За последние месяцы российская пенитенциарная система стала важной частью общественно-политической дискуссии. СМИ, лидеры мнений и простые пользователи пишут отзывы на спецприемники, колонии и изоляторы, словно это рестораны или гостиницы. Периодически «хозяева» этой «гостиничной сети» отчитываются об улучшении условий жизни своих «постояльцев».
Сидеть смертельно опасно
В 2019 г. ФСИН, очевидно, не без гордости отрапортовала о снижении смертности в тюрьмах на треть за последние пять лет — 2729 людей умерли в заключении в 2018 г. В 2016 г. Россия с 3408 умершими занимала седьмое место по подушевой смертности в тюрьмах среди всех стран и первое место, если брать только страны с большим тюремным населением, согласно данным Управления ООН по наркотикам и преступности. Тогда в российских тюрьмах и колониях умирало 540 человек из 100 000. Даже с учетом падения, о котором ФСИН рассказала в 2019 г., Россия находится на «недосягаемой высоте» с 484 погибшими на 100 000 тюремного населения.
Для сравнения, ближайший «соперник» России в тюремном зачете ― США ― очевидно выигрывает по абсолютным показателям: американцы держат в заключении около 2 млн человек против 478 000 российских; но смертность в Штатах ниже более чем в два раза. Правда, надо учесть, что в США очень распространено освобождение тяжелобольных людей в целях экономии и улучшения статистики. В России освобождение по болезни тоже существует, но этот процесс занимает много времени, и часто заключенные умирают за решеткой, так и не дождавшись решения об освобождении.
Не убийства, а самоубийства
Что же делает российские изоляторы, тюрьмы и колонии такими опасными? Если верить статистике ведомства, то в 2016 г. под их надзором произошло всего 13 убийств — или примерно 2 на 100 000 тюремного населения. В том же году на свободе этот показатель был равен примерно 11, то есть тюрьма была почти в пять раз безопаснее воли. По этому показателю российское заключение — одно из самых безопасных в мире.
Эта «идиллия» несколько портится, когда мы смотрим на самоубийства, которые сидельцы совершали почти в два раза чаще, чем люди, живущие на свободе, — речь идет о 351 человеке (или 55,7 на 100 000 в заключении против 26 на 100 000 на свободе). Тюрьма — сильный стресс для любого человека. Психологическая помощь в российской тюрьме в дефиците: на целую колонию или СИЗО работает по 2–3 психолога. У них не хватает времени на всех, да и заключенным трудно им доверять. Кроме того, заключенные часто наносят себе повреждения в знак протеста или по другим причинам. Все это для сотрудников — нарушения правил внутреннего распорядка, за которые заключенных накажут и будут сильнее контролировать. И наконец, под видом суицида могут прятать убийства.
Оставшиеся 603 человека из 3408 в статистике ООН погибли в 2016 г. от «других внешних причин», но так называемые ПНН (повреждения с невыясненными намерениями) — это давний бич российской демографии. Тюремный показатель примерно в два раза превышает то, что мы видим на воле.
Больные и без помощи
Но подавляющее большинство российских заключенных не пережило столкновения с пенитенциарной системой в силу проблем со здоровьем. Среди российских заключенных распространен ВИЧ — 59 000 человек инфицированы (свыше 10% всего тюремного населения), из них только 60% получает антиретровирусную терапию. Также распространен туберкулез, гепатит С и другие заболевания.
Из-за того что медицина ФСИН отделена от Минздрава, возникает множество организационных проблем. В СИЗО и колониях не хватает медперсонала, врачей-специалистов, потому что работа непрестижная, а зарплата высокая только у «опогоненных» врачей. Экстренную помощь окажут, а вот что-то посложнее — уже нет. Для лечения в гражданских больницах необходимо заключать госконтракты, но бюджета на это не хватает. Конечно, во ФСИН есть и свои больницы и лаборатории, но их мощностей недостаточно и не в каждом регионе есть медпомощь по всем направлениям. Нередко приходится везти человека в больницу по этапу, и, только чтобы его собрать, требуется не один день. Все это приводит к поздней диагностике и не всегда адекватному лечению.
Данные ООН о смертности можно считать скорее заниженными, так как заключенные умирают и вскоре после отбывания наказания — и это тоже следствие лишения свободы. Так, исследование начала 2000-х гг. в Ижевске показало, что освободившиеся из тюрьмы мужчины более склонны к преждевременной смерти от респираторных заболеваний, передозировок наркотиками, инфекционных заболеваний и других причин.
Любая пенитенциарная система несет риски для заключенных. Понятно, что люди, оказавшиеся за решеткой, в среднем менее благополучны, чем люди на свободе, — заключенные склонны к риску, нарушению правил и насилию, у них хуже здоровье. Несмотря на это, аномально высокая смертность в российском заключении (как по сравнению с тюрьмами в других странах, так и по сравнению со смертностью в «вольной» России) не может не вызывать вопросов.
Авторы: Владимир Кудрявцев и Ксения Рунова — младшие научные сотрудники Института проблем правоприменения при ЕУСПб
