Недовольные клиенты нередко идут в суды, получив отказ президента палаты возбуждать дисциплинарное производство на адвоката. И всегда их жалобы отклоняются, так как ни закон об адвокатуре, ни Кодекс профессиональной этики адвоката возможности опротестовать президентское решение не предусматривают. Впрочем, министр юстиции Александр Коновалов на IV Петербургском международном юридическом форуме говорил, что, по его мнению, для обжалования «не должно быть препятствий», а чуть позже замминистра юстиции Елена Борисенко сказала, что «определенная целесообразность» в существующем подходе есть, но не исключила, что такие решения должны приниматься коллегиально. «Право.Ru» расспросило Генри Резника, президента самой крупной в России адвокатской палаты, почему же его решения обжалованию не подлежат и нужно ли что-нибудь менять.
– Сейчас человек, который остался недоволен адвокатом, может пожаловаться в палату. Однако если он получит отказ ее президента в возбуждении дисциплинарного производства, то обжаловать его не сможет. В то же время Конституция говорит, что решения или бездействие органов госвласти, общественных объединений и должностных лиц можно обжаловать в суде…
– Мы не общественное объединение и не входим в систему органов госвласти и местного самоуправления. Да, мы считаемся некоммерческой организацией, но действуем на основе специального закона, на принципах независимости, корпоративности и самоуправления. Для оценки дисциплинарной практики органов адвокатского самоуправления нужно учитывать две принципиальные вещи: принцип независимости корпоративного самоуправления адвокатуры и природу дисциплинарной ответственности адвокатов.
Первое. У адвоката особый статус, который связан с повышенным риском – недоброжелателей благодаря своей работе он может нажить быстро и много. По этой причине должна существовать независимость адвокатуры, и сама деятельность адвоката, которая очень часто направлена против очень мощных клановых интересов, должна быть защищена. То есть должен быть определенный фильтр для привлечения адвоката к ответственности. Например, возбудить дело против адвоката, а он спецсубъект, может только руководитель подразделения Следственного комитета на уровне региона. Напомню, что судьи тоже спецсубъекты, но там более высокая планка защиты.
По этой причине в Кодексе профессиональной этики адвоката предусмотрены определенные требования к тем, кто предъявляет претензии к деятельности адвоката, и минимальные требования к содержанию жалобы. Это так называемые допустимые поводы, которые не абстрактны и привязаны к определенным сторонам деятельности адвоката. Например, пожаловаться в адвокатскую палату на ненадлежащее качество работы адвоката может единственный человек – это доверитель, потому что их отношения связаны адвокатской тайной. Родственники обвиняемого, заключающие соглашение, могут предъявлять претензии, если адвокат, к примеру, не дает отчет о работе, не возвращает документы, не внес деньги в кассу адвокатского образования. Подавать жалобу на то, что адвокат был некорректен по отношению к судье, может только судья. Подавать жалобу, что адвокат был некорректен по отношению к коллеге, может только коллега.
У нас нет, например, среди допустимых поводов обращения следователей и прокуроров напрямую в палату. Они представители стороны обвинения, поэтому вполне естественно есть повышенный риск, что адвокат подвергнется давлению с их стороны. Но и они имеют возможность пожаловаться на адвоката – они могут это сделать через управление Минюста.
Мне очень часто шлют напрямую представления следователи, причем иногда приходится сталкиваться с невежеством: они просят принять меры и прочее. Я отвечаю, что вообще права у вас нет напрямую обращаться в адвокатскую палату. Пожалуйста, действуйте через орган юстиции. Но почему-то они эту возможность зачастую не используют. Думаю, они понимают, что мы обобщим практику, выявим необоснованные обращения, а потом из управления юстиции появится некое письмо с требованием не нарушать закон.
Вторая [принципиальная вещь для оценки дисциплинарной практики в адвокатуре] – это природа дисциплинарной ответственности. Она не связана с возмещением никакого ущерба, это чисто реагирование адвокатского сообщества на ненадлежащее исполнение его членами своих профессиональных обязанностей или нарушение этических норм. Если речь идет о криминальных фактах – это за рамками наших полномочий. Вы считаете, что адвокат мошенник? Он вас обманул? Соответственно, он вошел в сговор по следователем и, оказывается, не участвовал в проведении следственного действия, а протокол подписал? Дорогие мои, там мошенничество, подлог, а основной фигурант – следователь. Пожалуйста, это не к нам.
Ну а если вы считаете, что своими действиями адвокат нанес вам материальный вред, например, не подал вовремя жалобу и пропустил срок, не отработал гонорар, вообще можно не обращаться в адвокатское сообщество. Стоит сразу идти в суд.
– И все же, если человек остался недоволен отказом президента в возбуждении дисциплинарного производства или чрезмерно мягким, с его точки зрения, наказанием для адвоката…
– Принципа «своих не сдаем» в Адвокатской палате города Москва нет и не было никогда. Заключения нашей квалификационной комиссии очень часто написаны на уровне, если угодно, постановлений Европейского и Конституционного судов. И когда заявителю подробно и мотивированно, со ссылкой на фактические обстоятельства, на норму объясняют причину отказа, то права обжалования у него нет. Как, впрочем, и в судейском сообществе, если председатель отказывает жалобщику.
А в случае, если дисциплинарное производство было возбуждено, окончательное решение по нему выносит с учетом заключения квалифкомиссии совет адвокатской палаты – межведомственный, кстати, орган, так как там представители всех ветвей власти. И право обжалования этого решения есть только у адвоката, так как затрагивается только его материально-правовой интерес. Проведу аналогию с трудовым правом. На сотрудника какой-нибудь фирмы или чиновника поступила жалоба, что он хамил, не выполнял свои обязанности, не дал ответ необходимый, все напутал и так далее. Заявитель требует, чтобы обидчика уволили. Работодатель проверяет обращение, соглашается, что нарушения были, но виновного не увольняют, а делают ему выговор. Может ли обиженный идти в суд и обжаловать выговор? Извините, здесь нет, как мы говорим, материально-правового интереса.
Могут быть неправильные решения? Конечно, могут. Но, извините, стопроцентной эффективности вообще никогда не бывает. Повторные обращения к нам в палату бывают – настойчивые клиенты пишут через управление юстиции. Но ни одного случая не могу припомнить, когда бы менялась позиция у меня по этому вопросу. Потому что мы себя блюдем. Мы прекрасно понимаем, что, если будем нарушать требования, которые предъявляются к деятельности наших органов, тогда подпадем под тяжелую поступь государства.
Тревога бы была, если бы мне как президенту Адвокатской палаты Москвы или моему другому коллеге журналисты, общественные организации, обобщив материалы, пришли и сказали: безобразие, что творится вообще в адвокатуре, вы не возбуждаете дела, и это не единичный случай! Но таких данных нет.
Поменять существующие правила обжалования можно, только если будут представлены доказательства того, что президенты адвокатских палат не дают хода никаким абсолютно заявлениям, что они немотивированно отказывают, что они защищают своих мерзавцев. Но, извините, это скандал вообще, наверное, на всю страну. Это может тогда действительно привести к изменению закона и Кодекса профессиональной этики. Но, повторю, для этого нужны доказательства того, что адвокатское сообщество не справляется с этой задачей.
Сейчас, полагаю, существует абсолютно обоснованный баланс, с одной стороны, прав граждан, которые, конечно, заинтересованы в честности и добросовестности адвоката, а с другой – необходимости ограждения независимости адвокатского сообщества. А ставить адвокатуру и суд в ряд с другими организациями – это значит просто уничтожать их независимость, корпоративное самоуправление, открывать их для разных провокаций, жалоб, которые кто ни попадя будет посылать.
– За что наказываете адвокатов?
– В Кодексе профессиональной этики написано, что свои обязанности он должен выполнять честно, добросовестно, квалифицированно, разумно и своевременно. Нормы этики, они не столь жесткие, как нормы закона, в них большая доля гибкости, оценочности. И мы наполняем каждый раз их своими прецедентами, выясняем, скажем, можно ли было такой иск вообще предъявлять или нет.
В кодексе много очень тонких моментов: адвокат вправе принимать поручение и тогда, когда есть юридические сомнения в обоснованности требований, то есть есть основания считать, что какие-то сомнения могут быть разрешены в пользу клиента. Вообще не исключено, что можно принять поручение и без позиции: бывает так, что юридическая правота на одной стороне, а моральная – на другой и адвокат обоснованно считает, что ему удастся достичь мирового соглашения. Но другое дело, если адвокат в таких случаях не принимает никаких мер для мировой. У нас были такие сюжеты, когда на замечание комиссии о том, что требования клиента абсолютно незаконны, адвокат отвечал, что надеялся на какую-нибудь идею. Мы говорим: идея пришла? Не пришла? Окей, дисциплинарный проступок. Выгнали почему? Потому что адвокат не имел права принимать это поручение: никаких оснований полагать, что решение будет принято в пользу доверителя, не было. Значит, он просто развел клиента на деньги.
Бывает, недобросовестный адвокат принял поручение, неверно определил позицию по делу, подсудность, сослал документы не в тот суд. Суд их вернул, а тем временем все сроки давности прошли. Нарушение!
Давно был в нашей практике случай, когда из суда пришло представление на адвоката, молоденькую, полтора года всего на тот момент она была в профессии. Оказалось, что в кассационной жалобе в Мосгорсуд на приговор по убийству были нецензурные слова. Обращение судьи – допустимый повод всегда, поэтому мы автоматом возбуждаем дисциплинарное производство.
По идее, ее вообще выгонять надо. Но она рассказывает, что никогда не писала в городской суд кассационные жалобы, а старшие товарищи советовали не переживать, так как это Мосгорштамп и ничего не отменит. И тогда она решила привлечь внимание. А когда эта адвокатесса получила назад жалобу с «говном» и «жопой», то написала новую, мотивированную такую, обстоятельную жалобу, где подвергла обоснованной критике приговор. И эту жалобу суд удовлетворяет, направляет дело на новое рассмотрение, и дело заканчивается реабилитацией обвиняемого.
И мы, представьте себе, ее не выгнали – объявили предупреждение. Понимаете, какие тонкие вещи… А другого адвоката мы выгнали, потому что в документах просто-напросто дискредитация суда, абсолютно хамские совершенно выражения были.
У нас бывают случаи, когда, например, речь идет о простой кражонке, а гонорар у адвоката $20 000. И он не отрицает, что их получил. Я клиента спрашиваю: «А почему такая большая сумма?» Он отвечает, что, по словам адвоката, часть ему, а часть пойдет судье или следователю. «Вы хотите сказать, что вы давали взятку?» – интересуюсь я. В ответ слышу что-то вроде: ну как передавали, адвокат сказал и прочее. Народ простой.
Часто бывает немного иначе: клиент говорит, что заплатил адвокату, допустим, $10 000, а в соглашении – десять тысяч, но рублей. Адвокат получение крупного гонорара отрицает. «Чем вы можете это подтвердить?» – спрашиваем заявителя и нередко слышим в ответ что-то из разряда «вы знаете, вот, это было в присутствии…» Приходится объяснять, что по Гражданскому кодексу передачу суммы, превышающей определенный размер, можно подтверждать лишь письменными доказательствами. Нельзя быть, извините, таким доверчивым. Вы расплачиваетесь за свое легкомыслие.
Повторюсь, мы руководствуемся Кодексом профессиональной этики, учитываем личность, самые разные обстоятельства.
– Из-за чего судьи чаще всего жалуются на адвокатов?
– Главным образом, конечно, на срывы судебных заседаний и на некорректное поведение. Нередко, как мы убеждаемся, претензии к адвокату необоснованные. Причиной жалобы становятся конфликтные отношения между судьей и адвокатом, и нередко судьи жалуются, чтобы сделать адвокату бяку.
Отмечу, что мы признаем дисциплинарным нарушением такие случаи, когда адвокат по уважительной причине не присутствовал [в процессе], но заранее не поставил суд об этом в известность. Здесь у нас довольно строгая практика.
– На отчетной конференции палаты за 2013 год вы говорили, что выявляете очень много дефектов в соглашениях адвокатов, на которых жалуются.
– Причем предполагаю, что не все нам становится известным, так как мы рассматриваем ситуации только по жалобам.
Бывают случаи, когда в соглашении адвокат указывает, что в случае его расторжения весь гонорар остается ему. Еще интереснее: адвокатской тайной связан только адвокат, а не клиент, но иногда пишут, что если клиент разгласит соглашение, то оно расторгается, и деньги опять же остаются адвокату. Встречается и «гонорар успеха» по уголовным делам, который допустим лишь по имущественным спорам.
Бывает очень интересно, когда адвокат письменно не заключает соглашение. Ситуация, как будто в принципе его не было, но клиент говорит, что работал с адвокатом, а тот и не отрицает, что оплата была и он даже выдавал какую-то квитанцию. Мы в практике работы квалификационной комиссии и совета выработали такую позицию для этих случаев: считаем, что соглашение есть, но оно не в той форме, в какой должно быть. А нарушение формы соглашения – это разновидность ненадлежащего исполнения адвокатом своих обязанностей.
– Удается выявить «карманных» адвокатов?
– По части этих разоблачений я все время говорю одно и то же: проблема вовсе не в защите по назначению. Если нарушается порядок назначения дел, определенный решением совета адвокатской палаты, и следователь персонально звонил адвокату, а тот принял защиту, то это можно обнаружить. Дело в том, что запросы об оказании помощи по назначению обезличенные и направляются в адвокатские образования. Там руководитель в соответствии с графиком или с занятостью адвоката по уже принятым делам, с какими-то иными соображениями выделяет адвоката.
Основная коррупция не здесь! Она среди адвокатов по соглашению! Объясню… Следователь задерживает человека и говорит: знаешь, возьми этого адвоката, тогда я тебе помогу: квалификацию поменьше, а может, и вообще через некоторое время признаю, что нет состава преступления. Человек соглашается, а следователи, бывает, приличные люди и если обещают что-то за взятку, то делают. В итоге следователь доволен, адвокат доволен и задержанный доволен. Понимаете, какая ситуация? Все довольны.
Как это можно разоблачить? Я все время, какое вхожу в общественный совет при МВД, говорю: начальники, поднимите отказные и прекращенные дела, которые в ваших следственных подразделениях. Что вы обнаружите-то? Один, в лучшем случае два адвоката все время кормятся в каком-то райотделе.
Они никому не известны вообще. В адвокатском сообществе они, простите, никто и звать их никак. А чего-то, интересно, так клиенты все время к нему обращаются? Откуда им известно о том, что это прям такой уж профи, который обязательно поможет и спасет. В ответ молчание.
А у нас нет доступа к этим материалам! Они же находятся в архивах органов внутренних дел и Следственного комитета. Поэтому претензии, что адвокатура должна выявлять карманных адвокатов, абсолютно неосновательны. У нас нет никаких возможностей это сделать, просто никаких.
