Жил-был в Питере сантехник — да его многие знают, и в газетах про него писали. Два высших образования, четыре иностранных языка, сын экс-министра внутренних дел Мали. То есть темнокожий. Учился здесь в Политехническом, встретил девушку, женился, родил сына, поработал на стройках, предложили работу в жилконторе — оказался сантехником-золотые руки, да еще и не пьет. Зовут Хамиду Багайоко.
А в соседнем дворе жил некто Леонид Кондратенко — одинокий странный мужчина, ухаживал за психически нездоровым братом. Ни сам Леонид, ни его брат никогда не были женаты, сведений о местах работы тоже нет. И вдруг самым загадочным образом Леониду Кондратенко отдают под опеку двух детдомовских девочек, имена которых я обозначу буквами: старшая М., 2000 года рождения, и младшая Г., 2003 года рождения. Позже в судебных документах девочки будут названы сестрами, хотя на самом деле они не сестры. Их биологические матери были лишены родительских прав. Леонид Кондратенко стал получать пособия, улучшил жилищные условия и в связи с этим решил сделать ремонт. Спросил у всем известного сантехника Багайоко — не порекомендует ли он кого для ремонта, сантехник порекомендовал одного гражданина, да Кондратенко в итоге что-то не устроило, и он потребовал деньги за ремонт назад. Но почему-то не у гражданина, делавшего ремонт, а у Багайоко. Тот удивился, претензии к себе не принял и денег не отдал, а гражданин Кондратенко пообещал Багайоко посадить.
Дальше случается нечто, до конца никем не установленное: по одной версии, девочки во внезапном порыве откровенности вдруг рассказывают своим матерям о том, что сантехник Багайоко совершал с ними развратные действия. По другой версии, они рассказывают это своему опекуну. И в ноябре 2013 года Кондратенко идет в полицию и там устно заявляет об этом. В полиции немедленно возбуждают уголовное дело, и Хамиду Багайоко задерживают.
А дальше происходят совсем уже невероятные вещи. Хамиду получает адвоката по назначению, который плохо владеет русским языком. Хамиду владеет лучше, но он ему тоже все-таки не родной. Тем не менее даже в этом сочетании суд определяет Хамиду меру пресечения в виде домашнего ареста, причем с правом выхода на работу, и он продолжает работать — очень уж ходатайствуют о своем золотом работнике и жилконтора, и жильцы. Жильцы, кстати, стоят за Хамиду горой: организуют сбор средств в помощь семье, ищут юристов, разговаривают с опекой — в общем, знают они его 25 лет и не верят в обвинения.
А тем временем события с девочками развиваются дальше. 10 февраля 2015 года младшая опекаемая Г. была изъята из приемной семьи и помещена в больницу в связи с заявлениями о систематических побоях и истязаниях со стороны опекуна Кондратенко. Тут же местная администрация вынесла постановление о прекращении прав приемного родителя опекуна Кондратенко в связи с грубыми нарушениями условий договора об опеке над несовершеннолетней. Органы опеки и попечительства обратились в полицию с заявлением о преступлении по статье «Жестокое обращение» (ст. 156 УК РФ).
А в апреле 2015 года суд первой инстанции выносит Хамиду Багайоко обвинительный приговор: 9 лет строгого режима.
Из приговора Багайоко: «…в ходе судебного разбирательства было установлено, что опекун потерпевших Кондратенко Л.Б. не всегда мог найти правильный подход при общении с каждой из них <…> и что жилищно-бытовые условия проживания М. и Г. в занимаемой Кондратенко квартире не являлись идеальными. Во время судебного разбирательства Кондратенко Л.Б. был даже отстранен от исполнения обязанностей опекуна Г. (младшей) за ненадлежащее исполнение этих обязанностей. Однако указанные обстоятельства не опровергают факты предъявленного подсудимому (Багайоко. — О. Р.) обвинения». В приговор вошли и угрозы Кондратенко посадить Хамиду, однако суд расценил их как не относящиеся к делу.
Интересно еще вот что: судья Игорь Маслобоев в приговоре постановляет уничтожить вещдоки по делу Хамиду. При этом нигде в приговоре не говорится о том, что они были исследованы в судебном заседании. Хотя бы даже и не вещдоки, а протоколы их осмотра — ничего этого нет. Но Хамиду тем не менее препровождают в СИЗО, и он ждет апелляции.
И вот на прошлой неделе в Верховном суде, уже в Москве, проходит апелляция в судебной коллегии по уголовным делам. Опекун Кондратенко и старшая девочка М. в суд не приехали. В интересах младшей потерпевшей Г. выступал представитель директора социального приюта, адвокат, и она сама приехала в суд в сопровождении социального педагога приюта. Ведь апелляционная инстанция должна исследовать все доказательства заново, и был хороший повод их исследовать: в деле появились новые серьезные документы, а девочка захотела дать показания.
И вот к делу приобщаются новые документы, их много, и суд первой инстанции их не рассматривал — в том числе материалы личного дела Г. о том, что девочка страдает нарушениями психосексуального поведения, и выписки из амбулаторных карт, указывающих на то, что Г. была изнасилована в очень раннем возрасте, задолго до знакомства с Хамиду. Представители девочки Г. ходатайствуют о проведении ранее назначенной, но так и не проведенной судебно-медицинской (гинекологической) экспертизы, в чем судебная коллегия почему-то отказывает. И вот — кульминация: представитель Г. заявляет суду о том, что младшая потерпевшая прибыла в Верховный суд, чтобы лично сделать признание об оговоре Хамиду Багайоко, который никогда и никаких действий сексуального характера в отношении нее не совершал, что она оговорила Багайоко из меркантильных соображений и действовала в материальных интересах опекуна Кондратенко, во власти которого находилась и систематическому насилию со стороны которого подвергалась, а также в интересах второй (старшей) потерпевшей и собственных материальных интересов — это я цитирую ходатайство представителя Г. Знаете, что на этом месте делает коллегия Верховного суда? А коллегия отказывает в допросе потерпевшей. Ей неинтересно.
А тем временем Хамиду пишет из тюрьмы: «Я, темнокожий человек, подвергаюсь жестоким издевательствам, систематическим побоям, и мне угрожают убийством. Я не спал еще ни одной ночи с момента помещения в СИЗО-1. За 6 суток меня уже 6 раз переселяли из камеры в камеру».
Я не могу утверждать, что Хамиду ни в чем не виноват. Но ведь и суд, не попытавшись установить истину, не может утверждать обратное. Все, кто следил за развитием этой истории, были уверены — ну такой приговор, где столько противоречий, устоять в Верховном суде не сможет, тем более и опека всей этой историей занялась уже всерьез. Но нет. Хамиду сидит, и — честно — вряд ли выживет в нашей тюрьме. А кто на самом деле насиловал девочек, видимо, никому здесь не интересно.
Источник: Новая газета
