В истории о массовой вербовке российских заключенных появляются все новые подробности. На фронт попадают в том числе те, кто был причастен к пыткам и избиениям заключенных. Тем временем родственники некоторых завербованных получают за них «зарплату» и пытаются избежать огласки.
На этой неделе российское телевидение фактически официально признало: в Украине действительно воюют заключенные. На канале «Россия» показали фрагмент передачи Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», в которой он рассказывает историю Константина Тулинова — заключенного печально известной колонии «Яблоневка», который добровольно отправился на войну и там «героически» погиб, подорвав себя вместе с тремя украинскими военными, чтобы не попасть в окружение. Биографию Тулинова Михалков рассказывает в стиле книжек о пионерах-героях: мол, рос простой мальчик, ходил в школу, «вязал крючком» (это реальная цитата), но потом пошел по наклонной, попал в тюрьму. А дальше, как говорит Михалков, «по Ильину» — решил искупить свою вину и пойти воевать, совершил подвиг.
Однако в новоявленном «пионере-герое» правозащитники организации Gulagu.net узнали человека, который в 2019 году участвовал в пытках и избиениях заключенных в СИЗО «Кресты».
До сих пор об участии заключенных в военных действиях российские государственные медиа открыто не говорили, история Тулинова — пока единственная. Родственники остальных завербованных заключенных пока безуспешно пытаются найти своих родных, которые внезапно пропали из мест отбывания наказания.
По словам главы фонда «Русь Сидящая» Ольги Романовой, в ее фонд за помощью сейчас обращаются сотни людей. Однако почти все они очень напуганы, и бороться за права родных публично готовы буквально единицы. Одна из них — родственница заключенного «Яблоневки» Максима (имя изменено из соображений безопасности). Оксана (имя также изменено) охотно общается с журналистами: независимое издание «Важные истории» две недели назад уже публиковало ее рассказ. Однако за время с момента публикации в этой истории появились новые обстоятельства.
Максиму 22 года, он уже второй раз отбывал срок за угон машины (статья 158, часть 2). Сидел в СИЗО «Кресты», 28 февраля ему вынесли приговор, а в апреле перевели в «Яблоневку», где он и должен был отбывать свой срок — ему оставалось около года. Еще весной Оксане стали попадаться сообщения о том, что в российских колониях вербуют заключенных. Она забеспокоилась и связалась с Максимом, тот заверил, что воевать никуда не поедет: «Он мне сказал: “Я не собираюсь воевать за чужие интересы, исполнять приказы ментов не буду”».
В начале июля Максим позвонил родным уже из Ростовской области, попросил мать скинуть ему ее паспортные данные. На вопросы, не в Украине ли он, отвечал: «Я не могу говорить».
После этого Оксана начала писать чиновникам: отправляла письма в прокуратуру, уполномоченному по правам человека в Санкт-Петербурге. А также нашла группу в социальных сетях, пользователи которой оказались в похожих обстоятельствах — их родственников (заключенных), судя по всему, отправили воевать.
«После этого Максим внезапно позвонил матери, — рассказывает Оксана. — Попросил не устраивать балаган, сказал, что его просто перевели в другую ИК и что он там работает на промзоне».
Однако Оксане сам факт звонка и переданная информация показались подозрительными. Она отвезла заявление в полицию и поговорила с дежурным, который, по ее словам, сказал, что «были этапы на Краснодар, но это нормально».
«Если суд постановил ему отбывать наказание в “Яблоневке”, то какие еще этапы?» — задается вопросом Оксана.
Впрочем, странные звонки на этом не закончились. В начале августа матери Максима позвонили с неизвестного номера и попросили приехать на метро «Черная речка» получить «зарплату», потому что на нее «выписана доверенность».
«Я с ней так поговорила и сказала: выбирай — либо мы его пытаемся вернуть, и я продолжаю писать официальные запросы, либо ты его продаешь. Она мне сказала, что она берет деньги. Я удалила ее из друзей и сказала, что не хочу с ней больше общаться. Больше мне ничего не известно», — рассказывает Оксана. По ее словам, мать Максима живет с двумя маленькими детьми и «любит выпить».
Сам Максим последний раз выходил на связь 23 июля: написал сообщение матери через приложение «Стрим», в котором передал привет родственникам, написал, что у него «все хорошо» и сообщил, что позвонит, когда появится связь.
Оксана между тем получает скрытые угрозы — некоторое время назад кто-то пытался вскрыть ее машину. По ее словам, она оказалась в тупиковой ситуации: если мать выбирает деньги, то какой смысл продолжать бороться? «Конечно, я боюсь, — говорит она, — но, по крайней мере, бороться — это белый путь. А взять деньги — это значит фактически продать его, пойти по черному пути».
Угрожают и адвокатам «Руси Сидящей». По словам Ольги Романовой, адвокат организации несколько раз приезжал в ту самую «Яблоневку» и интересовался судьбой «исчезнувших» из колонии заключенных. Однако вскоре правозащитника вызвали в Следственный комитет. Там, как говорит Романова, ему сказали, не стесняясь: «Еще раз поедешь — наркотики найдем в особо крупном размере».
Тем временем вербовочный «чёс», как говорит Романова, сейчас идет по всем зонам европейской части России. На прошлой неделе Евгений Пригожин произнес речь в одной из колоний Ярославля и сказал, что вагнеровцы уже побывали «в двух тысячах тюрем».
«Давайте посчитаем, — говорит Романова, — в каждой колонии вербуется примерно 20% от сидящих, колония у нас сейчас — это 1200-1300 человек, сразу же уходят 300-400, и потом они добирают еще около сотни. Вот и считайте — это уже десятки тысяч людей завербованы».
