Ольга Романова
Мы стояли четыре часа в зальчике Ленинского райсуда города Кирова, слушая приговор судьи Блинова. Было очень много снимающих и записывающих журналистов, они сильно загораживали судью, да и особого желания сверлить его глазами, скажу честно, не было. Поэтому я смотрела на две пары. На Юлю и Алексея и на Лиду и Петра. И Юля, и Лида стояли позади своих мужей, во втором ряду – встать рядом они не могли, ибо жены – не участницы процесса.
Алексей и Петр, даже если и надеялись на чудо в глубине души, все поняли буквально с первых минут. Как и адвокаты. Ибо подбор приговорной лексики был специфичным – я бы сказала, она была подчеркнуто агрессивной. Потому что любой приговор можно написать по-разному: можно какую-то часть показаний свидетелей опустить, а какую-то усилить. Судья Блинов так и поступил: он совсем «забыл» про то, что главный свидетель обвинения Опалёв в основном говорил «не знаю» и «не помню», а также «это есть в прОтоколе». Зато оставил пресловутые «прОтоколы». В общем, Алексей и Петр перестали сомневаться. А вот когда они перестали сомневаться, где проведут сегодняшний вечер, а также много других последующих вечеров, они обернулись к женам. И молча общались с ними все оставшиеся три с половиной часа. Они ободряюще им улыбались, Петр даже пару раз игриво подмигнул Лиде и несколько раз утвердительно покачал головой – типа, все будет хорошо, не сомневайся.
Когда уводили Алексея, Юля не проронила ни слезинки, но как будто бы замерзла в один миг. А Лида нет, наоборот, – ее как обожгло.
На самом деле я хотела написать историю про любовь. Но ничего не получается, потому что это надо видеть. Надо видеть, чтобы понять: есть вот у тебя такое в жизни или нет? Было ли когда-нибудь, будет ли?
Надо, чтобы было. Потому что это – самое важное. И чего у этих четверых не отнять. И, кстати, в этом большой просчет Путина, Бастрыкина и прочих мелких блиновых. Их никто не любит. И они не в состоянии никого полюбить – иначе бы они не стали такими.
