Как отмечают психотерапевты, это что-то схожее с искусственно внедренным стереотипом, замаскированным под архетип. Виновен — значит, можно бить, унижать и в исключительном случае даже лишать жизни. «Заключенный — тоже человек» — фраза, вряд ли здесь вписывающаяся в траекторию логической мысли. Особенно в головах служителей закона — в условиях, когда само государство не заинтересовано в том, чтобы люди были свободными, независимыми и волевыми. И, если те страны, которые последние пару-тройку десятков лет стремились в семью под названием Евросоюз, эту цепь стереотипов пытались разорвать, и им это почти удалось (как Латвии, Литве, Эстонии и Польше), то для тех республик, которые оказались не способны оторваться от российского влияния, тюрьмы остаются полигоном для изощренной ломки воли, духа и тела. Возможно, так будет до тех пор, пока пытки остаются национальной идеей, роднящей страны, вышедшие из одного гнезда — СССР.
О том, как одни страны старательно избавляются от такого изжившего себя атавизма как пытки, а другие — стремятся всеми правдами и неправдами сохранить этот механизм, ломающий человека.
Казахстан
Председатель общественной наблюдательной комиссии (ОНК) по мониторингу прав человека в тюрьмах Алматинской области Ардак Жанабилова отказалась давать комментарий для нашей статьи, однако на ее странице в социальной сети Facebook можно почерпнуть немало информации об «опытообменных» встречах казахстанских правозащитников с коллегами из других стран, специализирующихся на работе, связанной с нарушениями прав человека в местах лишения свободы. Однако про конкретные случаи попрания прав человека казахстанскими тюремщиками там не сказано ни слова. Про пытки тоже. А для чего тогда казахстанские «онкашники» за последние три года, как сказано в их отчетах, 1,5 тысячи раз посетили пенитенциарные учреждения? Что расследовали? Вопросы, пока оставшиеся без ответа.
Мы поговорили с одним из бывших заключенных казахстанской тюрьмы.
Владимир М.:
— Я отбывал наказание в колонии строгого режима ГМ 172\6 города Актау Мангистауской области, освободился в 2016 году. Ходили строем, чуть сбился со строевого шага — палкой резиновой по спине или по ногам сзади, что ноги подгибаются, и падаешь на колени. Особо непокорных избивали до полусмерти на наших глазах. Потом в медсанчасти прятали от прокуроров. При мне покалечили троих парней, одного из них лишь за то, что о нем сильно «пеклись» российские правозащитники — для профилактики, так сказать, чтобы не жаловался. Моя жена обращалась к местным, казахстанским, правозащитникам, но они, судя по всему, работали на два фронта. Приходил член ОНК по фамилии М., сочувствующе кивал, когда мы рассказывали о нарушениях наших прав, о том, что нас били, как сидоровых коз, а, уходя, говорил: «Вот если бы вы вели себя хорошо и выполняли все законные требования, вас бы и не били». Как вообще могут быть законны требования унизиться почистить унитаз бритвой, надев красную тряпку на предплечье?! Это не просто унижение, это стремление уничтожить человека навсегда. Покорившись, ты перестанешь быть личностью. И это XXI…
Этот рассказ подтверждается и давней историей с заключенным, прошедшим пытки и в России, и в Казахстане — Павлом Новиковым. В ответе Департамента собственной безопасности Министерства внутренних дел республики Казахстан от 2015 года сказано: «По факту изложенного возбуждено уголовное дело по ст. 362 УК РК (превышение власти или должностных полномочий сотрудниками учреждения ГМ 172\6 города Актау Мангистауской области). Однако спустя два года никто из сотрудников этой колонии так и не понес наказания. На какой стадии находится уголовное дело, нам никто в пенитенциарном ведомстве республики Казахстан пояснить не смог.
Тем временем, сеть Интернет пестрит информацией о жесточайших пытках заключенных. В 2016 году директор казахстанского международного Бюро по правам человека Роза Акылбекова выступила с заявлениями о пытках со стороны администраций исправительных учреждений. Она сообщила:
— Поступают жалобы осужденных, которые говорят, что они готовы на крайние меры и что больше не могут терпеть издевательства над собой. И эта проблема…имеет место во всех городах Казахстана. Мы наблюдаем такую тенденцию с 2011 года, после того, как указом президента уголовно-исполнительная система была полностью передана из Министерства юстиции, то есть из гражданского ведомства, опять в МВД…
По словам правозащитника, происходит это потому, что сама по себе система настроена не на воспитание заключенных, не на то, чтобы они вернулись нормальными людьми и интегрировались в общество, а на унижение.
В том же году коалиция казахстанских адвокатов выступила с заявлением о применении пыток к их подзащитным в Павлодарской области. Они рассказали о жестких условиях, в которых содержатся заключенные колонии общего режима ЛА-155/14 Алматинской области, в колонии АП-162/4 Павлодарской области. В последнюю в 2014 году из-за назревавшего бунта заключенных, недовольных условиями содержания и издевательствами со стороны сотрудников, даже вводились правительственные войска. В 2015 году на одном из казахстанских сайтов вновь появляется крик о помощи: «В исправительном учреждении г. Павлодара АП-162/4 издеваются над осужденным Есеновым Галымжаном Абдыкадырулы 1992 г.р. Этот мальчик, единственный среди матерых «волков», взрослых авторитетных мужиков, не побоялся сказать об этом и написать заявление, хотя был предупрежден о том, что после написания заявления он будет подвергаться еще большем изуверствам, но он сказал что знает, но терпеть у него уже нет сил. В его больших черных глазах было столько боли, ужаса страха и мольбы о помощи. Можно представить, что там с ним происходит сейчас. Через какие унижения и изуверства проходит он. Над ним издеваются и сотрудники, и осужденные из числа добровольных помощников. На вопрос, почему он говорит шепотом, он ответил: «У меня порваны голосовые связки, я вешался».
И вот уже в 2016 году международная правозащитная организация Amnesty International в Алма-Ате презентовала отчет «Обреченное правосудие: безнаказанность за пытки в Казахстане», выводы которого неутешительны: власти Казахстана не справляются с обязанностью быстро, беспристрастно и эффективно расследовать сообщения о пытках и других видах жестокого обращения, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов и учреждений исполнения наказаний.
Латвия
В Латвии всего десять колоний и тюрем, включая одно заведение для несовершеннолетних. В конце 2015 года в местах заключения находилось 4409 человек, из них 355 женщин, 42 несовершеннолетних, 64 осужденных пожизненно. С тех пор, как Латвия в 1997 году присоединилась к Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, представители Европейского комитета по предупреждению пыток (ЕКПП) посетили Латвию восемь раз. В начале июня 2017 года по итогам проверки латвийских полицейских учреждений и тюрем они обнародовали новый доклад, касающийся положения дел в этой европейской стране с советским прошлым.
ЕКПП указал на случаи физического воздействия правоохранителей на заключенных. Выяснилось, что люди, которые по решению суда содержатся в заключении в ожидании перевода в следственную тюрьму, зачастую находятся в СИЗО полиции намного дольше предусмотренных законом 48 часов. Было получено несколько жалоб на физическое воздействие со стороны полицейских. «Большинство опрошенных представителями ЕКПП подтвердило, что они имели возможность связаться со своим адвокатом или им был предложен адвокат. Однако было получено несколько жалоб на то, что оперативные работники неофициально допрашивали задержанных, в том числе несовершеннолетних, без присутствия адвоката и до дачи официальных показаний. Хотя отмеченная во время предыдущих визитов положительная тенденция сохраняется, ЕКПП подчеркивает необходимость продолжать борьбу с насилием со стороны полиции», — сообщает портал «Спутник-Латвия».
Член правления Латвийского комитета по правам человека, юрист Александр Кузьмин комментирует:
— В моей практике был один случай избиения в полиции, но потерпевший не захотел обращаться в ЕСПЧ, после того, как мы проиграли во всех латвийских судах.
На вопрос, почему проигрывали в национальных судах, правозащитник отвечает:
— Склонность наших судов — доверять полиции…
Но некоторые дела латвийских заключенных все же дошли до ЕСПЧ: «Мелнитис против Латвии» , «Й. Л. против Латвии», «Элберте против Латвии» и еще десятки других дел.
Российский адвокат Елена Лукьянова поясняет, что, по сравнению с российскими, латвийские тюрьмы весьма цивилизованные.
— Люди стоят в очереди, чтобы отсидеть свой срок, потому что тюрем мало. Кормят их превосходно, а единственный Следственный изолятор в городе Риге вообще образцово показательное учреждение, — говорит она. — Я знаю одну даму, которую необоснованно закрыли в СИЗО, она рассказывала, что за те несколько дней нахождения там отоспалась и начиталась книг.
Кыргызстан
Пытки в местах лишения свободы и полицейских участках Кыргызстана, если посмотреть отчеты правозащитных организаций и сигналы местных правозащитников, являются делом обыденным. Об этом журналистам еще в 2011 году рассказал специальный докладчик ООН против пыток Хуан Мендес. За время пребывания в этой стране ему удалось посетить 15 изоляторов временного содержания и следственных изоляторов.
— Я знаю, что органы власти знакомы с этой проблемой и согласны с моей оценкой, даже предпринимаются попытки пресечения такой практики. Но пытки остаются безнаказанными, к их расследованию прилагают мало усилий, и это способствует росту числа случаев применения пыток, — отметил спецдокладчик.
Мендес также выразил обеспокоенность тем, что 9 декабря 2011 года Верховный суд Кыргыстана вынес оправдательное решение в отношении милиционеров, неправомерные действия которых были доказаны – они пытали подозреваемого, выбивая из него признательные показания.
В этой связи вспоминается и дело политического заключенного Азимжона Аскарова — журналиста и правозащитника, попавшего в жернова системы и получившего, по сути, за свои расследования противоправных действий сотрудников правоохранительных органов в южных районах Кыргызстана пожизненное заключение. «Они пинали меня, как футбольный мяч», — рассказывал он о том, как с ним обращались полицейские. До этого, встретив на улице местного судью, он получил нечто вроде предостережения: «Ты — продажный журналист, тебе платят за эти материалы американскими долларами».
Спустя два года, в апреле 2013 года, вышел в свет очередной ежегодный доклад Национального центра Киргизской республики по предупреждению пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания за 2013 год, который содержал аналогичные неутешительные выводы. В нем были представлены статистические данные, факты и общие оценки о применении пыток в закрытых учреждениях Кыргызстана. Они сообщали, что, по данным Генеральной прокуратуры Кыргызстана, в 2013 году из 265 заявлений о пытках лишь 20 фактов получили хоть какое-то развитие, остальным заявителям было отказано в возбуждении уголовного дела. Практика показывала, что даже если дело доходило до суда, слушания под различными предлогами переносились, откладывались или заканчивались вынесением оправдательного приговора подсудимым.
А 20 июня 2017 года вновь пришел сигнал о пытках — несколько заключенных, содержащихся в исправительной колонии № 8 и СИЗО г. Бишкек, обратились за помощью к правозащитникам и журналистам, рассказав о противоправных действиях руководства тюремной больницы ИК-47, некоторые зашили себе рты и объявили голодовку. Суть претензий — неоказание медицинской помощи и необоснованные помещения в штрафной изолятор.
— Кыргызстан присоединился к Конвенции против пыток, к Факультативному протоколу Конвенции против пыток и ратифицировал их. Создан Национальный центр по предупреждению пыток. Но факты пыток не снижаются, — говорит на своей странице в социальной сети Facebook правозащитница, руководитель организации «Кылым шамы» Азиза Абдирасулова. — Стали применять другие методы пыток, которые причиняют жертвам мучительных страданий, но при этом не оставляют следы побоев. Это удушение человека с применением пластиковых пакетов. Это жертву положат спиной на пол привязанными руками, покрывают его лицо мокрой тряпкой и медленное льют воду на тряпку. Такие методы причиняют страшные мученья, жертвы многократно теряют сознания, зачастую у них происходят произвольные мочеиспускания, в конце концов жертвы признаются в совершении преступления, которого они не совершали…Редко сотрудников милиции привлекают к ответственности. Все потому что дела по фактам пыток в судах рассматриваются годами. Позже дело могут закрыть либо свидетели или пострадавшие устают, а сотрудников милиции оправдывают. Это не становится уроком для других. Даже если ты кого-то избил, то к ответственности не привлекают, сотрудники милиции считают, что система на их стороне, и продолжают пытки.
Грузия
В начале июня текущего года Европейский суд по правам человека опубликовал решения по делу граждан Грузии – «Мамука Нозадзе против Грузии» и «Давид Миндадзе и Валерьян Немсицверидзе против Грузии», которые касаются незаконных действий, в том числе пыток и незаконного заключения (необоснованного содержания под стражей по сфабрикованному делу) периода 2004-2005 годов.
А про пытки в Глданской тюрьме в 2012 году в свое время не написал только ленивый. Страна была охвачена акциями протеста против жестокого обращения с заключенными. В информационных сводках фигурировали сведения о том, что надзиратели заставляли осужденных раздеваться догола, унижали, насиловали и избивали. Грузинские власти тогда признали и осудили пытки, но с оговоркой — обвинив оппозицию в подкупе сотрудников тюрьмы с целью дискредитации режима. В 2012 году Прокуратура Грузии так же заявила, что видеозаписи с пытками были сделаны по заказу. До сих пор в Европейский суд по правам человека все еще поступают обращения граждан Грузии, пострадавших от сотрудников тюрем и полиции.
Журналист Димитрий Авалиани отмечает:
— Сейчас сообщений о фактах избиений в отделениях полиции по-прежнему много. Сообщений о расследовании таких фактов и наказании виновных практически нет. Сообщения о насилии в тюрьмах есть. Правда, на мой взгляд, сейчас меньше говорят о пытках и насилии со стороны администрации, но зато стало больше насилия со стороны заключенных.
Тем не менее, Грузия, недавно получившая «зеленый» въезд в Европу, активно демонстрирует свои старания в сфере защиты прав человека. Но некоторым юристам и правозащитникам они кажутся фикцией. В настоящее время, например, Министерство по исполнению наказаний и пробации Грузии сообщило на своем официальном сайте, что намерено внедрить раздельное покамерное размещение для курящих и некурящих заключенных. Соответствующий приказ министра, предусматривающий внесение изменений в положение о пенитенциарных учреждениях закрытого типа, уже вступил в силу. Важно ли это, если заключенные по-прежнему трепещут, лишь речь заходит о тюрьме, полиции и пытках?
Гиорги К., отбывавщий наказание в одной из грузинских тюрем,вышедший на свободу два месяца назад, отмечает, что опасается даже называть свою настоящую фамилию в средствах массовой информации.
— Все вокруг говорят, что теперь пыток и преследований, как раньше, больше нет, но я лично в этом сомневаюсь, — объясняет он. — Внутри тюрьмы все приближено к «человеческим» условиям, но отношение правоохранителей, по-прежнему, непростое, нет понимания, все «скрипя зубами». Каждый заключенный боится повторения тех страшных событий, которые происходили в начале 2000-х годов. Бывший заключенный тоже всего боится – «воровского» закона (ст.223 Уголовного Кодекса Грузии, основанная на борьбе с «воровским» миром — Ред.), мести тюремщиков и много чего еще, но это уже другая история…
Вместо резюме
Казахстан: «Надевай красную тряпку и иди драить унитаз». Латвия: «Склонность наших судов — доверять полиции». Кыргызстан: «Ты — продажный журналист, тебе платят за эти материалы американскими долларами». Грузия: «Сообщений о расследовании таких фактов и наказании виновных практически нет. Сообщения о насилии в тюрьмах есть». Все эти фразы, выдернутые из контекста данного обзора, — это иллюстрация к реальному положению дел в странах постсоветского пространства. Все это роднит нас всех – «западников» и «азиатов», а должно бы роднить другое. Не эхо гулаговского прошлого СССР, а новая вера в то, что все можно изменить к лучшему. Что ломать волю человека не позволено никому. Что самоутверждаться за счет другого — плохо. И искать врага в ближнем, «стучать» на него — низко и подло. Через сколько лет станет лучше? На этот вопрос вряд ли сейчас кто-то ответит.
Текст: Оксана Труфанова
