), то возможно хотя бы хотя бы изредка приходить к вольеру и разговаривать с собакой.
Она взяла с собой подольше спелых фруктов, тех самых которые так любил пес, и подошла к клетке, где он сидел, привязанный за шею стальным ошейником. Пес удивленно глянул на свою гостью. Все это время никто с ним не разговаривал и за долгие годы он отвык от проявления доброты. Это была именно доброта. Пес сразу прочитал это в глазах ребенка. Наверное, только детская душа может проявлять внимание к тем, кто в этом нуждается.
— Ты любишь яблоки? — спросила, улыбнувшись, малышка.
Пес неуверенно вильнул хвостом в знак признательности.
— На вот — ешь, это тебе! — и она просунула яблоки за решетку.
Пес втянул носом ароматный запах яблок и перед глазами поплыли воспоминания о прежней жизни, когда он был свободен и мог гулять по прекрасным лугам и полям. Когда он мог взбираться на деревья и вдыхать аромат листьев, вкушать сочные плоды. Ему показалось, что в той жизни, когда он взбирался на деревья, он был ближе к облакам и солнцу.
— Как тебя зовут? — спросила девочка бедного пленника.
Пес промолчал. Он все понимал, но не умел разговаривать.
— Тогда я буду тебя звать -Либре, если ты не против, конечно,- сказала девочка и сделала реверанс, взяв ручками за края своей юбки. («Либре» — на испанском значит «свободный».)
— Либре…А что, очень даже хорошее имя и, главное, вполне соответствует моему внутреннему состоянию, — подумал пес и глянул на девочку, — Интересно, а как ее называют, когда хотят позвать есть вкусные фрукты? — продолжал свою мысль Либре.
Девочка засмеялась.
— Меня зовут Надя. Можно — Надежда, но это официально и длинно. Мне не нравится, — сказала она, глядя на пса, и просунула за решетку еще одно спелое наливное яблоко.
— Раз ты не можешь разговаривать, я буду сама говорить, я понимаю тебя и умею читать мысли, — сказала Надя, — Ты только думай о хорошем, потому что плохих мыслей я читать не могу. Мне слышен твой голос, но только когда он настроен на волну любви, — говорила девочка, просовывая яблоки за решетку.
Пес не то чтобы удивился своей способности «человеческий голос», и не то удивительно ему было, что люди читают его мысли.
Либре удивился скорее редкости этого явления. За последние годы этого с ним ведь не случалось, а раньше он не обращал на это внимания.
продолжение следует
