Читаю тюремные новости, вот, например: «Судья участка № 109 в Кронштадте удовлетворил требования прокурора о взыскании с осужденного ИК-6 41 тыс. рублей, затраченных на его лечение в результате членовредительства. Осужденный в июне и в июле 2015 года протыкал себе живот гвоздем. Прокуратура провела проверку, информация подтвердилась, сообщил прокурор. В суд по адресу регистрации осужденного направлено исковое заявление о взыскании с него материального ущерба в пользу федерального бюджета». Или вот еще: «В Приамурье суд обязал осужденного из колонии № 2 в селе Возжаевка возместить затраты за оказание медицинской помощи. Мужчина умышленно причинил себе вред — проглотил ручку от алюминиевой кружки и 4 гвоздя длиной около 5 сантиметров, связанных ниткой в пучок. Затем осужденный обратился к врачам учреждения. Его пришлось доставить к хирургу в Благовещенск. Амурчанин нанес себе вред умышленно, и медицинская помощь была оказана дополнительно, из-за чего бюджет РФ понес ущерб в размере 3155 рублей. После обращения прокурора суд обязал заключенного возместить государству деньги в полном объеме».
Теоретически — все по закону. Статья 102 УИК «Материальная ответственность осужденных к лишению свободы» так прямо и говорит: «Осужденный должен возмещать ущерб, причиненный исправительному учреждению, дополнительные затраты, связанные с пресечением его побега, а также его лечением в случае умышленного причинения вреда своему здоровью». Однако заметьте: нигде не сказано, что кто-то должен разбираться в причинах членовредительства.
Я тут даже хорошую диссертацию нашла на эту тему: «Умышленное причинение вреда своему здоровью осужденными как средство привлечения внимания общества к проблемам в учреждениях ФСИН России» (2014 год), автор Соломенцев В.В., защищена в питерском филиале Российской правовой академии Минюста. Вот именно — тут и из названия все понятно: членовредительство есть средство привлечения внимания к проблемам ФСИН.
И делают это заключенные уже тогда, когда другие средства исчерпаны. А знаете, сколько таких случаев регистрируется за год? Около 10 тысяч, между прочим. И вот незнакомый мне исследователь делает в своей диссертации очевидные выводы: надзорные органы, обязанные обеспечить права человека в уголовно-исполнительной системе, — не выполняют своей функции. Не выполняет ее ни прокуратура по надзору за учреждениями УИС, ни специальные люди в самой системе. А там, между прочим, имеется специальная должность — помощника начальника территориального Управления ФСИН по правам человека: должность аттестованная, при зарплате и премиях. И это ж сколько народу получают деньги из бюджета — и в прокуратуре, и в УИС, — чтобы осужденные могли обратиться к ним с жалобами? По стране — десятки тысяч. А пойдите попробуйте заставить их работать.
Есть несколько причин, почему осужденные причиняют себе вред — «вскрываются», так это называется.
Самая распространенная — из-за давления блатных. Граждане начинают что-то требовать, обычно смягчения режима, вскрываются сами и заставляют вскрываться других. Проблема здесь решается обычно кондово — путем изоляции лидеров, а это приводит к бунтам.
Еще одна серьезная причина — реальное нарушение прав человека, когда заключенный либо не может жаловаться (жалобы не выходят из стен учреждения), либо не получает на свои жалобы реакции. Ну и вот вскрывается, потому что рассчитывает, что тогда хотя бы приедет прокурор.
Третья причина — эмоциональное или психическое расстройство. То есть гражданин болен. Стало быть, штрафуя его и вчиняя иск, его наказывают за то, что он заболел. В таком случае надо еще штрафовать за то, что простудился, выйдя в локалку покурить, например.
И, конечно, все три группы случаев членовредительства говорят о низкой компетенции сотрудников учреждения, и уж точно — его руководства.
Но почему тогда иски вчиняются осужденным? Их, по логике, надо вчинять сотрудникам и — главное — надзору. И каким образом вообще высчитывается иск осужденному, который, как и все мы, должен иметь полис обязательного медицинского страхования? К тому же материальный ущерб в УИКе за нанесение вреда здоровью очень мило соседствует с порчей тумбочки, то есть человек приравнивается к мебели. Сломал тумбочку или вскрыл себе вены — это одно и то же. Причем по закону, да.
Как изменить ситуацию? Да рецепт один, он очевиден, испытан повсеместно, и исследователи проблемы все говорят об этом в унисон: максимальная открытость. Вот и ученый Соломенцев прямо об этом пишет: «В последнее время наметилась негативная тенденция на закрытость уголовно-исполнительной системы от общества. Система должна быть максимально прозрачной для общества и общественных организаций». Ну, разумеется, и это совершенно очевидно. А на деле ФСИН сейчас перестала заключать договоры о сотрудничестве даже с известными и уважаемыми религиозными организациями, не говоря уже о благотворительных и правозащитных. Такое ощущение, что ФСИН объявила войну обществу. Ну или я не знаю, что можно делать, тщательно закрыв шторы: воровать, пытать… или заниматься всяческими нехорошими извращениями.
Источник: Новая газета
