Вот офицерская семья, фамилия Калинины, живут в Череповце. Пишут в «Русь Сидящую»: «Вы знаете, что такое жить в щитовом домике зимой на полигоне в Сарагашане? Это домик со своей кочегаркой, который отапливается углем, если он есть. Хочешь выжить и согреть своих детей — достаешь уголь и бросаешь сама в эту кочегарку. А муж в это время месяцами на боевом дежурстве, за 17 км от этого так называемого дома, вокруг которого — только болото и лес. Вот в таких условиях мы и жили, чтоб вам было хорошо. А наши дети вас защищали на Кавказе, чтоб вам было хорошо. А что теперь?» Это пишет мама.
А вот папа: «Вы поймите, армия — это закрытый участок, типа зоны, а мы там жили большую часть жизни и не очень знали, что происходит в мире. Фактически на службе 18—20 часов в сутки, и это каждый день, тут вообще не до чего. Никогда не думал, что могу попасть в такую жизненную ситуацию. Сейчас только осознаю смысл слов «от тюрьмы и от сумы не зарекайся». Я готов к любому повороту дел, но сына в зону не отдам. Если что, буду действовать по положению военного времени. Сколько можно терпеть унижения от государства, которому мы служили и наши предки служили? Не могу себе представить, что мой сын осужден. Он всю жизнь радел за наше Отечество — и вот тебе на! И я военный, и отец мой военврач, ветеран войны, и дед воевал. Я вижу, как государство повернулось жопой. Мой сын свою жизнь поставил, чтобы спасти сотни других. Мы знаем, как себя вести в случае плена. Но никто не готов, когда пытают свои. Шестеро полицаев сутки пытают военного, прикованного наручниками к батарее». (Письма публикуются с разрешения).
Михаил Юрьевич Калинин — отец солдата. В самом остром и глубоком понимании этих слов. Он отчаянно, смело и умно борется за сына. Денис Калинин (1980 г. р.), ветеран боевых действий, прилетел из Череповца в Краснодар к однополчанам в конце февраля 2012 года. Больше он домой не вернулся.
Дениса Калинина взяли 2 марта — он пришел в квартиру, куда его поселили друзья друзей, за своим чемоданом. Денис переезжал — у однополчанина появилась возможность его приютить. Денис позвонил в звонок, дверь открылась, и его впихнули внутрь — как оказалось, правоохранители. Не выпускали из квартиры сутки. Пытали. В конце концов Денис подписал признание, что найденные в квартире наркотики — его.
Впрочем, из материалов дела следует, что как раз 2 марта Денис был подвергнут административному аресту в Краснодаре на улице, потому что показался подозрительным, и ни в какой квартире не был. Из тех же материалов все того же дела следует, что во время административного ареста у него созрел замысел создать преступную группу по сбыту наркотиков, что он немедленно и сделал, хотя уже 3 марта ровно за это и был арестован. О том, что Денис таковую группу создал, следствию сообщила осведомительница — единственный свидетель. Однако защита Дениса предъявила биллинг звонков осведомительницы: накануне задержания Дениса она, оказывается, связывалась с опером Грачовым (да, через «о»), который все это дело и замутил. Правда, судья отчего-то не захотел приобщать биллинг к материалам дела.
Михаил Юрьевич Калинин дважды добивался возбуждения дела в отношении опера Грачова. Пока не очень получается, но он добьется. Чего хотели краснодарские опера, тоже понятно: запалилась какая-то наркоточка, пришла пора ее зачищать, брать как можно больше народа, зарабатывать палки в отчетность, получать премию, а то и дырку сверлить в погоне. При этом реальный организатор был из-под удара выведен — полагаю, что его предупредили. На месте осталась всякая шушера и люди, оказавшиеся не в то время не в том месте. Но история эта не про Дениса, а про его отца.
У Михаила Юрьевича, как и у многих в подобной ситуации, начали открываться глаза. На суд, который не судит. На прокуратуру, которая уже вообще непонятно, чем занята. На офицерскую честь оперов. На бесконечное вранье и подделки подписей, протоколов, рапортов — и ведь всем все видно, все все понимают, но таковы правила: всем нужны теплые места, красивые мантии и повышенные пенсии, а от вопроса «виноват—не виноват» привыкли абстрагироваться.
В понедельник Советский районный суд Краснодара приговорил Дениса к шести годам и семи месяцам строгого режима, три года он уже отсидел. Подельнику дали девять. Я не знаю, догадывался ли Денис, что происходит в квартире, где он оставил чемодан. Думаю, что да. Я не знаю, что думает Денис или его папа о Крыме, санкциях, Америке или Путине. Это все не имеет никакого значения. Это наша страна. Нельзя так с гражданами — не только с такими заслуженными. Ни с какими так нельзя. Папа Дениса будет бороться дальше, о чем я просто тихо предупреждаю правосудие. Поверьте, мы прилагаем много усилий, чтобы эта борьба оставалась в правовом поле.
07.04.2015
