Помните старый анекдот про пожар в борделе? Все носятся, кричат: «Воды! Воды!», одна дверь открывается и полуголый гусар кричит: «А в третий нумер — шампанского!»
Вот я все это видела собственными глазами в рязанской ИК-6 во время работы Большой московской комиссии, или как там эта проверка у них могла называться. Вот сколько лет всем этим занимаюсь, а впервые видела такую Большую Проверку с двух ракурсов: снаружи колонии и изнутри. Там было все: пожар, наводнение, водка и виски рекой — ну и шампанское для дам, само собой.
Дело было так: отправились мы довольно большой командой в Рязанскую область, в том числе в ИК-6, с нее и начали. Команда — это «Русь Сидящая» и «Комитет 6 мая», мы давно сроднились. «Русь» ездила к своим, неполитическим, вместе с матерями, а «Комитет 6 мая» — к нашим общим, политическим. Дождь лил как из ведра, периодически переходя в снег, что важно для рассказа. Вот приехали. А хорошо знакомую зону и не узнать! По внешнему периметру торжественно ходят начищенные охранники с черными овчарками, чего здесь отродясь не бывало, в ларьке — вежливая молодая продавщица вместо злобной скрипучей карги, а вокруг администрации толпа полковников и подполковников. А главное — пожарные машины, которые то ездят с сиренами вокруг зоны туда-сюда, то въезжают и выезжают в ворота и явно что-то мифическое тушат.
Хм. Ну понятно — попали на проверку. Зашли в администрацию, там объявление: еще и прием в кабинете начальника учреждения ведет аж главный инспектор УИС главной инспекции УИС ФСИН России полковник Панфилов. Сие означает, что возможны два варианта развития событий: нас встретят по образцово-показательному этикету УИС или нас пошлют подальше по жесткому сценарию практикующих очковтирателей.
Зона пошла по второму сценарию. Для начала на свидание к своему подзащитному Андрею Барабанову не был допущен Сергей Шаров-Делоне. С Сережей мы ездим в ИК-6 часто, и его то допускают, то не допускают — видимо, в зависимости от погоды. С полгода назад его опять не пропустили — на том основании, что он защитник, допущенный судом к обвиняемому Барабанову, а теперь он, дескать, осужденный. Сергей тогда не стал спорить и пошел в Замоскворецкий суд Москвы за разъяснением, и суд в лице председателя суда Никишиной все зоне разъяснил: недопуск защитника есть их собственная художественная самодеятельность. Сергей отнес строгое разъяснение на зону и снова спокойно ходил к подзащитному, пока не случилась гранд-проверка. Сейчас ему сказали, что он защитник по решению московского суда, а тут кругом Рязань. Ну по этой правовой логике следовало бы отпустить из зоны всех, кто сидит по решению нерязанских судов, но чего-то держат. Сам Сергей говорит так: «Сотрудники ИК говорили, будто мой подзащитный должен написать заявление. Кончилось тем, что я сам написал заявление и потребовал письменного ответа. Обещали направить почтой. Получу, разберусь — и подам в суд. Согласно п. 9 ч. 1 ст. 53 УПК РФ, «с момента допуска к участию в уголовном деле защитник вправе: участвовать в судебном разбирательстве уголовного дела в судах первой, второй, кассационной и надзорной инстанций, а также в рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора». И никаких новых заявлений и постановлений больше не требуется.
А я тем временем с мамочками «бытовых» осужденных пыталась передать продукты и пойти на свидание. Это было нелегко — в связи с пожарными учениями был выключен свет, закрыты передачи и почему-то туалет. Но не прошло и трех часов, как на свидание мы все-таки попали. Осужденные, которые пришли к нам, были мокрыми насквозь — как и мы. Их с утра выгнали из бараков и держали в локалке, чтобы не попались на глаза проверяющим. Отличная проверка зоны — без заключенных. Показывать комиссии чистые бараки, пока люди мокнут на ветру и дожде, — впрочем, как и мы снаружи, ибо никакого навеса или козырька для приезжающих не предусмотрено, дождь ведь такое редкое явление в наших краях.
В общем, пошли мы всей гурьбой к заместителю начальника зоны. Мы ж люди грамотные, прочитали: у начальника заседает главный инспектор, там секретарь грудью стоит и непроверенных личностей не допускает, зато есть расписание, где написано, что сегодня прием у зама по фамилии Колбецов. Но кто бы мог предположить, что прием — это буквально, и вовнутрь? Мы увидели обильно накрытый стол. «Появилась на столе белуга, осетры, семга, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, — это все было со стороны рыбного ряда. Потом появились прибавления с хозяйской стороны, изделия кухни: пирог с головизною, куда вошли хрящ и щеки девятипудового осетра, другой пирог с груздями, пряженцы, маслянцы, взваренцы. Гости, выпивши по рюмке водки темного оливкового цвета, какой бывает только на сибирских прозрачных камнях, из которых режут на Руси печати, приступили со всех сторон с вилками к столу и стали обнаруживать, как говорится, каждый свой характер и склонности, налегая кто на икру, кто на семгу, кто на сыр. Собакевич, оставив без всякого внимания все эти мелочи, пристроился к осетру, и, покамест те пили, разговаривали и ели, он в четверть часа с небольшим доехал его всего, так что когда полицмейстер вспомнил было о нем, то увидел, что от произведенья природы оставался всего один хвост».
Нас, конечно, выставили. Однако думаю, что проверка всем пришлась по вкусу. Пожарные, если вам не налили, — имейте в виду.
Источник: Новая газета
