Каждую субботу, вечером, у меня прямой эфир на одной из радиостанций. Так и называется — «Русь Сидящая». Один эфир — один час — одна история. В минувшую субботу мне уж точно было не до эфиров, но деваться некуда, я же не перед собой беру обязательство, а прежде всего перед моими ненаглядными сестрами и братьями, да и перед слушателями. Но постприговорная волна накатила: чую одновременно злость и равнодушие ко всему, кроме собственной злости, да еще и простудилась капитально, полтора часа промерзнув у конвойки Зоологического суда в ожидании, когда на несколько секунд промелькнет муж в наручниках. В общем, гори оно всё синим пламенем! А потому я решила провести в прямом эфире довольно жесткий эксперимент. Но жизнь оказалась еще жестче. Я ведь и предположить не могла, что пока я еду на радиостанцию, в Минске казнят двух парней, чья вина вовсе не была доказана.
…Двух героинь радиопрограммы я познакомила перед входом в студию. Мне хотелось бы, чтобы они поняли друг друга именно в прямом эфире, я рассчитывала на живую реакцию, которой могут поддаться и слушатели. Две успешные дамы, весьма образованные, практически ровесницы, у каждой — бизнес, построенный за 20 лет. Одна — основатель и глава компании «Комкон» Елена Конева, она всегда напоминала мне главную героиню эпопеи про «Чужих», Эллен Рипли, причем как внешне, так и повадками. Вторая — Марина Соболева, продукцию ее предприятия потребляют под соленый огурчик; и Марина полная противоположность лейтенанта Рипли: знаете, такая вроде бы кошечка, блондинка, при взгляде на которую и самый убежденный холостяк задумается о смысле жизни и продолжении рода.
Лена пришла в «Русь Сидящую» без очевидной причины — просто по неравнодушию и желанию помочь и посмотреть на другую жизнь, в которую уже вторглись инопланетные «Чужие» и разрушили ее. А у Марины тюрьма отняла любимого мужа. Марина не очень хотела идти на эфир, жалея прежде всего меня. «Ты представляешь, что с нами сделают слушатели, когда узнают, кем был мой муж?» — прямо спросила меня Марина. Пожалуй, в ту субботу я уже готова была ответить любому, кто чванливо, как бы со знанием дела, раздувая щеки, да еще и анонимно, скажет нам, что «Вор должен сидеть в тюрьме». И я попросила Марину кое-что с собой захватить.
Мы втроем вошли в студию чуть раньше положенного часа. А в студии шел экстренный эфир — только что пришло сообщение о казни в Минске. Дорогие радиослушатели звонили в студию и высказывались: правильно расстреляли, жаль, у нас не расстреливают, а надо бы, и побольше. Вот особенно предпринимателей надо расстреливать, а то они народ грабят. Поэтому свой эфирный час я начала с опроса: как вы относитесь к российским предпринимателям? Вот к настоящим, а не к ВТБ с «Газпромом». Два варианта: 1. Они все жулики и мошенники, их надо сажать, всё поделить, а полезно и расстрелять. 2. Предприниматели есть репрессированный класс, они создают новые рабочие места и производят новый продукт и добавленную стоимость вопреки агрессивной среде.
При запуске голосования за «посадить и расстрелять» было примерно 80% слушателей. А через час — чуть больше половины. Всё равно, конечно, результат прискорбный, но многих мы явно сумели переубедить. Прежде всего историей Марины и ее мужа.
У него другая фамилия, и я не буду ее называть. Он был министром федерального правительства. Поссорился с кем не надо, и его сослали в Тверь, директором крупного завода. А потом и посадили, по ст. 159 ч. 4, излюбленное «Мошенничество в особо крупном размере». В тюрьме он заболел — рак. Таблеток не давали, и муж Марины там практически умер, то есть над ним была совершена внесудебная казнь. Марина сумела его вытащить, но он полностью лишился желудка, спит сидя и дико мучается. Слушателям нисколько не было жалко экс-министра. Дела они не знали, в детали не вникали, но твердили рефреном заученное с детства: «Тебя посодют — а ты не воруй», не давая себе труда вспомнить, что за герой говорит эту классическую фразу. И тут я попросила Марину достать две фотографии и показать их Лене. А Лену попросила рассказать слушателям, что она видит.
На этом месте любимая моя железная Рипли-Лена вскрикнула и почти заплакала. Или заплакала. Такое не сыграешь. А мне стало стыдно — я от злости на весь мир перегнула палку, так нельзя. Это были две фотографии мужа Марины, сделанные в разницей в два года. Муж до посадки и после. На первой — розовощекий красавчик, лидер по инновациям и модернизациям. На второй — глубокий старик, совершенно изможденный, с пронзительными, но спокойными глазами, давно разговаривающий с Богом. Вес — 45 кг при росте 185 см.
Его и сейчас не оставили в покое, всё норовят куда-то вызвать, еще что-то предъявить, обвинить, арестовать. «Чужие» не бросают добычу.
А потом мы сидели втроем всю ночь. Вернее, сидели, обнявшись, Лена и Марина, а я писала кассационную жалобу на приговор уже моему мужу. Марина показывала Лене рисунки, которые ее муж сделал в тюрьме, а Лена уже занялась устройством выставки — они и правда поразительные. Потом они обнаружили общих знакомых, потом — что у них рядом дачи, а потом оказалось, что они были знакомы чуть ли не с детства. Сегодня они вдвоем уезжают к Марининому мужу. Но перед этим обе тщательно допросили меня: чем они могут помогать девочкам из «Руси Сидящей», составили какой-то план-график, назначили ответственных и согласовали бюджет. А утром позвонил Игорь П., предприниматель, которого я просила заняться помощью трем мальчикам, сыновьям учителя рисования и литературы Ильи Фарбера из школы села Мошенское, которые остались без отца — его арестовали по идиотскому обвинению в получении взятки. Игорь подробно доложил о проделанной работе, а на мой вопрос, где сейчас старший сын Петя (18 лет), ответил довольно удивленно: «Рядом со мной, конечно».
И я подумала, что не буду я сегодня писать о людях, которые пытаются сломать мою собственную жизнь. Ни о прокуроре Дядюре, который любит фотографироваться голым и выкладывать фотки в «Одноклассниках» рядом почему-то с фотками употребляемой пищи в виде осетров (я их уже отсканировала, так что если дядюровское начальство заинтересуется — милости просим). Ни о зоологической судьице Васюченко, которая из-за роковой встречи с застреленным в 1997 году адвокатом балашихинской ОПГ Анатолием Лобановым (дважды судимым) не получила диплом Тимирязевской академии, в связи с чем пришлось ее обеспечить «заушным» юридическим образованием, что не помешало ей сразу после этого пойти работать в следственное управление Генпрокуратуры — чего в живой природе не бывает. И, кстати, любопытным для ее покровителей из «Генки» был бы рассказ о том, почему ей вдруг понадобилось знакомиться с криминальным адвокатом и чем он помог юной сельскохозяйственной студентке и даже взял к себе секретаршей. Впрочем, я думаю, они в курсе — потому и ценят.
Ценят они и Владимира Слуцкера, ныне проживающего в Израиле (хотя зря — он еще сильно удивит наивных прокурорских). Именно в Зоологическом суде, в прокурорском и судейском присутствии, в 2010 году, была произнесена фраза, в любой другой стране повлекшая бы грандиозный скандал: «Если Бог есть, то как же он допустил, чтобы фашисты уничтожили шесть миллионов евреев?» И Слуцкер ответил: «Евреи это заслужили». Даже если эта фраза не была занесена в протокол, уже тогда, в 2010-м, она была опубликована в СМИ. И никто даже и не подумал ее опровергать. Равно как никто и не подумал как-то на нее реагировать. Впрочем, кому оно надо? Ведь многие наши сограждане всё еще считают, что газовые камеры, тюрьмы, расстрелы — это не для них. Это для «Чужих».
[button link=»http://www.novayagazeta.ru/columns/51733.html»]Новая Газета[/button]
