«Рабский труд заключенных в России»

Челябинские правозащитники вскрыли язвы пенитенциарной системы – сколько зарабатывают на зэках

«Рабский труд заключенных в России» — исследование Уральского демократического фонда под руководством известного правозащитника Николая Щура — проводилось на средства гранта президента России. Но в выводах в докладе нет и доли лояльности к властям: по мнению правозащитников, система ФСИН коррумпирована снизу доверху, а схема оплаты труда осужденных противоречит не только Конституции РФ, но даже простому здравому смыслу. Корреспондент Znak.com изучил доклад Николая Щура – подробности в нашем материале.

Лидер Уральского демократического фонда Николай Щур – постоянное бельмо на глазу ГУФСИН по Челябинской области, тем более что именно южноуральская пенитенциарная система в последние годы «прославилась» на федеральном уровне сразу несколькими скандалами. Самые громкие из них произошли в копейских ИК-1 и ИК-6. Так, в 2008 году сотрудники администрации первой колонии там забили насмерть четверых этапированных осужденных, а спустя четыре года, в ноябре 2012-го, несколько сотен заключенных «шестерки» вышли на акцию протеста. Следствие ведется до сих пор: на одной чаше весов показания осужденных о массовых вымогательствах и побоях со стороны администрации ИК-1, на другой – данные правоохранительных органов о попытке сменить власть в исправительных учреждениях Челябинской области с «красной», то есть государственной, на «черную», то есть криминальных авторитетов. В докладе, растиражированном на средства гранта президента РФ, Николай Щур со товарищи приводит факты прямого нарушения Конституции России в пенитенциарных учреждениях.

«Труд в исправительных учреждениях не только Южного Урала, но и всей России вызывает очень много вопросов, — заявил на презентации доклада 10 сентября Николай Щур. – Первый из них, разумеется, оплата работы заключенных. Зарплата зэка, притом что трудится он чаще всего шестидневную рабочую неделю, 25-27 дней в месяц, составляет… от 10 до 400 рублей в месяц. Да, есть те, кто получает и по 15 тысяч в месяц. Но это «выставочные экземпляры» специально для всяких проверок».

Между тем работы в колониях хватает. Пусть не так, как в советские годы, но сегодня в исправительных учреждениях только Южного Урала есть и предприятие по пошиву одежды, и литейное производство (гусеничные траки для танков ЧТЗ изготовляли во времена СССР именно заключенные), и производство самой разной мебели, и даже изготовление валенок. Щур привел в пример один случай: оказавшись в Тюмени, он попытался купить валенки для внучки. Продавщица в тюменском магазине порекомендовала самые лучшие – магнитогорские. Только, как выяснилось, сваляли их в Копейске, в исправительной колонии №1.

Известный правозащитник Николай Щур объездил множество колоний

«Это вообще сегодня тренд – многие коммерческие фирмы размещают производство в колониях, — отметил правозащитник. – Так что если вы покупаете мебель производства какой-то известной фабрики – не факт, что она не изготовлена руками зэков совсем в другом городе».Несмотря на широкий ассортимент, зарплата осужденных остается даже не нищенской – просто нулевой. Щур объясняет это несколькими причинами. Деньги-то в учреждениях есть, утверждает он. Ведь, согласно Конституции России, за любой труд работодатель не может платить меньше МРОТ, по данным на 2013 год, когда проводились исследования Уральского демократического фонда, – 5,3 тыс. рублей. Почему же осужденным начисляют мизерные суммы и они не возмущаются?

Почему не возмущаются – понятно. В отличие от «юридической виртуальности» в реальности возможность выйти по УДО (условно-досрочному освобождению) целиком зависит от администрации колонии. То есть не будешь на хорошем счету – отсидишь по полной. В остальном, как выясняется, администрация исправительных учреждений руководствуется не Конституцией РФ и уж подавно не европейской Конвенцией о защите прав человека, а Уголовно-исполнительным кодексом (УИК) и неким приказом №624 ФСИН. И хотя главный закон страны – Конституция – утверждает, что труд является исключительно добровольным, УИК гласит, что работать – обязанность осужденного и отказ от работы – тяжкое нарушение закона.

«По прибытии в колонию осужденному сразу объясняют, что «в соответствии с положениями, закрепленными в статьях 103, 104, 105, 129 УИК РФ, статьях 11 и 28 Трудового кодекса РФ, нормы трудового законодательства, регулирующие порядок заключения трудового договора, приема на работу, увольнения с работы и перевода на другую работу, не распространяются на осужденных», — говорится в докладе правозащитников. — Осужденные привлекаются к труду не по трудовому договору, а в связи с вступлением в силу обвинительного приговора суда. Основанием для поступления на работу является приказ о зачислении осуждённого на должность, согласия осужденного не требуется, основанием для увольнения – приказ об отчислении с должности».

К слову, это цитата с доски информации женской колонии ИК-32 в Перми, которую правозащитники посетили зимой 2013 года.

В ИК-1 в Копейске заключенные изготавливают обувь 

С обязательностью труда понятно. Но как с зарплатой? По словам авторов доклада, сотрудники ГУФСИН утверждают: несмотря на мизерные расценки, установленные приказом №624, всем заключенным зарплата поднимается до уровня МРОТ. Правда, заметим, минимальный размер оплаты труда – это и есть минимальная плата за самый дешевый и неквалифицированный труд, но, согласно тому же приказу №624, ФСИН не различает, например, рабочих 1 и 3 разрядов, хотя технологические операции, которые они могут выполнять, – «две большие разницы».

«Вопиющее противоречие Конституции РФ, что никоим образом не смущает ни один из государственных институтов России, призванный контролировать и надзирать за законностью в системе УИС, — Минюст (зарегистрировавший приказ), генпрокуратуру, Следственный комитет и сами суды РФ, — пишет в докладе Щур. — Теоретики (и суды!) с большим удовольствием наводят тень на плетень, когда разбирают ситуацию с оплатой труда заключенных: сразу начинается апеллирование к УИК – главный, вроде как, документ для тюремщика и заключенного. А этот документ однозначно говорит, что для з/к труд – обязанность, потому никаких споров о последствиях этого труда, включая споры о плате за него, не может быть по определению».

Между тем, по словам юристов, приказ №624 – удивительный документ. Согласно ему, квалификация работ просто отменена: для тюрьмы нет швеи или токаря 2-го или 6-го разрядов, есть – швея и токарь, а если оперировать реальным положением дел, есть – «жулик», как на жаргоне сотрудников ФСИН и других силовиков именуются преступники — как осужденные, так и еще не пойманные. «Вот этот безликий «жулик» — просто рабочая единица, которая обязана трудиться там, куда поставят, делать ту работу, какую скажут, — возмущается Щур. — И получать за свою работу эрзац-зарплату: пайку – и все!»

Есть в копейской колонии даже литейный цех 

Еще одна лазейка для уменьшения оплаты труда заключенных – нормирование. Со слов правозащитников выходит, что оно устанавливается «от балды», так, как бог на душу положит начальнику отряда. В итоге ФСИН удивляет членов Общественной наблюдательной комиссии фантастическими показателями: склады забиты, скажем, коробками с готовой обувью, на стоянке грузятся ею же фуры, а у изготовлявших обувь зэков в табелях стоит выполнение нормы 0,43%.

«Мастер скажет, что и к какому сроку надо сделать, – пусть и делают, — передает правозащитник слова сотрудников пенитенциарной системы. — Какой будет заказ – такова будет и «норма»: заключили договор на пошив 150 костюмов к 25-му числу – пусть делают. И пусть успевают, если не хотят угодить в ШИЗО. Чего тут считать? Есть сроки по заказу, а работать – их обязанность, вот пусть и работают: нечего было преступления совершать, здесь им не санаторий».

По мнению Щура, такое положение и «забывчивость» контролирующих органов о прямом действии Конституции приводят к парадоксальным вещам — прямо-таки производственным анекдотам, объясняющим, тем не менее, куда уходят недоплаченные зэкам деньги.

В Верхнеуральской тюрьме шьют рукавицы

«Изучая условия труда (имеющееся оборудование, используемые материалы, ассортимент выпускаемой продукции, временную занятость осужденных…) и систему оплаты труда осужденных в женской ИК-5 Челябинска, мы обратили внимание на швейное производство этой колонии, — говорится в докладе. — Оказалось, что осужденные, отбывающие наказание в колонии, выпускают продукцию такую же, которую можно приобрести в магазинах города, но изготовленную на «вольных» фабриках. Случайно получилось так, что на одном этаже здания, в котором расположен офис нашей организации, расположена швейная мастерская (исключительно женский коллектив, как и в ИК-5), выпускающая практически тот же ассортимент швейных изделий, что и колония. Познакомившись с условиями труда этой мастерской, исследователь обнаружил, что они практически не отличаются от условий швейного производства колонии. Результаты сравнения оказались впечатляющими: костюм (куртка и брюки) зимний мужской типа Б реализуется колонией по 2500 рублей за комплект, мастерской – по 2540 рублей, при этом заработная плата швеи-заключенной в месяц составляет от 400 до 1200 рублей, швеи вольной – 16000 – 18000 рублей. Время работы швеи в мастерской определено Трудовым кодексом РФ и составляет 40 часов в неделю при 21 рабочем дне в месяц, швеи-заключенной – 10-12 часов в день при 25-27 рабочих днях в месяц».

В другом случае на литейном участке ИК-1 в Копейске члены ОНК Челябинской области столкнулись с тем, что два работника у одного станка, выполняющие одну и ту же работу в паре, получают один – 25 тыс. рублей в месяц, другой – 400 рублей. Как выяснилось, первый был наемным сотрудником «с воли», хоть и бывшим з/к ИК №15, а второй – рядовым осужденным. Работа, как утверждает Щур, у обоих была одинаковая.

В ИК-5 зэки делают… цепи

«Серьезный проверяющий тут же предъявил бы претензии: если вы утверждаете, что у вас образцово поставлено нормирование, то каким образом у вас появились осужденные с такими заработками? По вашему же приказу №624, на который вы постоянно ссылаетесь, осужденному вы не можете даже МРОТ выплатить, вы до него доплачиваете. А тут 20 тыс. рублей – четыре МРОТ! Это что же, он у вас даже не 24 часа в сутки работал, а 32? Ведь МРОТ – это за 8 часов работы в день».

«Куда уходят «освободившиеся деньги» — вопрос к Следственному комитету РФ, — считает Щур. – Но система ФСИН коррумпирована от низа доверху, и сделать с этим в сегодняшних условиях ничего нельзя». И это при том, что современная ФСИН считается прямым наследником пенитенциарной системы Советского Союза, в которой, несмотря на все недостатки, яростно критикуемые сегодня противниками коммунистов, заключенным платили за работу те же деньги, что и на воле. А поскольку тратить их было некуда, то, отсидев лет пять-восемь, зэк выходил на волю богатым по советским меркам человеком…

На рабский труд жалуются многие зэки, но, выйдя из колонии, большинство из них уже не хочет бороться 

По мнению правозащитников, единственный вариант исправления ситуации с оплатой труда в колониях – массовые подачи исков за нарушение трудового законодательства от отсидевших свое бывших «жуликов» и массовое предание гласности реального положения дел в ИК. Правда, Щур тут же оговаривается: из многих тысяч осужденных, которые, будучи в колониях, обещали тем же членам ОНК, отсидев, «рассказать всю правду», до сих пор в тот же Уральский демократический фонд обратились всего три человека. Остальные молчат – боятся или ленятся.

Доклад «Рабский труд заключенных в современной России» будет передан члену совета по правам человека при президенте РФ Андрею Бабушкину, заявляет Щур. Возможно, он привлечет внимание главы государства – все же  на президентский грант и делался.

Знак