Зоя Светова, The New Times
Мать Марии Алехиной рассказала The New Times о дочери и своем отношении к процессу
Инженер-программист Наталья Сергеевна Алехина очень похожа на дочь: та же задорная и в то же время нежная улыбка, голубые глаза. Она не пропускает ни одного судебного заседания. Сидит на первом ряду, искренне возмущается, когда свидетели обвинения рассказывают о том, как у них «болит душа», внимательно смотрит на дочь в клетке-аквариуме и с улыбкой наблюдает за постоянными перепалками адвокатов и прокурора
Когда вы узнали об акции в ХХС?
Постфактум.
А вам понравилось выступление в храме?
Честно говоря, нет. Я такое искусство не воспринимаю. Я понимаю причину, по которой она это сделала. Но форма мне не нравится.
Как вы думаете, участие Маши в панк-молебне — против чего этот протест?
Я думаю, против поведения Церкви и ее иерархов в нашем государстве. А институт Церкви как таковой — он всегда будет, и вряд ли его стоит ликвидировать.
 |
| Наталья Сергеевна Алехина |
Ваша семья православная?
Она не «православная». Она верующая. Машу крестили в младенчестве. Она еще голову не держала, а мы ее крестили. У Никиты (гражданский муж Марии Алехиной, отец ее 5-летнего сына Филиппа. — The New Times) православная семья. Филиппа тоже крестили — уже после Машиного ареста. Но у меня свои убеждения, я считаю, что православным себя может называть только тот, кто придерживается правил Церкви. Я не называю себя православной. Я хожу в Православную церковь, но не соблюдаю канонов, не держу посты, не хожу на исповедь.
Вы ожидали, что Машу арестуют?
Нет, я не думала, что будут такие жесткие санкции.
Вы наверняка чувствуете состояние Маши. Как она переносит происходящее?
Это чисто по-человечески очень тяжело, естественно. В первые дни, когда их только арестовали, потрясение было сильнейшее. Тем более что следствие давило очень сильно, по первоначалу пугали, что ребенка в приют заберут. А сейчас мне уже трудно судить. Чисто внешне она довольно спокойна, как вы сами видите. Держится без истерик, хотя вымотанная, конечно, очень. Я не знаю, как все это отразится на здоровье, но пока — держится.
Но давление на них, насколько я понимаю, не прекращается?
Сейчас, я думаю, прекратилось. Следствие давило, чтобы они признали свою вину. И наверное, чтобы назвали остальных — заказчиков, или как они там выражаются…
Организаторов?
Мы с ней это не обсуждали. У нас было свидание всего один раз в конце апреля. Меньше часа, через стекло и по телефону. Ее интересовало прежде всего, как там Филя, что там Филя, все ли с ним в порядке… Говорит, надо Филю записать в кружки на осень. Он живет у меня. Поэтому никаких вопросов, касающихся следствия, я даже не затрагивала — не успела.
А она видела сына?
Один раз. Две недели назад Никита ходил на свидание с мамочкой.
Тоже через стекло и по телефону?
Другого нету, только так. Она чуть не расплакалась, когда его увидела.
А что думает об этом мальчик, Филипп? Он понимает, где находится мама? Детям в такой ситуации часто объясняют, что мама в больнице…
Нет, ему Никита сказал, что она в тюрьме. А я на эти темы стараюсь просто не разговаривать. Я не знаю, что ему говорить, как говорить, чтобы не травмировать ребенка.
А он не спрашивает?
Он скучает. Он это не очень показывает, но скучает. Что-то он меня просил купить — не помню, пистолет какой-то, кажется, — а я говорю: я этого не куплю, у тебя оружия навалом, это ты с папой-мамой будешь обсуждать. А он: ну, маму ведь, наверное, не отпустят…
У Маши действительно понизился сахар?
Мне сказали — да, пониженный сахар.
Она вегетарианка?
Наверное, уже лет пять или шесть.
По идейным соображениям?
По этическим. Я не убийца — так она говорит. Ее как раз совершенно не интересует, полезно вегетарианство для здоровья или нет. Она не убийца животных. Поэтому не ест ни мяса, ни рыбы, ни креветок.
На заседании суда в понедельник — это был первый раз, когда вы видели Машу с апреля?
Нет, я же и на другие суды ходила, по мере пресечения. Но на Таганской было помягче, я могла к клетке подойти и пару слов сказать. А здесь конвой очень жестко действует, не подпускает совсем. Я как-то попыталась подойти и заговорить с ней через эту дырку — они меня сразу отогнали. Здесь конвой не пускает никого, кроме адвокатов. О том, чтобы передать еду, речи нет, даже через адвоката. А в Таганском было помягче немножечко.
Я видела у нее книгу Александра Меня.
Вполне вероятно. Была возможность купить книги через «Озон» и ей прислать, потому что передавать книги — нельзя. Только духовного содержания, точнее, Библию — можно, а другие книги они через окошко не принимают вообще. Но это ее друзья книжками занимались, у нее очень хорошие друзья. А я больше по продуктам.
оригинал
