Работа членов общественных наблюдательных комиссий (ОНК) в местах лишения свободы постепенно теряет свою значимость. Накануне правозащитников из подмосковной ОНК по указанию собственного руководства не пустили в СИЗО проверить помещенного в карцер журналиста Евгения Куракина. Руководитель ОНК попросила подчиненных не вмешиваться в компетенцию Следственного комитета и прокуратуры.
Члена Общественной наблюдательной комиссии Подмосковья Эдуарда Рудыка вчера развернули прямо от входа в СИЗО № 11 в Ногинске. Тот пытался выяснить подробности водворения в карцер Евгения Куракина – журналиста, специализировавшегося на антикоррупционных расследованиях в подмосковном Реутове и обвиненного позже в мошенничестве.
Рудык пояснил, что сотрудники ОНК – после полученных от коллег жалоб и обращений родственников – пытались выяснить состояние здоровья активиста. «По прибытии нас встретили двое заместителей начальника указанного учреждения. Они заявили, что председатель ОНК Евгения Морозова не разрешила им нас пускать», – рассказал «НГ» Рудык. На данный момент никаких подробностей о состоянии Евгения Куракина у правозащитников нет. «Видимо, власти отбирают у нас последние лазейки защиты прав человека – ОНК. Самое страшное, что сам председатель ОНК участвует в этом», – заключил собеседник «НГ».
Евгения Морозова в беседе с «НГ» крайне возмущалась оглаской истории, рассказав, что сообщившие об инциденте правозащитники «нарушили этический кодекс». Она подчеркнула, что никакой письменной жалобы от Куракина не получала, а за правомерностью действий сотрудников следственных изоляторов должна следить прокуратура. «ОНК – это не люди на посылках! – заявила она. – Мы не вправе проверять законность нахождения в карцере – это работа следствия и прокуратуры. Если человек ограбил кого-то, он должен сидеть. Почему вы думаете, что «мошенничество» – очень легкая статья?» Собеседница «НГ» заметила, что подмосковная комиссия получила благодарность от Общественной палаты как «лучшая в РФ».
Морозова объясняет, что руководствовалась регламентом – дескать, кого посещать, должна решать председатель. Да и действовать желательно на основании письменного обращения, даже с учетом того, что по почте, как она сама призналась, письмо может идти полтора месяца. Однако возникает вопрос: зачем же тогда нужны наблюдательные комиссии, которые в отличие следственных органов предполагались как независимые и оперативные?
В столичной ОНК, где ранее также со скандалом сменилось руководство, назвали происходящее общей тенденцией – члены комиссий зачастую пытаются оправдывать действия руководителей СИЗО. В большинстве случаев, кроме самых вопиющих, обращения в прокуратуру не дают никакого – действует принцип круговой поруки силовиков. И ОНК лишь кое-где удавалось привлекать внимание к происходящему за стенами изоляторов и тюрем. «В Москве такое не практикуется, – говорит «НГ» член ОНК Анна Каретникова. – В то время как питерские коллеги говорили, что там изменился регламент и наблюдается схожая с подмосковной ситуация». Сейчас ОНК делятся на полностью подконтрольных силовикам, где вообще нет правозащитников как таковых, и частично подконтрольных. К полностью подконтрольным собеседники «НГ» относят комиссии Рязанской области, высказывая недовольство и работой комиссий в Мордовии (где наблюдались похожие случаи, аналогичные подмосковным), в Воронежской области и ряде других регионов.
В целом же эффективность работы ОНК в стране снижается, говорит «НГ» экс-глава Московской ОНК Валерий Борщев. «То, что произошло в Подмосковье, – грубейшее нарушение закона», – говорит собеседник «НГ». В то же время проконтролировать действия глав ОНК особо некому, признает Борщев, – «за ними должна следить Общественная палата, которая сама же и назначает членов комиссий».
