Наталья ФОНИНА
В судебном процессе по делу «приморских партизан» по-прежнему говорят об ошибках следствия. Судя по тому, о чем идет речь в зале судебных заседаний, их оказалось слишком много.
Как мы писали в одной из прошлых публикаций, из числа доказательств исключили протоколы допросов и проверки показаний на месте одного из «приморских партизан» Алексея Никитина.
В одном из судебных заседаний сторона защиты просила исключить протоколы двух очных ставок. Одна из них была проведена с участием Александра Ковтуна и Алексея Никитина, другая – с участием Максима Кириллова и Алексея Никитина.
Со слов стороны защиты, они не давали подобные показания в ходе очных ставок. Подтверждением тому является заявление адвоката Нелли Анатольевны Рассказовой, которое имеется в деле. Оно написано после выше упомянутых очных ставок, проведенных с нарушением закона. И в нем черным по белому написано, что записанные в ходе очных ставок показания Алексея Никитина – фикция, на самом деле он такого не говорил.
«И если протокол допроса Алексея Никитина из материалов уголовного дела исключен, то и показания в ходе очных ставок – не имеют право на существование, — говорит адвокат Алексея Никитина Нелли Рассказова, — Я вступила в защиту А. Никитина, когда начались следственные действия. Для этого его почему-то повезли в Уссурийск, где он находился несколько дней. Как мой подзащитный говорил позже, в перерывах между следственными действиями, его избивали.
Проводилась еще одна очная ставка – между Никитиным и Кирилловым. Приехав для участия в очной ставке между Никитиным и Кирилловым, я увидела, что мой подзащитный читает протокол явки с повинной, Его заставили читать готовый напечатанный текст, аналогичный показаниям, которые он давал в присутствии адвоката Николаева данными им в качестве подозреваемого. Я возражала такому незаконному методу проведения следственного действия. Мой подзащитный находится в подавленном состоянии, что являлось результатом пыток и психологического давления на него. Один из оперативников – С.В. Шашков – сказал, что А. Никитин кое-что подзабыл.
В итоге моих усилий А. Никитин заговорил о другом – не о том, что было написано в подготовленном для него тексте. Он рассказывал о том, что произошло в поселке Кировский: как они боролись с наркомафией, жгли конопляные полянки. Шашков делал вид, что пишет. Когда протокол заполнили и следователь огласил написанное, оказалось, что того, о чем говорил Алексей Никитин на очной ставке, в протоколе нет.
По этому поводу мы писали замечания к протоколу. В них указали всё, что происходило в действительности: что Никитин в день очной ставки находился в подавленном состоянии, что в протоколе не отражено того, о чём он говорил на самом деле. Следователь Шишков, проводивший очную ставку, ознакомившись с замечаниями к протоколу, принялся уговаривать переписать их, чтобы наши замечания не звучали так категорично..
Я согласилась переписать замечания к протоколам очных ставок, но в еще более экспрессивной форме. В деле оставили прежние замечания на протокол очной ставки между Александром Ковтуном и Алексеем Никитиным.
Вывезли якобы для проведения следственных действий по другому делу
– Я уехала, – продолжает свой рассказ Нелли Анатольевна Рассказова. И спустя несколько дней узнала о том, что к Алексею вновь применяли пытки. В начале следствия случился еще один инцидент. Моего подзащитного привезли из Уссурийска в СИЗО-1 города Владивостока. Но, когда я пришла в СИЗО через полторы недели, то узнала, что Алексея нет. Мне объяснили, что его, наверняка, увезли в Арсеньев. Я удивилась и принялась звонить следователю. Он невозмутимо ответил, что Алексея Никитина повезли в Уссурийск, якобы для проведения следственных действий по другому делу. Вот только почему никто не уведомил меня, адвоката, непонятно. В Уссурийске моего подзащитного не оказалось. Как я выяснила через своих информаторов, он находился в ИВС города Арсеньева. Позже Алексей рассказывал, что его вывезли из СИЗО с определенной целью. Сотрудники милиции хотели заменить явку с повинной. На ней отчетливо выделялись пятна крови, и им нужно было убрать следы пыток. По словам Алексея, его заставляли переписать явку с повинной на «чистовую».
Следователь, ошарашенный моим появлением в Арсеньеве, взволновался. Он поинтересовался, что я делаю в ИВС города Арсеньева. Но мне хотелось спросить у него, для проведения каких следственных действий моего подзащитного этапировали в другой город, вопреки постановлению суда, который определил его место содержания под стражей в городе Владивостоке».
Показания под копирку
Протоколы очной ставки и допроса Алексея Никитина походили на друг друга, как две капли воды. И вот в последних судебных процессах вели речь о протоколах очных ставок. Под ответами обвиняемых отсутствовали подписи.
Ст. 192 УПК информирует о том, что каждое лицо следственных действий должно подписать каждую страницу протокола и протокол в целом. Но прокурор возражал, говоря, что отсутствие подписей якобы не является нарушением.
И суд перешел к обсуждению ходатайства об исключении протоколов очных ставок.
– Прокурор говорит, что я давал показания, – возразил Алексей Никитин, – Я не согласен с тем, о чем говорит прокурор. Он хочет сказать, что я заучил протокол допроса наизусть и как стихотворение повторил? В данном протоколе одни и те же слова, одинаковые вопросы и даже ошибки одинаковые.
– Дважды представитель обвинения сослался на ч. 2 ст. 192 УПК, – сказала Нелли Анатольевна Рассказова, адвокат Алексея Никитина, – Он утверждает, что очная ставка самостоятельное следственное действие. Но как раз в силу выше указанной статьи очная ставка не является самостоятельным следственным действием. В обоих протоколах очных ставок первый вопрос звучит так: «Подтверждаете ли вы показания, данные вами ранее?» Эти показания, данные ранее, суд исключил из материалов уголовного дела. И значит, показания протокола очных ставок тоже должны быть исключены. Самое главное, данные показания мой подзащитный для всех участников очной ставки в устной форме не излагал. Они просто перенесены из протокола допроса.
