Ольга Романова, для Новой газеты
Давно догадалась, почему у нас тут всё через… не так, как хотелось бы. Это зэки во всем виноваты. Вот представьте себе картину: приезжаешь в далекую зону, ну хоть в ИК-1 под Рязанью, там поля кругом, вдаль хорошо видно. Поля не засеяны, не распаханы, ни скотины, ни животины — и так до горизонта. А за горизонтом следующая зона. Мордовия, Чувашия, области Ивановская, Владимирская, Смоленская… Да все. А чего их засеивать? Зачем скотину доить, когда все доят зэков? Зоны — в поселках и деревнях, где жили и живут крестьяне. Которые сейчас работают в зонах. Вохра так и говорит, когда приезжает новая партия «экономических»: корм приехал. А еще говорят: «Молоко вдвойне вкусней, если надоил еврей». Неэффективно доить козу — доить зэка легче и доходнее. За УДО, за передачи, за свидания, за более или менее человеческие условия.
Тюремщиков, кстати, трудно в этом обвинять. Они не сажают — сажают и гребут главный гешефт судьи и следователи. А заставить себя доить козу в условиях, когда все вокруг доят людей, довольно проблематично. Да и зоны бывают иногда вполне пристойные. Вот я тут была на одной такой, в Петушках, ИК-2. И не одна была — с «Русью Сидящей», семеро нас было, и двое из нас именно там сидели. Но на зоне сменилось начальство, и после встречи с ним я долго выспрашивала своих зэков: а вы правда не предупреждали никого, что мы приедем? Нет, не предупреждали. Зашли всей компанией к начальнику легко и без затей. Обнаружили в кабинете у полковника Романа Бычкова что-то вроде совещания — а нас все равно пустили, и все показали-рассказали, фотографировать разрешили, а самый представительный мужчина оказался начальником службы собственной безопасности всего Владимирского УФСИНа Алексеем Морозовым. Он нам выдал все свои координаты и очень просил звонить ему лично в любое время дня и ночи, если вдруг какое безобразие учинится. А что — будем звонить, отчего бы и не попробовать.
А ездили мы к удивительному зэку на свидание. Фамилии не скажу (не разрешил), а зовут Володя. Редкий красавец, типаж Юла Бриннера, 43 года, доктор медицинских наук, сердечно-сосудистая хирургия. (Девушки, внимание: не женат!) Я услышала, как он попросил нашего общего товарища, который уже вышел, привезти ему томик Бердяева. Статья у него, конечно, знатная, как положено: ч. 4 ст. 159 УК РФ. Красиво: Ходорковский, мой муж Леша и Юл Бриннер и еще тысяч 300 (с учетом вышедших) замечательных людей, причем по самым скромным подсчетам (порядка 70 тысяч уголовных дел в год именно по этой резиновой статье возбуждают). Дали ему 5 с половиной лет, отсидел больше трех, на УДО подавал, да не отпускают: кто ж его, такого красавца, отпустит, когда он в зоне оперирует, как Пирогов и Бурденко на войне?
Говорили мы с Володей о его видении реформы УДО, об изменениях в УК (что они ничего не меняют), а главное — о тюремной медицине. Потому что делегация «Руси Сидящей» опять едет в Данию, и опять по тюрьмам, и датская тюремная медицина интересуется нашими тюремными медицинскими проблемами. Дважды доктор (по профессии и по научному званию) сформулировал свои вопросы, и я считаю их весьма показательными, вот они:
«Мы, сидящие врачи, работаем в ситуации военно-полевой хирургии. В связи с чем интересно:
— сколько времени проходит в условиях датской тюрьмы с момента получения сигнала о проблеме до ее решения?
— кто занимается первичной диагностикой и сколько времени на нее уходит?
— диагностика и лечение происходят в сопровождении тюремных сотрудников и наручников, как в России?
— где оказывается специализированная медицинская помощь (реанимация, хирургия)? Каков объем хирургических вмешательств?
— как организовано подключение к решению медицинской проблемы внешних сотрудников и каким образом осуществляется транспортировка пациента?»
Ну и так далее. Ответы датских тюремных докторов и начальников опубликую здесь же. Вот им, датским тюремщикам и датским тюремным докторам, интересно с нами об этом поговорить. Нашим — нет.
Про УДО дважды доктор Володя думает так же, как и мы все: не суд должен принимать решение об освобождении или неосвобождении узника. Хотя бы потому, что ни судья, ни прокурор в глаза не видели человека, судьбой которого они тут на неизвестном основании распоряжаются. Что, на том основании, что они умные? Нет, они не умны, а также не имеют ни малейшего представления о нравственности, иначе они бы сейчас там не работали. Они не имеют права решать судьбы, потому что давно скомпрометировали весь институт прокуратуры и суда.
Спросила у Володи: сколько народу сидит заведомо неправосудно? По заказу, из-за неграмотности судей, из-за их равнодушия и раздолбайства? Володя считает, что примерно четверть осужденных сидит без вины. Вот мой консервативный муж считает, что порядка 20%, более радикально настроенные исследователи говорят — треть. Так что оценку Володи можно считать вполне корректной, в рамках погрешности. А еще он наблюдает, что по УДО легко выходят осужденные по ст. 228 (наркотики); однако надо учесть, что Володя сидит в «цыганской зоне», где большинство — жители окрестных деревень таборного типа, а еще выходят статьи 161, 162, 111, 158 (кража, драки, разбой, грабеж). Они не нужны в зоне. Ведь с них нечего взять.
