Татьяна Зайферт,
бывшая судья Калининского районного суда Санкт-Петербурга
Бывшая судья Калининского районного суда Санкт-Петербурга Татьяна Зайфертбыла арестована 11 июля на заседании Квалификационной коллегии судей, сразу после того, как 9 из 12 членов коллегии проголосовали за удовлетворение ходатайства главы Следственного комитета Александра Бастрыкина о заключении ее под стражу (такая процедура обязательна для ареста «спецсубъектов», к которым относятся действующие судьи и судьи в отставке — прим. ред). Ее обвиняют в «покушении на мошенничество» — по версии следствия, она «приняла на себя роль лидера организованной преступной группы» в деле о рейдерском захвате помещения. Сама Зайферт утверждает о своей невиновности и связывает свое уголовное преследование с делом семьи ректора Горного университета и доверенного лица Путина Владимира Литвиненко: будучи помощником его дочери, депутата заксобрания Санкт-Петербурга Ольги Литвиненко, Зайферт представляла ее интересы в судебной тяжбе с отцом за ее дочь Эстер-Марию. По странному стечению обстоятельств, все 6 помощников Ольги Литвиненко после ее ссоры с отцомоказались либо в тюрьме, либо под следствием, либо в больнице с проломанной головой, либо в эмиграции.
В своих письмах PublicPost из СИЗО Татьяна Зайферт рассказывает о предшествовавшем аресту заседании коллегии судей, об условиях своего содержания в изоляторе и о встречах с теми, кого она до этого судила.
В СИЗО меня встретили с уважением (а может и со страхом), приезжал даже чиновник из отдела собственной безопасности УФСИН. Мне даже сначала камеру продемонстрировали, чтобы я убедилась, что она приличная. По местным меркам действительно приличная: нас трое, есть холодильник, телевизор, горячая вода (правда, не всегда, так как маленький напор). Но условия безопасного содержания не соблюдаются: одна из сокамерниц ранее судима, сейчас осуждена второй раз, тогда как судимых и несудимых должны содержать отдельно, даже бывших сотрудников.
Весь инвентарь — кровати, одеяла — 1958 года рождения (я не шучу). Решетки на окнах с двух сторон и приварены, так что если пожар, не успеют. Есть ту пищу, которую тут дают, в принципе нельзя — опасно для здоровья. Но я, видимо, уже в таком психологическом состоянии, что впечатлить меня нельзя ничем, даже душем один раз в неделю! В принципе судья не представляет, что такое СИЗО, даже если участвует в выездных судебных заседаниях. Такие заседания обычно проходят либо в следственных кабинетах, а они отремонтированы: пластиковые окна, чистота, на стенах панели, хороший свет, либо в самых лучших помещениях: в тюремной больнице, например, заседания проходят в библиотеке. Адвокаты, за редким исключением, тоже не вникают [в условия содержания их подзащитных], они всегда спешат. По сути, ни судья, ни адвокат не в состоянии адекватно оценить, что происходит внутри.
Уже на следующий день после моего приезда сюда все в СИЗО знали, что сидит бывший судья. При этом была специально запущена информация, что меня посадили за взятку в 5 миллионов рублей. Хорошо, что Саша (муж Татьяны — прим. ред.) мне передал питерскую «Новую газету» со статьей про меня, и я отдала ее читать персоналу. Потом уже все влезли в интернет и стали по-другому на меня смотреть — как персонал, так и контингент.
Встречала я тут и людей ранее мною судимых. Так, на следующий день после того, как я здесь оказалась, меня повели на осмотр в медсанчасть, так как накануне вечером, когда меня сюда доставили, у меня было очень высокое давление, а врач отказался меня принимать. Там, в медсанчасти, я встретила женщину — помню только ее фамилию — которую я осудила в 2007 году. К приговору она претензий не имела — она получила условный срок (что-то с наркотиками), но в 2011 она перестала отмечаться в уголовно-исполнительной инспекции, и суд заменил условное осуждение на реальное. При этом почему-то она решила, что это сделала я, хотя я с 2008 года судьей не работаю. Как она потом пояснила, адвокат ей рассказал, что хотел попасть ко мне на прием, но не попал. Видимо, был «положняковый» (бесплатный). С трудом ей объяснили, что я ни при чем, при этом я сидела в клетке, а она стояла рядом.
Вскоре после этого я шла по территории с одним хилым охранником, а рядом человек 20 мужчин из спецотряда (осужденные, работающие в СИЗО) разгружали машину. Один из них, увидев меня, радостно закричал: «Здравствуйте, товарищ судья!» Лицо знакомое, вроде как дело прекращала в отношении него. Видимо, сел снова. Остальные тут же отреагировали: «Тамбовский волк ей товарищ!» Если что — один охранник ничего бы с ними не сделал.
Я за свои приговоры спокойна — ни одного неправосудного я не выносила. Но это с моей точки зрения. А с другой стороны?
Конечно, те, кого я судила, тем более женщины, практически уже не сидят, а если и сидят, то не здесь. Из тех, кто здесь, в основном статья 228 (наркотики) и 159 (мошенничество) — по ней идет много бухгалтеров и юристов, и даже заместитель руководителя нотариальной палаты Санкт-Петербурга.
оригинал
http://publicpost.ru/blog/id/15895/
