— ты чего бледный такой?
— я не бледный. Я всегда такой.
Передо мной мальчик, он очень спокойный. Он стоит на втором этаже в Тверском суде и смотрит на меня уставшими карими глазами. Это Максим Косолапов, он учится в 11 классе, 24 марта ему исполнилось 18 лет. Максима (как и почти всех задержанных на митинге) обвиняют по двум статьям: 19.3 КоАП («Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции») и 20.2 часть 6.1 КоАП («Участие в несанкционированных собрании, митинге, демонстрации»).
— Я уходил от цепи ОМОНовцев по Тверской, свернул в переулок, шел там практически один, там же наткнулся на один из отрядов ОМОН, который меня и задержал.
Максим рассказывает, что в автозке катался около четырех часов. Потом еще шесть часов был в Мещанском ОВД. Потом допрос.
Забываюсь, спрашиваю:
— во сколько ты вышел из ОВД?
— а я не вышел
Ночь Максим провел в Красногвардейском ОВД – спали задержанные, как люди, на матрасах (это им еще повезло).
В то время, когда людей в ОВД допрашивали сотрудники полиции, когда к половине задержанных не пускали адвокатов и защитников, когда родители детей, задержанных на митинге, дежурили у окон отделения, разные люди приезжали к ОВД по всей Москве и привозили воду, еду – чтобы передать тем, кто, как и Максим, в эту ночь из ОВД не выйдет. Кто-то просто приезжал, чтобы развезти по домам тех, кого все-таки выпустили – в час ночи, в два, в три. В ОВД-Инфо и Руси Сидящей разрывались телефоны. Задержанные и их родственники день и ночь искали адвокатов и просто какой-то помощи, адвокаты пытались прорываться в 47 ОВД, в которых в общей сложности находилось больше 1000 человек, к ночи осталось больше 100.
А на следующий день, 27 марта, этих оставшихся начали развозить по судам и судить. Многие адвокаты и защитники уже в Тверском, Симоновском и других судах распределяли между собой подсудимых, этих страшных преступников, большинству из которых не было и 25 лет.
На каждого по две статьи – как у Максима, 19.3 КоАП (неповиновение сотруднику полиции) и 20.2 КоАП (участие в несанкционированном митинге). Соответственно, на каждого по два административных протокола – абсолютно одинаковых – знак в знак.
То есть «был задержан … в составе группы граждан в количестве около 8000 тысяч человек, являясь участником публичного мероприятия…идя по улице выкрикивал лозунги «Путин вор!», «Позор», «Россия будет свободной», «Это наш город!», вышел на проезжую часть, создавая помеху для беспрепятственного движения личных транспортных средств жителей г. Москвы…На неоднократные требования сотрудников полиции прекратить данное мероприятие не реагировал, продолжал привлекать внимание граждан, размахивал руками, цеплялся за других участников шествия, упирался ногами в асфальт, громко кричал…» и далее по списк (цитата из протокола)
С такими абсолютно одинаковыми протоколами в руках сидят на скамейках в здании Тверского суда задержанные, «преступники», в основном, девушки и юноши. Они смеются, шутят, считают часы, сколько они уже находятся в суде, обсуждают, кто что взял с собой – белье, зубная щетка, носки. Словом, относятся к ситуации с пониманием и юмором и вполне здраво оценивают свое положение без всяких там иллюзий.
Адвокаты и защитники ребят спокойны и серьезны. Юрист, сотрудник «Руси Сидящей», Алексей Федяров не только обращает внимание судьи на то, что его подзащитный Максим Косолапов не нарушал закон, но и указывает на то, что в протоколах, составленных сотрудниками полиции — явные нарушения. Потому что протоколы одинаковые, даже грамматические ошибки в них одни и те же, не говоря уже о формулировке – все одинаково думали, что людей на митинге было около 8000, все видели, как люди мешали движению транспорта и цеплялись за других участников шествия и главное, упирались ногами в асфальт. Конечно, последний факт оспорить трудно – мы пока еще вынуждены ходить, совершая толчковые движения, соприкасаясь с полом, асфальтом, брусчаткой – наверное, потому что невесомость безответвтенности поглотила нас еще не до конца.
— Я прошу учесть, что мой подзащитный к ответственности не привлекался. В деле никаких доказательств того, что мой подзащитный. совершил правонарушение, нет. В деле имеются объяснения сотрудника патрульной службы. Я хотел бы обратить внимание на то, что сегодня вы будете рассматривать много материалов, где будут пояснения этого человека, и выяснится, что вчера в 16.00 он задержал очень много людей. Мы в любом случае все это систематизируем, будет понятно, что информация в протоколах просто не соответствует действительности. … Очень странно, что во многих делах, и в этом в том числе — все под копирку, напечатаны слово в слово и только поставлены пробелы для того, чтобы написать фамилию.
Алексей Федяров несколько раз повторяет судья Татьяне Москаленко, что невозможно, чтобы один человек задержал столько людей в одно и то же время, невозможно, чтобы протокол был написан для десятков человек просто под копирку. Федяров говорит, что этого сотрудника как минимум нужно допросить в суде, что есть признаки служебного подлога. Судья — девушка блондинка лет 25-ти. И она заметно раздражается, слушая доводы защитника:
— Вы повторяетесь – прерывает она защитника
— Да, я повторяюсь. Потому что протоколы повторяются. Они повторяются из рапорта в рапорт
— Я ограничу ваше выступление, потому что вы повторяетесь
— Я понимаю. У вас есть это право, у нас – нет. Пока.
Мы выходим в коридор, ждем решения. Федяров просит у Максима номер телефона отца – на случай, если молодому человеку по решению суда придется отбывать наказание в спецприемнике.
Проходит 15 минут. Максима признают виновным и приговаривают к штрафу 1000 рублей.
Максим рад. Он не считает себя виноватым, но хочет, что бы все поскорее закончилось. Почти через час – заседание по второй статье – 20.2. Приговор – штраф 10 тыс. рублей. Итого Максим или его родители должны заплатить 11 тыс. рублей. Максиму повезло. Из Тверского суда в этот день ушли со штрафами только два человека, задержанные на митинге.
По данным журналиста Дмитрия Борко, еще 18 человек арестовали на 7-12 суток.
Другому подзащитному Алексея Федярова повезло меньше. Андрея арестовали на 10 суток и приговорили к штрафу – 10 тыс. рублей.
— Я просто гулял, я даже не участвовал ни в чем, я просто шел.
Андрей мужчина невысокого роста, спокойный, отрицающий свою причастность к митингу – как и многие здесь. У Андрея дома жена и двое детей – одному год, второму, дочке, пять месяцев. А еще Андрей указал в протоколе, что права при допросе в ОВД ему не были разъяснены. Это значит, что по закону производство должны прекратить, дело закрыть, Андрея отпустить домой к семье. Но нет, повторюсь, 10 суток ареста.
В коридоре Андрей читает с почти разрядившегося телефона о том, что обязаны предоставить задержанному в спецприемнике:
— Тут вот написано, что минимум четыре квадратных метра личного пространства, чистую спальное место, чистое белье, кормить три раза в день. Еще вот зубную щетку дают. Вот приеду и сразу потребую дать мне зубную щетку – смеется Андрей. И мы смеемся.
В Тверском суде 27 марта вообще часто смеялись усталым смехом люди всех возрастов, много разговаривали, шутили, вспоминали Путина, власть, пересказывали друг другу свои показания в суде – как шли по своим делам, и в акции не участвовали, а их задержали. Их отношение к акции или его отсутствие не имеет здесь никакого значения. Если они действительно не участвовали в акции, их задержали незаконно – и это всем и каждому понятно. Если участвовали – все равно, их задержали незаконно. Потому что статью 31 Конституции РФ никто не отменял: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».
— Я считаю, что сегодня подавляющее большинство вынесенных постановлений – более 90% – являются незаконными, необоснованными и никакого отношения к справедливости не имеющими. Потому что, во-первых, ни по одному изученному делу я не увидел доказательств неповиновения задержанных сотрудникам полиции. Ни у одного из признанных виновными по статье 20.2 не было умысла об участии в несанкционированном мероприятии. Все были уверены, что оно законно. – отмечает Алексей Федяров — Даже если не вдаваться в фактуру. Если сейчас профессиональные юристы спорят: судьи уверены, что акция была незаконной, защитники и адвокаты уверены, что акция была законной, откуда простому человеку без юридического образования знать, законная она или незаконная.
Школьник Максим, у которого впереди поступление в ВУЗ, Андрей, которого дома ждет жена и двое маленьких детей, Гурам — молодой человек с вьющимися черными волосами – гулявший с друзьями, в то время как одного из них схватили сотрудники полиции и увели в автозак; молодой человек и оставшиеся друзья подошли к автозаку и попросили и их тоже забрать – не оставлять же друга – и их забрали, а 27 марта всех дружно приговорили к 8 суткам ареста; еще одного молодого человека с бородой, историю которого я узнать не успела, приговорили к 10 суткам, защищал его также один из юристов «Руси Сидящей». А еще сотрудники ФБК, Навальный, и еще десятки людей, и еще десятки людей, которые будут приговорены в ближайшие несколько дней, люди со своими историями и версиями произошедшего.
Но так ли важно, участвовали ли задержанные в митинге или просто шли мимо, если протоколы под копирку, если существует закон, регламентирующий право граждан собираться мирно и без оружия, говорить, что Россия будет свободной, упираться ногами в асфальт, приходить к памятнику Пушкина и любых других поэтов, писателей, деятелей. Важно, что другие люди, незнакомые, никому ничем необязанные, приезжали и приезжают, кормят, защищают, поддерживают. Важно, что матери несовершеннолетних задержанных «особо опасных преступников», которых, кстати, оставили в ОВД на вторую ночь, стоят у судов, у ОВД и говорят, что они гордятся своими детьми. И все эти люди – задержанные, их родственники, их защитники и просто неравнодушные – твердо упираются этими своими ногами в этот самый асфальт.
Текст: Светлана Осипова
Фото: Светлана Осипова
