«Сторожевой контроль»: как силовики лишают граждан прав и свобод

Природа не терпит пустоты: там, где люди не знают правды,
они заполняют пробелы домыслами.
Джордж Бернард Шоу

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Вступление

2. Начало

3. Фактологическое. Гражданин Шимоволос

4. Правовые позиции ЕСПЧ

5. Если нельзя, но очень хочется, то – можно?

6. О приоритетах

7. Законное 1. Вспоминая Конституцию

8. Постоянство признак мастерства или упорное пренебрежение к правам граждан?

9. Казуистическое

10. Официальные и неофициальные банки данных на граждан

11. Рассуждения переходного периода

12. Законное 2

13. Вариации на тему репрессий

14. Аверс. Де-юре. Официальная переписка с Минюстом России

15. Реверс. Де-факто. Проявления «сторожевого контроля»

16. Paroles, paroles, paroles. В общем…

17. Фактологическое 2. История Н. Встреча с Родиной

18. Фактологическое 3. Адвокату сто килОметров не крюк

19. Фактологическое 4. История Н. Встреча со следствием

20. Кто в лес, кто по дрова. О прокурорах

21. А судьи что? – суды общей юрисдикции. Преображенский суд Москвы

22. А судьи что? – Конституционный Суд

23. Свеженькое. О ведомственном

24. О розыске

25.Чисто юридически и фактически. Ничего личного

26. Эта нога – чья надо нога

27. Против лома нет приема?

«ТАЙНЫ СТОРОЖЕВОГО КОНТРОЛЯ»

(1) ВСТУПЛЕНИЕ

Первоначальная редакция статьи о «сторожевом контроле» была написана в конце 2014 года, что называется «по горячим следам», после некоторой ажитации в публичном пространстве. В тот период СМИ, Интернет и даже некоторые федеральные каналы «массово» стали публиковать сообщения о странных задержаниях наших сограждан в аэропортах при попытке вылететь заграницу, а некоторых – даже по пути следования от дома до вокзала или аэропорта, откуда их дальнейший путь опять-таки лежал за пределы родины. Граждане, с которыми происходили «странности», как правило, были хорошо известны в правозащитных кругах. Более того, все они планировали принять участие либо в работе международных правозащитных организаций, либо выступить с докладом или прочитать в американском или европейском университете лекции о нарушении прав и свобод граждан в Российской Федерации.

Забегая немного вперед, скажу, что все случаи, о которых я писала в 2014 году, были связаны, с, так называемым, «сторожевым контролем». В дальнейшем я буду употреблять термин «сторожевой контроль», однако сейчас не могу обойтись без указания, что он «так называемый».

«Сторожевой контроль» «появился» в моей жизни в начале 2012 года, с тех пор мой интерес к нему не только не увядает, а напротив – цветёт буйным цветом. События, ставшие достоянием публики в 2014 году, и личная адвокатская практика последних лет этот интерес только подогрели, так как показали его влияние на административно-правовую и уголовно-правовую сферы в части контроля и преследования граждан. «Сторожевой контроль» доказывает, что в отношении граждан в стране существует бесконтрольный и безнадзорный сыск. Оборотной стороной, его реверсом, являются санкционированные государством¹ нарушения прав и свобод граждан со стороны правоприменителей при полном отсутствии надзора со стороны органов прокуратуры, ведомственного контроля, как и в отсутствие напрочь средств правовой защиты, включая судебную защиту.

Набрав за четыре года достаточное количество материала о «сторожевом контроле», признаю ошибочность некоторых моих более ранних, 2014 года, умозаключений, поэтому нынешняя редакция статьи будет информативно наполнена всеми известными мне сведениями и фактами о «сторожевом контроле». Вместе с тем может содержать иные комментарии и выводы, в том числе разительно отличные от тех, что делались мной ранее. Надеюсь, что моё исследование по вопросу существования и применения «сторожевого контроля» будет достоянием целевой аудитории – адвокатов и юристов, которые в своей практической деятельности смогут использовать полученную информацию и знания при защите прав клиентов и доверителей. Также рассчитываю, что понимание опасности «сторожевого контроля» и высокая степень его влияния на фальсификацию, в первую очередь, уголовных дел также станет понятной к концу повествования.

По ходу изложения я буду ставить «Зарубки», которые помогут проследить за логикой моих рассуждений и будут полезны в формировании выводов и тезисов этого исследования. Так же на конкретных примерах я проиллюстрирую способы, к которым в настоящее время прибегают правоприменители для снижения рисков своей ответственности, которые они должны были бы понести за нарушение прав и свобод граждан, но которая для них по-прежнему не наступает в силу корпоративных интересов или неких договоренностей о допустимости нарушения прав и свобод граждан, находящиеся глубоко под… вопросами «национальной безопасности».

(2) НАЧАЛО

Вопрос, что это за зверь «сторожевой контроль», вызывает мой живой интерес с марта 2012 года, когда в международном аэропорту Домодедово при возвращении в страну при прохождении пограничного контроля пропал один из моих клиентов – В. Законных оснований для его задержания² и, тем более, розыска не было: он не был даже свидетелем по уголовному делу, но он был очень нужен некоторым сотрудникам силовых структур по их личным, как я считаю, криминальным делам. Движимые собственными интересами, они и выставили личные данные В. на «сторожевой контроль». Задержание В. вызвало в СМИ много шума, система стала защищаться всеми способами, поэтому я стала обладателем бесценных документов, в числе которых также был лист этого самого «сторожевого контроля», который стал поводом и основанием для его задержания, а также с указанием явок и паролей, к которым следует прибегать, когда В. будет задержан. Впоследствии для придания «сторожевому контролю» некоторой легитимности правоохранителями были «состряпаны» (сфальсифицированы) и другие документы в попытке отнести «сторожевой контроль» к одному из видов оперативно-розыскной деятельности, что также дало для анализа интересный материал.

Не буду пока вдаваться в подробности задержания В., вызвавшего мой живой интерес к «сторожевому контролю», только скажу, что вступив на российскую землю, В. бесследно пропал. Пропал он почти на сутки, в течение которых три адвоката, обладающие нешуточными знаниями в области оперативно-розыскной деятельности и уголовного процесса, искали его у всех силовиков Москвы и области. Однако найти его нам никак не удавалось, В. бесследно исчез. Потом стало ясно, кто и как его похитил, как и где лишал свободы, права на защиту, а затем насильно удерживал в различных подразделениях полиции, применяя нецивилизованные способы «общения», перевозя от места к месту, чтобы спрятать от адвокатов, как и то, почему и как такое вообще стало возможным в этом «правовом государстве». Все соображения на этот счёт будут даны позднее, как и примеры из практики последних дней, по-прежнему иллюстрирующие существование «сторожевого контроля», успешно продолжающего работать на правоприменителей, как и остающегося недоступным для надзора, контроля и судебной защиты.

Заинтересовавшись темой «сторожевого контроля» я стала искать о нём информацию, чтобы понять законность его существования и правовую природу. В 2012 году я смогла найти только один документ, из которого можно было получить о нём какую-то информацию?! Но какой это был документ! Постановление Европейского Суда по правам человека от 21 июня 2011 г. по делу «Шимоволос (Shimovolos) против России», жалоба №30194/09.

«Зарубка 1». в стране отсутствует какая-либо информация о «сторожевом контроле».

(3) ФАКТОЛОГИЧЕСКОЕ. ГРАЖДАНИН ШИМОВОЛОС:

Немного о гр. Шимоволос, так как сведения о его личности, как и краткая предыстория его обращения в Европейский Суд играют важную роль в нашем повествовании: Шимоволос Сергей Михайлович с 1991 года занимается правозащитной деятельностью, в числе которой оказывает помощь в случаях преследования по политическим мотивам в Нижегородской области; по защите права на мирные собрания и демонстрации, свободы слова и т.п. Участвовал в организации и проведении публичных акций, общественного контроля за выборами и референдумами, с 2005 г. – исследователь и эксперт Московской Хельсинкской группы. Более подробную информацию о нём можно получить на сайте Московской Хельсинской группы.

Так вот, в один из дней далекого 2007 года он приобрел билет на поезд, чтобы доехать до Самары для участия в оппозиционном мероприятии «Марш несогласных». На всем протяжении его следования от Нижнего Новгорода до Самары сотрудники милиции трижды проверяли его документы, спрашивали о цели поездки, в том числе, везет ли он экстремистскую литературу. Последний раз такая проверка состоялась в Самаре сразу после того, как он сошел с поезда, его тут же доставили в отделение милиции по мотивам необходимости проверить его фамилию по милицейской базе данных. Милиционеры угрожали применить силу в случае его отказа проследовать с ними в отделение, поэтому в отделение милиции он пришёл, что называется, «своими ногами», но не по своей воле. В милиции на него был составлен протокол о доставлении с использованием стандартного шаблона «Протокол о доставлении лица, совершившего административное правонарушение». Фраза «совершившего административное правонарушение» была вычеркнута сотрудником милиции, заполнявшим шаблон. При этом в протоколе указывалось, что он был доставлен в отделение милиции и задержан на основании информации, содержавшейся в полученных милицейскими телексами. В милиции ему задавали вопросы о цели поездки, его знакомых. В тот же день, 13 мая 2007 года, гр. Шимоволоса из милиции отпустили.

В рапорте сотрудник милиции, сопровождавший гр. Шимоволоса, указал, что он получил информацию от своего руководства о том, что гр. Шимоволос намеревается участвовать в мероприятии оппозиции и может везти с собой экстремистскую литературу. Эта информация стала основанием для задержания гр. Шимоволоса и доставления в милицию в целях предотвращения совершения с его стороны административных правонарушений и преступлений. Сотрудник милиции также указал, что предупредил гр. Шимоволос о том, что в случае его отказа повиноваться – проследовать вместе с отделение милиции, к нему (Шимоволосу) будет применена сила. В отделении милиции, как пояснил милиционер, он опрашивал гр. Шимоволос, задавая вопросы относительно цели его поездки; досмотру задержанный не подвергался, так как у того не было багажа³.

«Зарубка 2». Гр. Шимоволос приобрел билет на поезд, затем он был задержан, доставлен в отделение милиции; там на него был составлен протокол о доставлении лица, совершившего административное правонарушение. В милиции он опрашивался, однако не досматривался по причине отсутствия вещей.

(4) ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА:

Вскоре после описанных событий гр. Шимоволос начал в российский судах разбирательства: в частности, он пытался оспорить законность и обоснованность телексов, в которых содержалось требование остановить его для проверки документов и опроса; также он жаловался на предположительно незаконное задержание и содержание под стражей в течение часа в отделении милиции в Самаре. Он утверждал, что все вышеуказанные действия нарушили его право на неприкосновенность личной жизни и право на свободу и безопасность, препятствовали его правозащитной деятельности. Также гр. Шимоволос обжаловал решение о внесении его личных данных в базу данных «сторожевой контроль» после того, как в предыдущих судах милицейские чины в обоснование законности своих действий представили свидетельства его существования и применения в отношении этого гражданина.

Позиции национальных судов были предсказуемы: законности и справедливости гр. Шимоволос там не нашёл, поэтому и обратился в Европейский суд по правам человека (далее – Европейский Суд, ЕСПЧ, Суд).

Конечно же, хочу сказать гр. Шимоволосу большое человеческое и профессиональное спасибо за его гражданскую позицию по судебному разбирательству и последующее обращение в Европейский Суд.

В ходе коммуникации жалобы гр. Шимоволос российские власти представили в Европейский Суд документы, обосновывающие его задержание, и поведали о существовании 3 (трёх) приказов МВД России, каждый с грифом «для служебного пользования», на основании которых действовали милиционеры:

Первый – это Приказ МВД России от 01.12.1999 г. N 980 «О мерах по совершенствованию автоматической информационной системы, используемой подразделениями внутренних дел на транспорте», который предусматривает создание и установление программной базы данных под кодовым названием «Розыск-магистраль».

«Зарубка 3». Цель Приказа – выявление лиц, подозреваемых в совершении преступлений, чьи имена внесены в список разыскиваемых лиц. Эта база подлежала объединению с базами компаний железной дороги и авиакомпаний, чтобы всякий раз, когда любое из лиц, фигурирующих в списке, приобретало билет на поезд или самолет, в милицию направлялось автоматическое уведомление, позволяя милиции задержать данное лицо.

Второй – это Приказ МВД России от 22.12.1999 г. N 1070 «Об установке программной базы данных «Розыск-магистраль» в подразделениях внутренних дел на транспорте», база данных должна была быть установлена в первой половине 2000 года.

«Зарубка 4». В приложении к Приказу определяется процедура его исполнения. В частности, там указывалось, что в базу данных должны включаться следующие лица: 1) лица, разыскиваемые Интерполом; 2) иностранные граждане и лица без гражданства, чьи имена были включены в перечень разыскиваемых лиц в связи с совершением преступлений на территории Российской Федерации; 3) иностранные граждане, которым ограничен въезд в Российскую Федерацию; 4) лица, подозреваемые в следующих серьезных или особо серьезных правонарушениях: нелегальная перевозка оружия, боеприпасов или взрывчатых веществ, нелегальная перевозка антиквариата или его контрабандный вывоз из Российской Федерации, умышленное убийство, террористические акты, перевозка наркотиков, финансовые преступления; 5) лидеры этнических сообществ, лидеры и активные члены организованных преступных группировок.

Третий Приказ МВД от 14.04.2005 г. N 47⁴ «О некоторых мерах по усилению борьбы с экстремизмом» в рамках базы данных «Розыск-магистраль»: должна была быть создана база данных о потенциальных экстремистах⁵. (Номер этого Приказа указывается согласно переводу постановления по делу Г.А. Николаева. В настоящее время имеется информация, что номер Приказа «047», стоящий перед цифрами «0» обозначал его «секретность»).

«Зарубка 5». Это база о тех, кого государство считает потенциальными экстремистами.

Ей и было присвоено кодовое название «Сторожевой контроль»⁶. Мы же в дальнейшем для ясности понимания будем применять эту терминологию относительно действия каждого, как и совокупности этих Приказов.

Европейский Суд признал, что действиями сотрудников милиции в отношении гр. Шимоволоса по внесению его личных данных в базу «сторожевой контроль» с последующим задержанием и лишением свободы были нарушены пункт 1 статьи 5 («незаконное лишение свободы») и статьи 8 («вмешательство в личную жизнь») Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее – Конвенция). Признание ЕСПЧ нарушений этих статей Конвенции «поглощало» признание нарушений статьи 2 протокола №4 к Конвенции.

Следует обратить особое внимание, что ни один из этих Приказов МВД опубликован не был, все они имели гриф «для служебного пользования», несмотря на то, что являлись нормативными актами федерального органа исполнительной власти – Министерства внутренних дел РФ и подлежали государственной регистрации в Министерстве юстиции РФ. При этом перед регистрацией в Минюсте каждый из Приказов МВД должен был пройти правовую экспертизу на соответствие Конституции Российской Федерации и федеральным законам, чего, как вы понимаете, сделано не было⁷.

(5) ЕСЛИ НЕЛЬЗЯ, НО ОЧЕНЬ ХОЧЕТСЯ, ТО — МОЖНО

Не могу не озвучить позицию властей Российской Федерации, которую они представили в Европейский Суд в лице Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека Г.О. Матюшкиным (далее – Уполномоченный). Так вот, власти утверждали, что, во-первых, внесение имени в базу данных «сторожевой контроль», как и проверки личности и опросы, которым в связи с этим подвергался гр. Шимоволос во время его поездки в Самару, не были вмешательством в его личную жизнь. Заявитель, как пояснили власти, направлялся в Самару в связи со своей профессиональной и общественной деятельностью, и вопросы по поводу его личной жизни ему не задавались.

Во-вторых, власти признали, что Приказы МВД, регулирующие создание и ведение базы данных «сторожевой контроль», не были опубликованы, поскольку являлись конфиденциальными.

Кроме того, власти решили «поиграть» (мне это напомнило играющего со взрослыми в прятки малыша, который ручонками закрывает глаза и считает, что это делает его для них невидимым): они отказались представить в Европейский Суд экземпляры этих Приказов, как и изложить порядок работы базы данных, и утверждали, что Приказы соответствуют национальному законодательству, а именно Законам о милиции, об оперативно-розыскной деятельности, о противодействии экстремистской деятельности, положения которых в совокупности, как они считали, наделяют милицию полномочиями проверять документы, подтверждающие личность, и задавать вопросы. Эти положения законов, по мнению властей, говорили о законности действий в отношении гр. Шимоволоса. И, конечно же, власти не могли обойтись без того, чтобы не повесить «тень на плетень», доказывая, что ведение конфиденциальных баз данных милиции преследует законную цель защиты национальной безопасности.

Как можно видеть, уже в те времена создание гр. Шимоволосом Общества российско-чеченской дружбы, как и его деятельность во главе Нижегородского правозащитного союза признавалась экстремистской деятельностью, что и стало причиной его задержания; оно и понятно, гр. Шимоволос отправлялся в Самару, чтобы расследовать воспрепятствование со стороны местных властей осуществлению права граждан на мирные собрания в этом городе. Настоящий экстремист!⁸

Среди объяснений со стороны властей было и такое: гр. Шимоволос был задержан и опрошен для того, чтобы удостовериться, что его расследование не нарушит права и свободы других лиц и не поставит под угрозу национальную безопасность. Поэтому, как считали власти, принятые в отношении заявителя меры были «необходимыми в демократическом обществе».

Воистину – простота хуже воровства.

Что ещё интересного можно узнать из Постановления Суда?

Это то, что в мотивировочной части Европейский Суд⁹ указал, что в ходе разбирательства российские власти представили письменные показания под присягой сотрудника Волго-Вятского управления внутренних дел на транспорте, который показал, что решение о внесении имени физических лиц в базу данных «сторожевой контроль» принимается Министерством внутренних дел или его региональным подразделением на основании конфиденциальной информации.

«Зарубка 6». Решение о выставлении личных данных в базу «сторожевой контроль» принимается на уровне МВД России или его региональных подразделений (в ГУ МВД субъектов).

(6) О ПРИОРИТЕТАХ

Уполномоченный в ходе разбирательства дела заявил о приоритетах России в вопросах национальной безопасности перед вопросами соблюдения прав граждан. Европейский Суд же подчеркнул, что в вопросах «сторожевого контроля» лицо не способно предвидеть, когда власти прибегнут к секретному наблюдению. Гражданин из-за этого не может изменить свое поведение, поэтому очевидны риски произвольности. Именно поэтому Суд посчитал, что существенное значение имеют ясные, подробные правила применения секретных мер по наблюдению и указал на необходимость наличия ясного законодательства, чтобы граждане получали адекватное указание на условия и обстоятельства, при которых власти уполномочены использовать любые меры тайного наблюдения и сбора данных.

Также Суд обратил внимание на отсутствие общественного контроля и рисков злоупотреблений, которые присущи любой системе тайного наблюдения, и указал не необходимость законодательного закрепления следующих минимальных гарантий во избежание злоупотреблений: указание характера, пределов и длительности возможных мероприятий, основания для издания распоряжения об их применении, органы, уполномоченные разрешать их осуществление, а также вид средства правовой защиты¹⁰.

«Зарубка 7». «Сторожевой контроль» несёт повышенные риски злоупотреблений и нарушения прав граждан со стороны властей.

(7) ЗАКОННОЕ 1. ВСПОМИНАЯ КОНСТИТУЦИЮ

Очевидно, что Приказы МВД уже в то время нарушали не только конвенционные, но и конституционные гарантии и права граждан, но, несмотря на это существовали и «крышевались» властью¹¹.

Конституция Российской Федерации (далее – Конституция) наравне с Конвенцией гарантирует гражданам России право на свободу и личную неприкосновенность (статья 22), как и право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (статья 23). Опять же Конституция, провозглашая свою высшую юридическую силу, прямое действие и применение на всей территории страны, обязывает власти официально публиковать законы и нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, как и указывает, что таковые не подлежат применению, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения (часть 3 статьи 15).

Напомню, что Конституция была принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года, и до сего времени не подвергалась никаким изменениям в части ограничения прав и свобод человека и гражданина (глава 2).

При этом 2 (два) Приказа МВД были изданы в конце 1999 года, один – в 2005 году, то есть со дня принятия они находились в прямом противоречии не только с положениями Конвенции, но и с Конституцией страны.

«Зарубка 8». Власти заявляют, что «сторожевой контроль» относится к конфиденциальной информации. Так ли это? Что такое «конфиденциальная информация», информация «для служебного пользования»? Может ли «сторожевой контроль» относится к конфиденциальной информации?

Не углубляясь в детали, в этой части повествования пока ограничусь положениями статьи 7 закона «О государственной тайне», согласно которым к государственной тайне и засекречиванию не могут относиться сведения (среди прочих) о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина; о фактах нарушения законности органами государственной власти и их должностными лицами.¹²

«Зарубка 9». Факты нарушения прав и свобод человека и гражданина, как и нарушения законности не могут составлять государственную тайну, как и не могут подлежать засекречиванию. Могут ли такие же факты относится к конфиденциальной или иной информации, ограниченного доступа?

(8) ПОСТОЯНСТВО ПРИЗНАК МАСТЕРСТВА ИЛИ УПОРНОЕ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ
К ПРАВАМ ГРАЖДАН?

Возвращаюсь к обстоятельствам задержаний граждан в 2014 году, которые людям несведущим показались странными, никем и ничем необъяснимыми. Так вот, в СМИ информация прогремела, как внезапно обрушившийся, но быстро прошедший, не оставивший после себя практически никаких следов ливень. Эха в виде комментариев официальных лиц не было¹³. Среди тех, чьи планы на выезд заграницу были нарушены, практически не нашлось желающих посетить прокурора и, тем более, суды, чтобы разобраться, понять и получить ответы на два извечно русских вопроса «Кто виноват?» и «Что делать?». Причина понятна: результат заранее предрешён – «проигрыш» заявителя-гражданина, чего зря тратить время, силы и деньги.

В первой редакции статьи я постаралась обобщить случаи тех дней и дала их описание исходя из общего сценария, по которым развивались события: у сотрудников пограничного контроля ФСБ находились какие-то непонятные, известные только им одним веские причины для задержания гражданина при прохождении паспортного контроля, признания его паспорта недействительным с последующим недопущением его вылета за границу планируемым рейсом. Повторюсь, так как считаю это важным, что все граждане, о которых шла речь, собирались принять участие в международных встречах, конференциях и иных мероприятиях, связанных с правозащитой.

В одних случаях бдительное око сотрудника пограничного контроля ФСБ вдруг усматривало что-то неладное с паспортом, ранее многократно побывавшем в «употреблении», так как он (паспорт) неоднократно предъявлялся в зонах пограничного контроля ФСБ. В других – при прохождении пограничного контроля некоторые сограждане начинали совершать неадекватные действия, внося диссонанс в работу спецслужб. Читающий хронику задержаний в зонах пограничного контроля, поневоле начинал думать, что обделённые в повседневной жизни вниманием представителей силовых структур россияне при каждом удобном случае пытались лишний раз напомнить о своём существовании и хоть как-то обратить на себя их внимание. Делали они это столь изощрённо, что сотрудники пограничного контроля не догадывались об истинных причинах и мотивах такого поведения. В свою очередь, силовики, введенные в заблуждение таким неадекватным поведением сограждан, из желания быть вежливыми и стараясь никого не обидеть (мы знаем — у этих парней горячие сердца), были не в состоянии оказать должное сопротивление и соглашались на длительное, незапланированное, как это могло показаться на первый взгляд, общение с ними.

Одним из первых, на моей памяти, случай, привлекший повышенное внимание СМИ, произошёл 5 июня 2014 г. с директором Института региональной прессы Анной Шароградской¹⁴. Она была задержана в аэропорту Пулково, откуда собиралась вылететь в Хельсинки, а затем в США для чтения лекций. В результате непонятных причин и действий со стороны силовиков её поездка в этот день была сорвана, у нее были изъяты некоторые вещи и документы, в том числе электронные носители информации и компьютер. Озвученные через СМИ комментарии представителей ФСБ и таможенных органов, на мой взгляд, мягко говоря, более чем странные, если не сказать больше.

Несколькими месяцами позже «неприятности» произошли с представителями коренных малочисленных народов Севера, которые должны были принять участие в международной конференции ООН. Опять же уважаемый человек, директор Центра содействия коренным малочисленным народам Севера Родион Суляндзига в зоне пограничного контроля предъявил сотруднику пограничного контроля ФСБ недействительный паспорт. Поясняю, по версии силовиков, перед предъявлением паспорта сотруднику погранконтроля г-н Суляндзига зачем-то вырвал одну из его страниц. Согласитесь, сотрудник пограничного контроля далеко не первый, кому Суляндзига, находясь в международном аэропорту, должен был предъявить свой паспорт.

Одновременно с этими «странности» произошли и с некоторыми из его коллег, следовавших для участия в той же конференции ООН, – в разных частях страны на них были совершены нападения. Без сомнения – в отношении них действовали члены банды «похитители заграничных паспортов», так как у многих из них в результате нападении были похищены именно заграничные паспорта, без которых, как вы понимаете, нельзя было пересечь государственную границу и вылететь за рубеж для участия в конференции ООН.

Правды ради, пытаясь сохранить взгляд стороннего наблюдателя на проблему «сторожевого контроля», отмечу и плюсы, которые появились для некоторых граждан. Например, повышенное внимание к ним и нарочитая вежливость со стороны сотрудников пограничного контроля. Скажем так: день ото дня увеличивается число сограждан, которым «повезло» и их стали связывать «крепкие» отношения с представителями различных силовых структур. Признаем, эти отношения зарождались не сразу и больше напоминают брак по-восточному, из разряда стерпится-слюбится, – недолгие ухаживания людей в погонах, совместная жизнь, скрепленная печатью суда, организованная за счет государства поездка в места, охраняемые высоким забором и вышками с автоматчиками. Зато сколько внимания при возвращении на родину со стороны сотрудников пограничного контроля ФСБ, ищущих повод и причину подольше пообщаться с вами, приветливо улыбающихся, вечно кому-то звонящих и о чём-то спрашивающих. О таких чудесах неоднократно на своих страницах в Фейсбуке рассказывали участницы группы «Pussу Piot» Надежда Толоконникова и Мария Алёхина. Они обратили внимание на повышенный интерес к себе со стороны «мальчиков в погонах» при въездах в страну. Разочарую их, вряд ли эти «мальчики», да и «девочки» знают об их известности благодаря пляскам в ХХС с цветными балаклавами на головах. Тем более, о нынешнем их участии в правозащитной деятельности. Даже если кто-то и знает, то интерес к девушкам вызван иными причинами: при проверке их паспортов эти «мальчики» видят сведения о наличии, так называемого, «сторожевого контроля», после чего звонят инициатору контроля, чтобы доложить ситуацию и спросить, надо ли задерживать «милых дам».

В качестве ещё одного примера использования «сторожевого контроля» приведу историю задержания активиста казачьего движения Владимира Мелихова 29 мая 2015 года, то есть через год после событий, о которых я писала в первой редакции этой статьи. В этот день он должен был вылететь в Мюнхен, откуда собирался поехать в австрийский город Лиенц на освящение часовни, построенной на казачьем кладбище города. Однако его отъезд был сорван по причине недействительности загранпаспорта (версия, озвученная сотрудниками пограничной службы). Для самого же Мелихова стало полной неожиданностью, когда сотрудники пограничного контроля ФСБ, которым он передал свой паспорт, после некоторых манипуляций с ним, недосчитались в паспорте одной страницы. В случившемся Мелихов обвинил сотрудников пограничной службы, заявив, что его паспорт испортили именно они, что было бесспорной правдой, вот только к административной ответственности за порчу паспорта был привлечен Мелихов, а не сотрудники ФСБ. Вот как в своем интервью «Радио Свобода» Мелихов рассказывал о происшедшем с ним: «как любой пассажир, выезжающий в другую страну, я приехал в аэропорт Домодедово, предоставил паспорт для получения билета на том месте, где сдается багаж. Паспорт проверили, выдали билет, я сдал багаж и пошел на паспортный контроль. Прихожу туда, отдаю паспорт, как делал это сто раз, тем более что буквально пару недель назад был в Мюнхене и этот паспорт у меня в этой же сумке и лежал. Пограничник его посмотрел, потом звонок телефонный в его будку, он слушал, что ему говорят, не произнося ни одного слова. После того, как он трубку положил, обратился ко мне и сказал: «Подождите». Через некоторое время подошли два человека, забрали мой паспорт без объяснения причин, почему они его забирают, и сказали, чтобы я ждал. На посту я ждал около получаса, может, больше. Потом подошли опять эти двое и попросили пройти с ними в служебное помещение. Еще полчаса они меня там держали, я постучался в кабинет и говорю, что у меня уже рейс, я могу опоздать. Тогда выходит человек, разворачивает паспорт и говорит: «Владимир Петрович, мы вас не можем выпустить. Потому что у вас паспорт в ненадлежащем состоянии. Вот, видите, у вас страницы нету». Я понял, что это провокация, я не стал его брать. Говорю: «Вы же понимаете, что паспорт не мог быть мной испорчен, тем более так филигранно, как вы мне показывали». Там буквально бритвой по краешку вырезано. «Вы составьте тогда какой-то документ для меня, что вы не пропускаете меня к самолету по причине, что в паспорте вырезана страница, то есть обоснуйте. Потом я говорю: «Где ваш руководитель погранпоста, с кем я мог бы поговорить и попробовать разобраться с этой ситуацией?» Потому что буквально две недели назад я по этому паспорту летал, и никаких проблем не было. Но мало того, я этот паспорт предоставлял пять минут назад, когда приобретал билет, и никаких искажений в этом паспорте не было, а человек, который выдавал билет, проверял этот паспорт. И третье, как можно проверять там 17 страниц или 20, сколько их там есть, целый час? Паспорт был вне моего обзора в течение часа…»¹⁵.

Владимира Мелихова я знаю лично много лет, поэтому заявляю, с бОльшей вероятностью по учётам силовых структур он отнесён к числу экстремистов (в нынешнем понимании властями этого слова) как глубоко порядочный и честный человек, интересующийся вопросами истории, в частности коллаборационизма в Великой Отечественной войне и участия казаков (а не нынешних ряженых) в борьбе с большевиками в период Гражданской воны.

О «сторожевом контроле», правильнее сказать, о его существовании и применении до сего времени, я слышала и в течение этого, 2016 года, от следователей и оперативных сотрудников полиции и ФСБ, которые без этого механизма контроля за гражданами и их задержаний не представляют свою ежедневную работу¹⁶.

«Зарубка 10». Приведенные примеры описываемых событий периода 2014-2015 годов свидетельствуют о существовании «сторожевого контроля» и в настоящее время.

(9) КАЗУИСТИЧЕСКОЕ

После подготовки первой редакции статьи в конце 2014 года на сайте Московской Хельсинской группы в разделе «Новости» я прочитала, что 22 июня 2011 года, то есть на следующий же день после объявления Постановления ЕСПЧ по делу Шимоволоса МВД России распространило заявление, в котором утверждало, что в РФ нет базы данных оппозиционеров под названием «сторожевой контроль».

Столь пафосное заявление министерства внутренних дел меня «улыбнуло». Вспомнился мультяшный капитан Врунгель и его присказка: «как Вы лодку назовёте, так она и поплывёт». Адвокаты же знают, какой вопрос зададите свидетелю, такой ответ на него и получите. Умение ставить вопросы правильно (не путать с правильным вопросом), как и читать ответы между строк, особый вид политического искусства. Видимо адресованный МВД России вопрос звучал некорректно, чем в министерстве и не преминули воспользоваться.

Я не буду опровергать это заявление МВД, более того, полностью с ним солидарна, действительно, никакой базы под названием «сторожевой контроль» для оппозиционеров не существовало.

Согласно моим исследованиям в тот период существовали:

– банки данных о гражданах согласно статье 17 Федерального закона «О полиции» (далее – закон о полиции), взаимосвязанные, в том числе с положениями уголовно-процессуального законодательства, законодательства в области оперативно-розыскной деятельности, как и законодательства в других отраслях права;

– и иные, совокупность которых я именую «сторожевым контролем», законодательно не закрепленные.

(10) ОФИЦИАЛЬНЫЕ И НЕОФИЦИАЛЬНЫЕ БАНКИ ДАННЫХ НА ГРАЖДАН

Я не буду анализировать положения закона о милиции, действовавшего в период происходивших в 2007 году с гр. Шимоволосом событий, этот закон почил в бозе. Мне кажется интересным и нужным исследовать положение дел с банками данных и «сторожевым контролем» сегодня, в период действия Закона о полиции, вступившего в силу с 1 марта 2011 года, то есть незадолго до оглашения Европейским Судом Постановления по делу Шимоволоса. Также предлагаю оценить некоторые взаимосвязанные положения этого закона с законами об оперативно-розыскной деятельности и другими с учётом правовых позиций Конституционного и Европейских судов о бесспорном праве граждан на судебную защиту от произвола полицейских.

С официальным перечнем банков данных о гражданах можно ознакомиться в части 3 статьи 17 Закона о полиции. Как видите, таких банков данных 23. Также обращаю внимание, что согласно части 6 этой статьи полиция обязана обеспечить гражданину возможность ознакомления в установленном законом порядке с содержащейся в банках данных информацией, непосредственно затрагивающей его права и свободы (далее – Банки данных полиции).

Допускаю, что законодательно закрепленное это положение в части практического применения вызывает большие сомнения. Возможно, только у меня. И если мое исследование вызовет дискуссию, я узнаю и о положительной практике.

«Зарубка 11». Законодательно закреплён порядок ознакомления гражданина с информацией, содержащейся о нём в банках данных полиции. Существует ли практическая возможность этого?

Для понимания, какие банки данных полиции, установленные законодательно, находятся во взаимосвязи с Приказами МВД, а какие нет, предлагаю сделать выборку из положений части 3 статьи 17 Закона о полиции и Приказом МВД. Станет ясно, какие банки данных полиции де-юре не существуют, а какие существуют. В результате сравнительного анализа будет понятно, в каких случаях гражданин лишён возможности обжаловать внесение его личных данных в такие базы. В этих случаях, будет иметь место незаконное и произвольное вмешательство властей в его личную жизнь, что создаст препятствия к осуществлению им своих прав и свобод. Такое положение дел способствует злоупотреблениям со стороны властей, как и исключает их ответственности за нарушения прав и свобод гражданина, а также надзор и контроль за действиями силовиков.

Думаю, что сравнительная таблица будет более информативна¹⁷.

Таблица 1.

	Приказы МВД «для служебного пользования», основанные на законоположениях статьи 17 Закона о полиции	Часть 3 статьи 17 Закона о полиции «Формирование и ведение банков данных о гражданах». «Внесению в банки данных подлежит информация…»	Правовая оценка (выводы)
1.	Приказ МВД России от 01.12.1999 г. N 980 предусматривает внесение в базы данных разыскиваемых лиц, как и их задержание полицией, подозреваемых (обвиняемых) в совершении преступлений.	о лицах, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступления (п.1), о лицах, объявленных в розыск (п.9)	Законно существование банков данных о подозреваемых, обвиняемых, в том числе объявленных в розыск18.
2.	Приказ МВД России от 22.12.1999 г. N 1070 предусматривает внесение в базы данных разыскиваемых лиц 1) лиц, разыскиваемых Интерполом; 2) иностранных граждан и лица без гражданства, чьи имена включены в перечень разыскиваемых лиц в связи с совершением преступлений на территории Российской Федерации; 3) иностранных граждан, которым ограничен въезд в Российскую Федерацию; 4) лиц, подозреваемых в следующих серьезных или особо серьезных правонарушениях: нелегальная перевозка оружия, боеприпасов или взрывчатых веществ, нелегальная перевозка антиквариата или его контрабандный вывоз из Российской Федерации, умышленное убийство, террористические акты, перевозка наркотиков, финансовые преступления; 5) лидеров этнических сообществ, лидеры и активные члены организованных преступных группировок.	1) о лицах, объявленных в розыск (п.9) 2) о лицах, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступления (п.1), как и о лицах, объявленных в розыск (п.9), 3) об иностранных гражданах и о лицах без гражданства, в отношении которых принято решение о депортации или об административном выдворении (п.23). 4) о лицах, подозреваемых в совершении преступления (п.1), как и о лицах, в отношении которых заведены дела оперативного учета (п.17), 5) о лицах, в отношении которых заведены дела оперативного учета (п.17).	Законно существование банков данных о 1) лицах, разыскиваемых Интерполом, 2) разыскиваемых иностранных граждан и лиц без гражданства, 3) иностранных граждан, которым ограничен въезд в РФ, 4) и 5) о лицах, в отношении которых заведены дела оперативного учета.
3.	Приказ МВД от 14.04.2005 г. N 047 предусматривает создание базы данных о потенциальных экстремистах «сторожевой контроль».	о лицах, в отношении которых заведены дела оперативного учета (п.17).	Законодательное закрепление формирования и ведения банков данных об экстремистах отсутствует19.

Считаю уместным этот раздел закончить позициями Конституционного Суда в решениях от 28 января 2016 года по жалобам граждан, оспаривавшим конституционность норм статьи 17 Закона о полиции, в том числе частью 8:²⁰

Конституционный Суд отметил, что положения Закона о полиции закрепляют права полиции, исходя из её (полиции) предназначения, которое состоит в защите жизни, здоровья, прав и свобод граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства, противодействии преступности, охране общественного порядка, собственности и обеспечении общественной безопасности (часть 1 статьи 1), основных направлений деятельности полиции (статья 2) и ее обязанностей (статья 12) и, соответственно, предполагает, что данные права подлежат использованию полицией только в соответствии с ее предназначением и в рамках исполнения возложенных на нее обязанностей.

Далее КС констатировал, что именно в целях выполнения полицией возложенных на неё обязанностей статьей 17 Закона о полиции ей предоставлено право обрабатывать данные о гражданах и вносить в банки данных полученную информацию, состав которой обусловлен функциями полиции (часть 1), как и перечисляет законно установленные банки данных.

Закон о полиции предусматривает, что формирование и ведение банков данных о гражданах осуществляются в соответствии с требованиями, установленными законодательством Российской Федерации.

При этом статья 17 Закона о полиции допускает раскрытие содержащейся в банках данных информации гражданину, права и свободы которого непосредственно затрагиваются содержащейся в банках данных информацией, в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, и обязывает полицию обеспечить защиту информации, содержащейся в банках данных, от неправомерного и случайного доступа, уничтожения, копирования, распространения и иных неправомерных действий (части 4-6).

Таким образом, делает вывод в своих решениях Конституционный Суд, оспариваемые положения статьи 17 Закона о полиции, закрепляющие право полиции обрабатывать данные о лицах, подвергающихся или подвергавшихся уголовному преследованию, и хранить указанные данные в целях выполнения возложенных на нее функций по защите прав и свобод граждан, обеспечению правопорядка и общественной безопасности и рассматриваемые во взаимосвязи с другими положениями данного Федерального закона, не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителя в указанных в жалобе аспектах.²¹

С позицией КС не поспоришь, она ясна, логична, аргументирована; КС же не знает о допускаемых полицейскими злоупотреблениях при использовании таких банков данных, как и о наличии «сторожевого контроля», законодательно никак не регламентированного, существующего в стране в нарушение законов, включая Конституцию, например, части 3 её статьи 15.

(11) РАССУЖДЕНИЯ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА

Повторение – мать учения, поэтому предлагаю читателю ещё раз проследить за логикой моих рассуждений, которые основаны, в первую очередь, на правовых позициях Европейского Суда, обязательных для исполнения российскими властями, а во вторую – на объяснениях российских властей в обоснование законности «сторожевого контроля». Именно этот тезис даёт возможность говорить о взаимосвязи Приказов МВД, так как российские власти пояснили, что положения каждого из них, как и их совокупность, связаны с использованием «сторожевого контроля». Непринятие этого тезиса, на мой взгляд, делает бессмысленным заявления российских властей, обосновавших законность применения «сторожевого контроля» в отношении Шимоволоса этими Приказами. Подтверждением этого вывода мы найдём в параграфе 62 Постановления Суда.

Сравнительная Таблица 1 из раздела «(10). Официальные и неофициальные банки данных на граждан» тоже подтверждает этот вывод, так как выявляет несовпадения законодательно установленных статьей 17 Закона о полиции банков данных и существующих де-факто, законом не установленных, но существующих на основании Приказов МВД.

Приказы МВД касаются создания и функционирования базы данных «Розыск-магистраль». Целью каждого Приказа является облегчение выявления лиц, чьи имена внесены в банки данных (списки).

Различным является только субъектный состав интересующих властей лиц. Так, Приказ №980 касается подозреваемых и обвиняемых, находящихся в розыске; Приказ №1070 – лиц, разыскиваемых Интерполом, иностранных граждан и лиц без гражданства из числа подозреваемых и обвиняемых, находящихся в розыске, и др.; Приказ №047 регламентирует создание базы для выявления лиц, которых власти по собственному усмотрению считают потенциальными экстремистами. Именно этой базе было присвоено кодовое название «сторожевой контроль», однако практика показывает, что все базы под кодовым названием «Розыск-магистраль» полицейскими, что называется в «быту» именуются «сторожевым контролем».

Очень важно помнить сделанные Судом выводы:

– незаконное лишение свободы, как и вмешательство в личную жизнь гр. Шимоволоса, стало возможным в связи с ведением базы данных «Розыск-магистраль», имеющей кодовое название «сторожевой контроль», в которую были внесены его личные данные;

– следствием внесения личных данных в базу «Розыск-магистраль экстремистов» (читай «сторожевой контроль»), как и последующее задержание и лишением свободы, явилось нарушением пункта 1 статьи 5 («незаконное лишение свободы») и статьи 8 («вмешательство в личную жизнь») Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года (далее – Конвенция);

– использование полицейскими «сторожевого контроля» в секретном режиме создает риски произвольности и злоупотреблений с их стороны, а также делает возможным отсутствие контроля за их действиями, как и невозможность судебной защиты.

Эти выводы Суда особенно важны в ходе дальнейших рассуждений об отсутствии контроля, надзора и судебной защиты от злоупотреблений со стороны полицейских, о чём немного говорилось в разделе «(10). Официальные и неофициальные банки данных на граждан».

Считаю необходимым обратить на это внимание ещё раз в контексте положений уголовного судопроизводства: процедура предъявления подозрения (обвинения) закреплена в статьи 46, 47, 91, 92 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК) и предусматривает права этих лиц, в том числе на судебную и иную защиту согласно статьям 123-125 УПК, что позволяет оспорить решение о розыске, принимаемое в порядке статьи 210 УПК.

Нормы права (национального и международного) предусматривают порядок взаимодействия судов, органов прокуратуры, следственных органов при розыске со стороны Интерпола и так же предусматривают процедуры надзора, контроля и судебной защиты.

Мы установили, что судебная защита, а также надзор и контроль для лиц, в отношении которых принято решение о депортации или об административном выдворении, существует.

Остаётся понять, существует ли защита²² для лиц, в отношении которых заведены дела оперативного учёта? На первый взгляд может показаться, что такая защита существует, раз в силу части 6 статьи 17 Закона о полиции полиция обязана обеспечить гражданину возможность ознакомления с содержащейся в банках данных информацией, непосредственно затрагивающей его права и свободы.

Де-факто, как я считаю, такая защита отсутствует:

– во-первых, неясны критерии и обстоятельства, свидетельствующие о нарушении прав и свобод, наличие которых даёт ему (гражданину) право на такое обращение;

– во-вторых, обыватель (да не только он) не знает, где и какие в отношении него ведутся дела оперативного учёта. Такое положение лишает его возможности обращаться куда бы то ни было, кроме, возможно, абстрактных – в каждое (или любое) силовое ведомство. Такой запрос будет напоминать поход Иванушки-дурочка за счастьем – «поди туда, не зная куда, примеси то, не зная что».

Кроме того, с помощью Европейского Суда мы установили, что «сторожевой контроль» (как и база «розыск-магистраль») не относятся к делам оперативного учёта, законодательством о полиции не предусмотрен и нарушает фундаментальные конвенционные права. Очевидно, в этом вопросе заявителя ждёт разочарование, он не получит ответа по существу – не могут же силовые структуры дать ему информацию о том, чего де-юре не существует, а существуют де-факто, умышленно неся в себе риски нарушения права и свободы.

Здесь становится очевидна произвольность применения «сторожевого контроля» и повышенные злоупотребления со стороны полицейских, как в отношении лиц, данные которых включены в дела оперативного учёта, а также в случаях, когда личные данные гражданина, не внесены в дела оперативного учёта.

Именно в таких случаях полностью отсутствует ведомственный контроль, надзор со стороны органов прокуратуры и судебная защита. Такое положение дел порождает «узаконенное» беззаконие. Обратимся к обстоятельствам включения личных данных гр. Шимоволоса в базу данных «сторожевой контроль». Он не был ни подозреваемым (обвиняемым), не находился в розыске, как лицо, скрывающееся от следствия, суда или органа исполнения наказания, также и не состоял по учётам депортируемых или выдворяемых лиц. Он был произвольно причислен к числу потенциальных экстремистов²³. Это сделало возможным его задержание, лишение и ограничение свободы в нарушение положений Конституции, национального законодательства и Конвенции. Несмотря на очевидные нарушения его прав, он остался без судебной защиты, как и защиты со стороны органов прокуратуры, куда обращался (см. параграфы 17-20).

«Зарубка 12». В России на 2011 год существовали приказы МВД с грифом «Для служебного пользования», нарушающие права и свободы граждан, в том числе гарантированные статьями 5 и 8 Конвенции. Механизмов правовой защиты, включая защиту судебную, внутри страны не существовало.²⁴

(12) ЗАКОННОЕ 2. О ЧЁМ ГОВОРЯТ ЗАКОНЫ?

Проанализируем положения законов, в рамках которых может существовать и применяться «сторожевой контроль».

Первым, по моему мнению, в списке должен быть Закон об оперативно-розыскной деятельности (далее – Закон об ОРД).

Каких-либо свидетельств существования «сторожевого контроля» в нём нет.²⁵ Более того, согласно статье 6 этого Закона при осуществлении оперативно-розыскной деятельности могут проводиться оперативно-розыскные мероприятия (далее – ОРМ), исчерпывающий перечень которых указан в норме этой статьи. Перечень ОРМ может быть изменён или дополнен только федеральным законом. Последний и единственный раз изменения в статью 6 Закона об ОРД были внесены 5 января 1999 года законом №6-ФЗ, тогда в число таких ОРМ был включен «опрос»²⁶.

Очевидно, что «сторожевой контроль» не относится ни к одному из видов оперативно-розыскных мероприятий и не регламентирован Законом об ОРД.

Может быть, «сторожевой контроль» регламентирован УПК и как-то связан с задержанием, ограничением (или лишением) свободы участников уголовного судопроизводства?

В статье 5 Уголовно-процессуального кодекса (далее – УПК, Кодекс) даются используемые в нём основные понятия. Задержание является частью института процессуального принуждения и применяется следователем (дознавателем) в отношении подозреваемого на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления (пункт 11 статьи 5 Кодекса).

Следует отметить, что положения пункта 11 статьи 5 УПК соответствуют правовым позициям Конституционного и Европейского Судов о моменте «задержания», каковым является момент фактического задержания лица, ограничения или лишения его свободы.

Вместе с тем положения статьи 92 УПК (часть 2) требуют указывать в протоколе дату и времени его составления, именно это время правоохранители считают временем признания лица «задержанным». Видно, что положения УПК и практика в вопросе обстоятельств и времени признания «задержанным» противоречат друг другу.

В дальнейшем я расскажу о причинах острой необходимости таких нарушений в ходе расследования, как и представляю примеры, из которых будет видно, что «погрешность» со стороны правоприменителей в указании времени задержания составляет от нескольких часов до суток (и более).

Закон о полиции мы ранее препарировали, установив, что среди банков данных полиции согласно статье 17 «сторожевой контроль» не указан²⁷.

Положения Закона о государственной тайне (далее – Закон о гостайне) тоже не помогут раскрыть тайны «сторожевого контроля» (без тавтологии здесь не обойтись)²⁸. Документы с грифом «для служебного пользования» этим законом не предусмотрены и не охраняются.

Законы о безопасности²⁹ и о транспортной безопасности³⁰ тоже не содержат никаких сведений о «сторожевом контроле» (далее – Законы о безопасности). При этом, как вы помните из раздела «(11).Аверс. Де-юре, Официальная переписка…», Минюст сообщил о внесении в закон о транспортной безопасности каких-то изменений во исполнение решения Суда, за которыми, в свою очередь, последовало издание Приказа от 19 июля 2012 года №243. С учётом этой информации можно предположить, что изменения в закон о транспортной безопасности должны были быть внесены после 21 июня, но до 19 июля 2012 года (как и позднее), однако я таковых не обнаружила. Согласно сведениям информационной базы «КонсультантПлюс» в Закон о транспортной безопасности изменения вносились федеральными законами от 23.07.2013 N 208-ФЗ, от 23.07.2013 N 225-ФЗ, от 03.02.2014 N 15-ФЗ, от 29.06.2015 N 168-ФЗ, от 13.07.2015 N 230-ФЗ. Как видите, в 2012 году никаких законодательных изменений не было, а изменения 2013 и 2014 годов никакого отношения к обсуждаемому нами вопросу не имеют.³¹

Что называется, для полноты картины или чистоты эксперимента, я изучила положения Закона о противодействии террористической деятельности, но и там следов «сторожевого контроля» не обнаружила.³².

«Зарубка 13». Законодательного закрепления и обоснования существования «сторожевого контроля» в действующих сегодня законах нет.

(13) ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ РЕПРЕССИЙ

Несмотря на отсутствие «сторожевого контроля» в официальном правовом поле, как мы могли убедиться, он существует де-факто. Проанализируем дела, которыми занимаются правоприменители, предотвращая преступления, наказывая и преследуя за их совершение. В первую очередь, это уголовные дела, расследование которых производится по правилам УПК. На второе место поставим оперативно-розыскные дела, заведение которых регламентировано взаимосвязанными положения УПК и Закона об ОРД. Оперативно-розыскные дела ведутся:

2.1. о лицах, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступления,

2.2. о лицах, объявленных в розыск,

2.3. о лицах, пропавших без вести,

2.4. о лицах, находящихся в беспомощном состоянии и неспособных по состоянию здоровья или возрасту сообщить сведения о себе,

2.5. о лицах, пропавших без вести, неопознанных трупах.

Ещё есть дела оперативного учёта.

Этими всеми делами занимаются люди в форме с погонами, причём форма может быть разного цвета.

Кто-то из них расследует уголовные дела или ведёт дознание (следователи и дознаватели), другие же – прослушивают, выслеживают, внедряются, выискивают, осматривают, наблюдают и т. п. (оперативные сотрудники)³³, именно они проводят оперативно-розыскные мероприятия.

У каждого из них есть свои профессиональные, а практика показывает, что и не только, интересы. Например, они могут считать кого-то экстремистом, а кого-то террористом; другого – неблагонадёжным, неугодным, сочувствующим или членом «пятой колонны», «нацпредателем», пособником немецкого фашизма³⁴и т. п. Эти ярлыки могут навешиваться произвольно, безосновательно, по их собственному усмотрению и представлению.

Так как нас интересует не только природа «сторожевого контроля», но его корреляция с расследованием уголовных дел и оперативно-розыскной деятельностью в интересах уголовного судопроизводства, наше исследование продолжим привычным путем, переходя от общего к частному.

Установим порядок взаимодействия следователя (дознавателя) с органами, осуществляющими ОРМ, обратившись к положениям части 2 статьи 38 УПК: следователь полномочен в установленных законом случаях и в порядке поручать оперативным сотрудникам проведение ОРМ. Перечень таких мероприятий, как известно, является исчерпывающим.

Далее, раз «сторожевой контроль» не является видом ОРМ, законодательно не закреплен, то очевидно, что у следователя в рамках указаний о проведении ОРМ нет права поручить оперативным сотрудникам выставить личные данные гражданина на «сторожевой контроль»³⁵. В свою очередь, оперативные сотрудники в силу закона³⁶ такими правами не наделены и их не имеют.

Возникает закономерный вопрос, может быть «сторожевой контроль» де-юре связан с деятельностью оперативных служб при ведении дел оперативного учёта?

Ответ на этот вопрос тоже отрицательный и дан решением ЕСПЧ по делу Шимоволоса. Суд не смог определить правовую природу «сторожевого контроля» ввиду отсутствия в национальном праве законных оснований для его существования, о чём было подробно изложено в разделе «(4). Правовые позиции Европейского Суда». Особенно важна для нас констатация Суда – применение «сторожевого контроля» затрагивает права и свободы человека и гражданина, однако законодательно не регламентирован, а предусмотрен ведомственными правовыми актами – не опубликованными официально для всеобщего сведения Приказами МВД, что создает повышенные риски злоупотреблений со стороны полицейских, как и исключает судебную защиту от таких злоупотреблений.

В разделе «(12) Законное 2» проиллюстрированы «смежные» с УПК, законодательством о полиции и об ОРД иные федеральные законы. Сведения о «сторожевом контроле» в них также отсутствуют. Перефразируя строку из песенки Винни Пуха, пропоём: «Сторожевик» вроде есть, но его сразу нет!» Как и нет никаких защитных механизмов и возможностей проверить, внесены ли твои личные данные в наличествующую, но не существующую базу, как и отсутствует судебная защита, надзор со стороны прокуратуры и ведомственный контроль.

Такое положение по-прежнему порождает злоупотребления со стороны полицейских и иных лиц, имеющих возможность выставить личные данные гражданина на «сторожевой контроль», несмотря на то, что таковой де-юре (1) не существует и (2) нарушает права и свободы граждан, гарантированные Конституцией и Конвенцией, что признано Европейским Судом (статьи 5 и 8).

Именно для них созданы и продолжают в настоящее время существовать базы под кодовым названием «Розыск-магистраль» и «сторожевой контроль», которые по совокупности в быту среди полицейских и иных именуются «сторожевой контроль».

(14) АВЕРС. ДЕ-ЮРЕ. ОФИЦИАЛЬНАЯ ПЕРЕПИСКА С МИНЮСТОМ РОССИИ

В целом, Россия легко и быстро исполняет решения ЕСПЧ в части принятия мер индивидуального характера. Нет ничего трудного в том, чтобы из бюджета за счет налогоплательщиков произвести компенсационные выплаты. С пересмотрами судебных актов, принятых по делу заявителей, дела обстоят немного сложнее. Во-первых, у властей нет прямой обязанности пересматривать принятые по делу обратившегося в ЕСПЧ заявителя судебные акты. Заявитель должен самостоятельно инициировать обращение о пересмотре вынесенных по его делу судебных актов, то есть попросить об этом судебные органы; не попросил – что называется, «баба с возу, кобыле – легче». В целом, худо-бедно при пересмотре учитываются позиции Суда в делах заявителей. Углубляться в эту тему пока не будем, оставим её для другого исследования под условным названием «Иллюзия правосудия», доказывающего отсутствие в стране правосудия в понимании общепризнанных международных норм и правил.

В настоящем исследовании нас интересует 2 (два) вопроса:

(1) исполнила ли Россия и как решение ЕСПЧ в части принятия мер общего характера по вопросу «сторожевого контроля», при условии, что его существование нарушает статьи 5 и 8 Конвенции (далее – общие меры исполнения, меры общего характера);

(2) существует ли внутри страны правовой механизм защиты от произвола и злоупотреблений со стороны полицейских и иных лиц, вносящих личные данные граждан³⁷ в банки данных, установленные негласно, не входящие в перечень статьей 17 Закона о полиции.

Гипотетически, как мне представляется, российские власти могли исполнить решение Суда 3 (тремя) способами:

Первый – легитимизировать Приказы МВД согласно положениям части 3 статьи 15 Конституции, в том числе включив «сторожевой контроль» в перечень банков данных полиции согласно статье 17 Закона о полиции или в иные нормы права, например, Закона об ОРД (а).

Второй – создать иной правовой механизм с учётом требований Конституции и позиций Суда с соблюдением прав и свобод граждан, как и без ущерба для национальной безопасности (b).

Третий – отменить Приказы, прекратив их действие (c),

Варианты (а) и (b) предоставили бы возможность надзора, контроля и судебного обжалования действий и решений правоохранителей в вопросе выставления личных данных гражданина на «сторожевой контроль», вариант (с) ликвидировал бы институт «сторожевого контроля».

Ответы на эти вопросы могло дать Министерство юстиции, куда впервые в июле 2014 года были направлены запросы, ведь именно министерство осуществляет государственную регистрацию нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти в соответствии с Правилами подготовки нормативных актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации, утвержденными постановлением Правительства РФ от 13 августа 1997 года № 1009 (далее – Правила регистрации). Минюст также занимается мониторингом исполнения решений Европейского суда и другими взаимосвязанными вопросами.

Минюст ответил, что Приказы МВД для регистрации согласно Правилам регистрации не поступали.

«Зарубка 14». с момента издания и до июля 2014 года Приказы МВД регистрацию в Минюсте не проходили.

Отсутствие регистрации Приказов МВД в период июнь 2012 года – июль 2014 г. могло свидетельствовать о том, что:

– Приказы МВД отменены на уровне МВД,

– Приказы МВД продолжают действовать, «сторожевой контроль» – существовать,

– решение ЕСПЧ в части принятия Россией мер общего характера не исполнено (проигнорировано).

Мне же было очевидно, о чём свидетельствовала личная практика последних лет³⁸, что «сторожевой контроль» существует, несмотря ни что и вопреки всему, в том числе Конституции и иным законам.

Уже в 2016 г. Минюст разъяснил, как власти «исполнили» решение ЕСПЧ в части мер общего характера. Эта информация была представлена в Мещанский суд Москвы по судебному запросу в рамках инициированного мной судопроизводства по правилам Кодекса административного судопроизводства РФ (далее – КАС), впоследствии и мне, когда я адресовала ему дополнительные вопросы.

В чём же выразилось, по мнению властей, исполнение ими решения ЕСПЧ в части принятия мер общего характера?

Из совокупности ответов можно констатировать, что на бумаге исполнение российскими властями постановления ЕСПЧ заключалось в том, что:

а) 25 июня 2012 года Минюст направил копии постановления в Верховный Суд, Генеральную прокуратуру, министерства внутренних дел и транспорта с формулировкой для сведения и учёта правовых позиций Суда в практической деятельности³⁹. В этих же письмах Минюст просил каждый из этих органов принять согласно их компетенции меры по устранению и предотвращению в дальнейшем выявленных ЕСПЧ нарушений.

b) российские власти направили в Комитет министров Совета Европы Отчет, который опубликован в открытом доступе на официальном сайте Комитета в разделе «Исполнение постановлений Европейского Суда по правам человека» (www.coe.int/ru/web/execution)⁴⁰,

c) уполномоченные государственные органы⁴¹ довели до сведения своих территориальных органов и структурных подразделений названное постановление Европейского Суда;

d) были внесены изменения в федеральные законы:

1d) от 27 июля 2006 г. №152-ФЗ «О персональных данных», в котором предусмотрены дополнительные гарантии (видимо, граждан (?)) при сборе, обработке, использовании персональных данных, в том числе оператором баз данных;

2d) от 9 февраля 2007 г. №16-ФЗ «О транспортной безопасности», в котором предусмотрены создание автоматизированной централизованной базы данных о пассажирах в целях обеспечения транспортной безопасности, в том числе предотвращения террористических актов.

e) издан Приказ от 19 июля 2012 года №243 (далее – Приказ №243), которым утвержден Порядок формирования и ведения автоматизированных централизованных баз персональных данных о пассажирах и персонале (экипаже) транспортных средств, а также предоставления содержащихся в них данных. Приказ №243 Минтранса был зарегистрирован в Минюсте, вступил в силу, опубликован и находится в открытом доступе⁴².

«Зарубка 15». Считается, что российские власти исполнили постановление ЕСПЧ и привели «сторожевой контроль» в соответствие с требованиями Конвенции. Можно ли считать, что это «что-то» пресекло нарушения прав граждан применением «сторожевого контроля», как и появилось ли у них (граждан) право на судебную защиту; существует ли ведомственный контроль и прокурорский надзор за действиями силовиков в этой области, ясности никакой нет.

Очевидно одно: ни один из Приказов МВД опубликован так и не был, несмотря на то, что приказы являются нормативными актами федерального органа исполнительной власти – Министерства внутренних дел РФ и подлежали государственной регистрации, так как решением ЕСПЧ установленные Приказами права по выставлению личных данных граждан на «сторожевой контроль» с последующим задержанием граждан признаны нарушающими их права и свободы. Отсутствие регистрации в Минюсте говорит о том, что правовые экспертизы Приказов на их соответствие Конституции и федеральным законам⁴³ не проводились.

Такое бездействие властей не свидетельствует о прекращении действия Приказов. Напротив, результаты исследования говорят об обратном – на практике Россия не приняла во внимание правовые позиции ЕСПЧ, «сторожевой контроль» продолжает существовать. И в настоящее время, как ранее до решения Европейского Суда, отсутствуют какие-либо средства правовой защиты от злоупотреблений и произвольного вмешательства со стороны властей в связи с его использованием.

(15) РЕВЕРС. ДЕ-ФАКТО. ФОРМЫ ПРОЯВЛЕНИЯ «СТОРОЖЕВОГО КОНТРОЛЯ»

В разделе «(8) Постоянство признак мастерства или упорное пренебрежение к правам граждан?» были приведены примеры, в которых, по моему мнению, свою злую роль сыграл «сторожевой контроль». Выделим одинаковые или схожие факты, имевшие место во всех приведенных ранее случаях:

1. граждане собирались выехать из страны заграницу для участия в международных мероприятиях, как правило, в области правозащиты;

2. граждане заранее приобретали билеты (авиа-, на поезда) с предъявлением паспорта;

3. «приключения» с гражданами происходили либо в пути следования к аэропорту на железнодорожном транспорте или в аэропорту;

4. при пересечении границы в пунктах пограничного контроля аэропортов граждане узнавали о недействительности своего паспорта, который до того, как был передан в руки сотрудников, находился в надлежащем состоянии;

5. граждане обращали внимание на повышенный к себе интерес со стороны сотрудников пограничного контроля, которые кому-то вечно звонят, с удивлением долго смотрят в компьютер, а потом на гражданина, пытаясь, как рентген просветить его насквозь, а иногда даже озадаченные уходят с пункта контроля с паспортом гражданина;

6. граждане на неопределенный срок задерживались в зоне пограничного контроля, подвергались личному досмотру;

7. у граждан изымались вещи и документы;

8. гражданина лишали «связи с внешним миром», отказывали в приглашении адвоката, то есть в праве на получение квалифицированной юридической помощи;

9. на граждан составлялся протокол об административном правонарушении, некоторые из них привлекались к административной ответственности.

Несмотря на то, что приведенные истории происходили с гражданами в период 2014-2016 годы, вспоминается дело гр. Шимоволоса. Согласитесь, «свежие» примеры «списаны» с истории его приключений, как по кальке. Вот такое дежавю⁴⁴.

Ретроспектива приведенных событий приводит только к одному и очень печальному выводу: несмотря на решение Европейского Суда о признании внесение личных данных гражданина в эту базу данных «сторожевой контроль», нарушающим пункт 1 статьи 5 («незаконное лишение свободы») и статьи 8 («вмешательство в личную жизнь») Конвенции, он продолжает широко шагать по стране.

«Зарубка 16». Задержанный на основании «сторожевого контроля» неограниченное время может находиться в зоне пограничного контроля (или местного отделения полиции, куда доставляется по принуждению). Он лишается свободы, а также возможности сообщить родственникам о своём задержании, как и получить квалифицированную юридическую помощь в лице адвоката.

Примеры применения «сторожевого контроля» я встречаю из года в год в своей профессиональной деятельности. «Сторожевой контроль» продолжает существовать вместе со злоупотреблениями со стороны полицейских, порождёнными безнаказанностью и безнадзорностью⁴⁵, в отсутствие каких-либо средств и способов правовой защиты от произвола полицейских. Такое положение дел, по моему мнению, возможно только с одобрения властей или при их попустительстве, включая судебную власть.

О механизме действия «сторожевого контроля» в отсутствие официальных источников сведений о нём мы можем только рассуждать, анализируя информацию из совокупности данных постановления ЕСПЧ, официальной переписки (таковая имеется в моём распоряжении) с органами государственной власти и фактов известной практики⁴⁶.

Предполагаю, что наши рассуждения будут иметь максимальную степень достоверности.

Немного наперёд хочу оставить очередную зарубку, «сторожевой контроль» создаёт благоприятные условия для фальсификации результатов ОРМ и доказательств по уголовным делам, «на ура» принимаемые судебной властью, чему есть понятное объяснение («Зарубка 17»).

Поощряемые властью нарушения прав и свобод граждан, делают невозможным привлечение полицейских к уголовной ответственности. Этого гражданина можно легко и быстро привлечь к уголовной ответственности за репост в ФБ, за надпись на огораживающем виллу чиновника заборе или за унесенную с помойки картинку. Полицейский, как и любой чиновник, может понести ответственность не потому, что совершил преступление, а только потому, что система, частью которой он всегда был и которой «верно» служил, решила избавиться от него по понятным ей (системе) причинам и соображениям. Думаю, что такое положение вещей даёт понимание, почему «сторожевой контроль» цветёт буйным цветом, оставляя безнаказанными злоупотребления со стороны полицейских.

В доказательство предыдущего тезиса я представляю объемную переписку с органами, уполномоченными защищать права граждан на бумаге и на практике покрывающие преступников в погонах. В вопросах «сторожевого контроля» каждый из них становится глухим, слепым и немым, если не сказать больше, «ты им про Ерёму, а они тебе – про Фому»⁴⁷.

(16) PAROLES, PAROLES, PAROLES.⁴⁸ В ОБЩЕМ…

В этом разделе будет представлена переписка с Генеральной прокуратурой и Министерством внутренних дел по вопросу исполнения ими решения ЕСПЧ по делу Шимоволоса в части принятых мер общего характера. Затем, в разделах «Фактологическое 2, 3 и 4» и «Кто в лес, кто по дрова. О прокурорах» на примере дела В. я представляю доказательства отсутствия в стране какого-либо контроля, надзора и судебной защиты от злоупотреблений со стороны полицейских по использованию ими «сторожевого контроля».

Переписка с «силовиками»⁴⁹ происходила по двум направлениям. В одном случае я выступала как гражданин, интересующийся общими мерами, принятыми властями страны во исполнение решений ЕСПЧ, в том числе по делу Шимоволоса.

В другом — как адвокат, представляющий интересы В. и других клиентов в уголовном или в иных видах судопроизводств, в том числе желающих реализовать свои права, предоставленные им частью 8 статьи 17 Закона о полиции, то есть узнать, в каких банках данных полиции содержится о них информация⁵⁰.

Как и ранее, я по-прежнему буду придерживаться правила «от общего к частному», поэтому хронология излагаемых событий может не соблюдаться: сначала я поведаю о содержании ответов на вопросы о принятых властями мерах общего характера, затем буду переходить к переписке по конкретным делам, включая дело В.

В разделе «(12). Аверс. Де-юре. Официальная переписка» я рассказала, что к апрелю 2016 года Минюст сообщил о «причастных» к исполнению решений ЕСПЧ: Верховный Суд, Генеральная прокуратура, Министерство внутренних дел, Министерство транспорта, Следственный комитет.

(16.1.) Начну с переписки с органами прокуратуры, включая Генеральную прокуратуру (далее – Прокуратура), её структурные и территориальные подразделения. Как-никак, законодательно установлена обязанность этого органа осуществлять надзор за соблюдением Конституции РФ и исполнения законов в целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства (статья 1 Закона о прокуратуре)⁵¹.

Ответы нынешних прокурорских меня, как бывшего работника этого самого органа, особенно «покорили» и убедили в ошибочности устойчивого словосочетания, мол, «бывших не бывает», – бывает и ещё как! Или в настоящее время у прокуратуры иные функции, далёкие от законных целей и задач, поэтому процесс надзора поставлен с ног на голову⁵².

В 2014 году после изучения постановления Европейского Суда по делу Шимоволоса и полученной от Минюста информации я впервые обратилась в Генеральную прокуратуру. Сделала это как гражданин. В обращении я вкратце изложила позицию ЕСПЧ по делу Шимоволоса, сделанных Судом выводов о нарушении существованием «сторожевого контроля» статей 5 (часть 1) и 8 Конвенции, поделилась информацией о Приказах МВД, просила провести проверку законности их существования и применения полицейскими, и ответить на вопросы:

1. законно ли применение Приказов МВД с грифом «для служебного пользования», не опубликованных официально для всеобщего сведения и ограничивающих права и свободы граждан, если согласно части 3 статьи 15 Конституции «любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения»?

2. имеются ли основания для обращения Генеральном прокуратурой в Верховный Суд для признания Приказов МВД недействительными, как нарушающих часть 3 статьи 15 Конституции?

25 декабря 2014 года зам. начальника управления по надзору за исполнением законов на транспорте и в таможенной сфере Н.Н. Ростовцева⁵³ ответила, что Приказы МВД содержат положения организационно-распорядительного характера и регламентируют порядок создания и функционирования автоматизированных информационных систем в органах внутренних дел, поэтому прокуратура полагает, что регистрация Приказов в Минюсте, как и их официальное опубликование не носит обязательного характера.

Так же прокурор Ростовцева сообщила, что по информации МВД Приказ №047 от 04.07.2005 г. «О некоторых мерах по усилению борьбы с экстремизмом» утратил силу.

На мой дополнительный вопрос о дате прекращения действия Приказа №047 прокурор Ростовцева письмом пояснила, что Приказ №047 утратил силу⁵⁴ в связи с изданием 31.10.2012 года Приказа МВД №987, который также содержит положения организационно-распорядительного характера, поэтому обязательному опубликованию не подлежит⁵⁵.

Дополнительно мне сообщили, что Приказ №987 относится к категории служебной тайны, поэтому его положения не могут быть оглашены и использованы в переписке⁵⁶.

Очевидно, что Генеральная прокуратура никакую проверку не проводила, видимо, поэтому и не ответила на заданные ей вопросы. Фактически через 2 (два) года после оглашения постановления ЕСПЧ Генеральная прокуратура опровергла сделанные ЕСПЧ в деле Шимоволоса выводы о признании Приказов МВД нарушающими статьи 5 и 8 Конвенции.

Уже в 2016 года я попросила Генеральную прокуратуру сообщить о принятых ей мерах общего характера в части исполнения решения Суда по делу Шимоволоса.

28 марта 2016 года письмом №23/1-398-2014 мне было отказано в предоставлении ответа на этот вопрос. Подписантом этого ответа выступила опять же г-жа Ростовцева, которая, сославшись на положения статьи 10 и 21 Закона о прокуратуре⁵⁷, разъяснила, что в органах прокуратуры разрешаются заявления, жалобы и иные обращения, содержащие сведения о нарушении законов. Моё же обращение о принятых Генеральной прокуратурой мерах таковым не является, а затрагивают вопросы ведомственной переписки между Генеральной прокуратурой и Минюстом, поэтому ответы по существу обращения не даются⁵⁸ (копия прилагается).

На день публикации статьи переписка с Генеральной прокуратурой продолжается, в том числе о мерах общего характера, принятых органами прокуратуры в рамках исполнения постановлений ЕСПЧ и по другим делам против России. Так вот, в одной из таких параллельных переписок я добралась почти до самых высот и получила ответ от помощника Генерального прокурора К.Э. Ермолина. Г-н Ермолин, как и г-жа Ростовцева, отказался сообщить о принятых мерах общего характера по группе дел «Михеев и другие против России» по мотиву отсутствия в моих обращениях сведений о нарушении моих прав и законных интересов, что является препятствием разрешения моего обращения в Генеральной прокуратуре (копия прилагается).

«Зарубка 18». Генеральная прокуратура считает правомочным игнорировать обращения граждан о принятых ею мерах общего характера в рамках исполнения постановлений Европейского Суда по делам против России, считая, что Законом о прокуратуре такие обязанности на Прокуратуру РФ не возложены. Видимо, закон о порядке рассмотрения обращений граждан на сотрудников органов прокуратуры не распространяется?!⁵⁹

Видимо, в настоящее время органы прокуратуры самоустранились от осуществления ими надзора за деятельностью МВД, сотрудники которого продолжают применять ведомственные приказы с грифом «для служебного пользования», несмотря на правовые позиции ЕСПЧ по делам против России, которыми установлены факты нарушения статьей 5 и 8 Конвенции в части нарушения прав и свобод граждан существованием «сторожевого контроля».

Как видите, мои обращения о мерах общего характера, принятых Прокуратурой, остались без должного рассмотрения, так как полученные ответы я бы отнесла к категории «В огороде бузина, а в Киеве – дядька»

Поверьте, дальше, когда в общении с Генеральной прокуратурой от общего мы перейдём к частному, будет ещё значительно интересней.

(16.2.) Министерство внутренних дел на моё обращение об исполнении им решения ЕСПЧ по делу Шимоволоса в части принятия мер общего характера разъяснило о задачах, поставленных перед Уполномоченным РФ при Европейском Суде по правам человека согласно Положению о нём, как и рекомендовало за ответом на заданный им вопрос обратиться к этому самому Уполномоченному. Этим же письмом МВД сообщило, что после получения от Уполномоченного постановления ЕСПЧ по делу Шимоволоса, его копии были направлены в территориальные органы МВД для принятия мер по устранению и недопущению в дальнейшем выявленных Судом нарушений.

Также Министерство поведало, что участвовало в рассмотрении и согласовании Приказа Минтранса №243 от 19 июля 2012 года «Об утверждении Порядка формирования и ведения автоматизированных централизованных баз персональных данных о пассажирах и персонале (экипаже) транспортных средств, а также предоставления содержащихся в них данных» (копия прилагается⁶⁰).

Этим же письмом мне сообщили, что Приказы МВД №980 и №1070 от 1999 г. МВД не издавалась. Позволю себе напомнить, что это те самые Приказы, на которые ссылались российские власти в обоснование законности примененного в отношении Шимоволос «сторожевого контроля».

«Зарубка 19». Исполнение мер общего характера со стороны МВД выразилось:

1. в направлении копий постановлений ЕСПЧ «на места»,

2. в согласовании Приказа Минтранса №243.

В ответе мне как гражданину МВД указывает, что Приказы №№980 и 1007 не издавались. Напомню, что в ЕСПЧ российские власти обосновывали существование «сторожевого контроля» именно этими Приказами и Приказом №047.

Хотели ясности? Ан нет, все ещё больше запутывается.

(17). ФАКТОЛОГИЧЕСКОЕ 2. ИСТОРИЯ В. ВСТРЕЧА С РОДИНОЙ

Я писала, что познакомила и сблизила меня со «сторожевым контролем» по принципу «нас венчали не в церкви»⁶¹ история В., который в марте 2012 года, возвращаясь на родину из-за границы, пропал в аэропорту Домодедово. Вкратце как это было: В. прилетел в международный аэропорт Домодедово вечером, там его встречали друзья. Следует отметить, что прилетал он из страны с жарким климатом, был одет в шорты, майку и пляжные тапочки. В Москве еще была зима, минус 14 градусов. По телефону В. сообщил, что прилетел, однако немного задерживается, так как при прохождении пограничного контроля возникли какие-то проблемы с паспортом, так ему сказали пограничники. После этого В. пропал, при этом зону прилёта не покидал.

Часть первая. Далее приводится рассказ В. (в части) о том, что и как с ним происходило после прилёта.

Действующие лица: В., неизвестные сотрудники пограничной службы аэропорта Домодедово, неизвестные сотрудники ЛоВД аэропорта Домодедово, полицейские сотрудники 7 ОРЧ УВД ВАО г. Москвы: К. (Катасонов), С. (Сапров, он же «Кошмар»), «Старший кошмар», другие⁶² (слабонервным не читать).

Так вот, при прохождении В. погранконтроля сотрудники указали В. на какие-то проблемы с его паспортом и попросили проследовать за ними. В. оказался в закрытой комнате рядом с их постом. Где-то через час сотрудники погранконтроля сказали, что за ним пришли. Он вышел из комнаты и увидел двоих в гражданской одежде. Без каких-либо пояснений и объяснений на В. надели наручники, заведя руки за спину. Находившиеся при В. вещи ему повесил на руки. Затем через служебные выходы его вывели на улицу.

Впоследствии В. узнал, это были полицейские, сотрудники 7 ОРЧ УВД ВАО Москвы Катасонов (далее — К.), который к своему коллеге Сапрову обращался «Кошмар» (далее – С.). К. и С. довели В. до машины, посадили на заднее сиденье за водителем. С. («Кошмар») сел рядом с В., К. вел машину. По пути К. и С. угрожали В. сексуальным насилием и убийством. По дороге машина два раза останавливалась, второй раз на обочине дороги. Там С. вытащил В. из машины и поволок по обочине в сторону леса, в этот момент В. был босиком, с его ног слетели шлепки. Голыми ногами его тащили по асфальту, потом бросили лежать на обочине. С. стал бить В. ногами по голым ступням его ног, по телу. С. также грозился убить В. Однако К. остановил С., поговорив с кем-то по телефону, К. сказал С., что «старший» сам хочет завалить В. В. пояснил, что К. сказал это С., когда тот достал пистолет, передернул затвор и приставил пистолет к затылку В. После этого К. и С. потащили В. к машине, затолкнули в салон, положив на заднее сиденье. Во время таскания по обочине, В. сильно повредил ногу о металлический прут, валявшийся на обочине, и получил рваную рану. Когда В. был «уложен» в машине, К. надел наручники также и на его ноги. С. сел на В., по хочу следования продолжал бить В. К. и С. привезли В. в помещение 7 ОРЧ УВД ВАО г. Москвы (это стало известно потом), там С. вытащил В. из автомашины и поволок к входу в здание. У помещения 7 ОРЧ К. и С. встречали коллеги, один приказал В. ему идти за ним. В. сказал, что не может это сделать, К. или С. пояснили, что у В. на ногах «браслеты». От машины до входа в здание В. полз, затем также ползком взобрался на ступеньки, ведущие с улицы внутрь здания. Затем В. приказали таким же способом подниматься на 2-ой этаж. Он не смог, его подхватили под руки и затащили в кабинет на 2-ом этаже…».

Для гигиены психики читателя я прерываю рассказ В. о его встрече с родиной. Тема исследования — роль «сторожевого контроля» в фальсификации уголовных дел, как и в санкционированных неограниченных полномочиях силовиков в нарушении конституционных и конвенционных прав и свобод граждан. Спектр средств, способ и видов, применяемых полицейскими для выбивания нужных им показаний пыток – отдельная тема, и нового здесь я ничего не поведаю.

Итогом встречи В. с полицейскими стали подписанные им объяснения при удовлетворении обоюдных желаний: его – прекратить мучения и пытки, их — получить нужные им показаниям.

«Зарубка 20». Получаемые полицейскими от задержанных, в том числе на основании «сторожевого контроля», письменные объяснения становятся частью большой фальсификации уголовных дел»⁶³.

 

(18) ФАКТОЛОГИЧЕСКОЕ 3. АДВОКАТУ СЕМЬ ВЕРСТ НЕ КРЮК …

Часть вторая. Рассказ адвокатов В., сбившихся с ног в его поисках, когда он не вышел из зоны прилёта и никак не давал о себе знать в течение почти суток.

Опять же, внимание читателя будет обращено на злоупотребления со стороны силовиков при использовании «сторожевого контроля», результатом чего неминуемого являются нарушения прав и свобод граждан.

Поиск В. был начат около 8 марта 2012 года в 23 часа после двухчасового ожидания его выхода из зоны прилёта аэропорта Домодедово. Три адвоката искали В. в пограничной службе и ЛоВД аэропорта Домодедово, в различных подразделениях полиции Москвы и Московской области. Везде адвокатам отвечали: В. не задерживался, не доставлялся, несчастных случаев с ним не происходило.

Только через несколько часов поиска В. сотрудники пограничной службы и ЛоВД аэропорта Домодедово, утомленные настойчивостью адвокатов, начали «давать признательные показания». Сейчас, по истечении времени понимаю: это было связано с тем, что к тому времени В. выбыл из зоны их ответственности, они его передали полицейским.

Дело В. показало, что учёт задержанных в зоне пограничного контроля, включая ЛоВД⁶⁴, не ведётся, все делается по умолчанию, видимо, с учетом негласных договорённостей. Такое положение объяснимо и вполне логично, зачем же оставлять следы незаконности своих и чужих действий, да как можно законным образом оформить явно незаконные действия?

Так вот, «домодедовские» «вспомнили» о каком-то задержанном, которого забрали полицейские из УВД города Реутова⁶⁵. Впоследствии оказалось, что эта информация была неверной, поиски у «реутовских» опровергли сказанное «домодедовскими». И только намного позже, когда «домодедовские» были «пойманы» на вранье, адвокаты узнали, что В. был передан сотрудникам 7 ОРЧ УВД ВАО Москвы (далее – 7 ОРЧ), которые и «забрали» его после того, как информация о задержании⁶⁶ В. была передана инициатору розыска, сотруднику 8 отдела 3 ОРЧ Малыхину (его ФИО, должность и телефон были указаны в листке «сторожевого контроля»).

«Передача» задержанного в таком случае происходит сродни передачи товара, подписывается акта приема-передачи; подписантами, с одной стороны, выступали задержавшие В. «домодедовские», с другой стороны, получатели – сотрудники 7 ОРЧ Сапров и Катасонов, который в Акте приема-передачи В. оставил «домодедовским» свой телефон. Одному из адвокатов удалось дозвониться до Катасонова, который, узнав, кто и по какому поводу ему звонит, тут же отключил телефон.

Поиски В. в анналах УВД ВАО, включая отделения полиции, отдельно находящееся здание 7 ОРЧ, здания самого УВД ВАО заняли много часов и происходили «по кругу». Поиски В. увенчались успехом не в результате работы адвокатов, а по желанию полицейских, которые за это время «поработали» с В., а потом «заметали» следы своих преступных действий, составляя в отношении В. протокол административного правонарушения в обоснование того, почему он оказался в руках полицейских УВД ВАО, как и фальсифицируя материалы ОРД и уголовного дела №463300. Я не стала в предыдущем разделе «(15). Фактологолическое 3. История В. Встреча с Родиной» приводить рассказ В. о том, как его вывозили из здания 7 ОРЧ, пряча от адвокатов, в другие здания и помещения УВД ВАО города Москвы, рассказ бы получился очень длинным. Скажу одно, оперативные сотрудники, как и следователи СУ УВД ВАО Москвы прятали В. от адвокатов, пытаясь провести с его участием следственные действия для «закрепления» объяснений В. через его допрос в качестве свидетеля.

«Aliena nobis, nostra aliis» – так говаривал кузнец из фильма «Формула любви», давая свой перевод: «Ежели один человек построил, другой завсегда разобрать сможет»⁶⁷. Это я к тому, что любая фальсификация материалов уголовного дела может быть выявлена адвокатом, если в его арсенале есть доступные для этого средства. Вот именно таких законных средств адвокатам и не хватает, так как законодатели и «правоприменители» делают все возможное, чтобы фальсификация уголовных дел не обнаруживалась, поэтому не только не предоставляют адвокатам-защитникам таких полномочий, но и любыми средствами ограничивают их в представлении доказательств и в оказании им содействия.

«Зарубка 21». Фальсификация уголовных дел, как и преступные действия полицейских, могут быть раскрыты и доказаны:

1. при наличии политической воли на исполнение решений ЕСПЧ о том, что эффективным средством правовой защиты от произвола и преступлений со стороны полицейских является только расследование в рамках возбуждения уголовных дел,

2. при предоставлении адвокатам-защитникам прав на проведение самостоятельного адвокатского расследования с не меньшим, чем у следствия, объемом прав по сбору доказательств, подлежащих в обязательном порядке приобщению к материалам уголовного дела.

 

(19). ФАКТОЛОГИЧЕСКОЕ 4. ИСТОРИЯ В. ВСТРЕЧА СО СЛЕДСТВИЕМ

Часть третья. Встреча В. со следствием: «через какое-то время кто-то сказал, что пора собираться и уезжать. С. принес и надел мне на голову шапку, так, чтобы она закрывала глаза… меня посадили в автомашину… Когда отъехали … я об подголовник сиденья задрал шапку и увидел вывеску на здании «Новочеркизовский рынок»…. меня привезли ко 2-ому зданию… ввели туда⁶⁸ …После этого мне сообщили, что необходимо дождаться следователя и сейчас придет адвокат (было около 3-4 часов в ночь с 8 на 9 марта 2012 года). Где-то около 9 ч.10 мин. утра меня отвели в другой кабинет. с меня снимали наручники только тогда, когда я расписывался в тексте объяснения, затем их применяли снова … В кабинете находился следователь … уже было светло, по коридорам в здании ходили люди, я понял, что начался рабочий день. Допрос у следователя составил примерно 30 мин. Перед следователям я сидел окровавленный, избитый, … у меня были опухшие от веревок и наручников запястья и щиколотки. Я попросил следователя пригласить моего адвоката, на что он ответил, что ни про какого адвоката не знает, ордера в деле нет. Я назвал фамилию своего адвоката…». Дальше В. рассказывает, как следователь скопировал с флеш-карты, полученной от оперативных сотрудников, его объяснения, с помощью оперативников заставил их подписать… Потом под конвоем полицейских В. был перевезен в ОВД Косино-Ухтомский и посажен в «обезьянник», там же он подвергался обыску, дактилоскопическому и иным исследованиям… К тому времени В. не спал, как и не ел уже около двух суток. Тема последующих нарушений его прав на фоне предыдущего рассказа уже не имеет актуальности.

«Зарубка 22». Итого: задержание на основании «сторожевого контроля» лишает гражданина права и возможности получить юридическую помощь в лице адвоката – защитника, как и всех иных прав. Следователи соучаствуют оперативным сотрудникам в таком нарушении прав, в сокрытии фактического времени и обстоятельства задержания, в фальсификации доказательств по уголовным делам, например, когда задержанный допрашивается как свидетель, и таким образом легализуются объяснения, ранее незаконно полученные полицейскими от задержанного.

Отмечу только, что в происках В. адвокаты побывали во всех помещениях и зданиях, где тот действительно находился (вернее, где его прятали полицейские). Пока адвокаты общались с сотрудниками дежурных частей, руководителями следственных органов, пытаясь выяснить судьбу В., с ним «проводили» следственные мероприятия, убеждая адвокатов, что среди задержанных и доставленных такого нет.

Например, в дежурной части УВД ВАО адвокаты В. побывали три раза, где каждый раз дежурные убеждали их, что В. в помещениях УВД нет. Сопоставление фактов показало, что как раз в это самое время В. находился там.

«Зарубка 23». Адвокаты лишены права беспрепятственно проходить в помещения полиции, следствия и судов, что даёт полицейским и иным лицам гарантии безнаказанного нарушения прав и свобод граждан.

А в это время следствие использует незаконно полученные оперативными сотрудниками объяснения граждан, которые прямиком ложатся в протокол допроса свидетеля. Время и обстоятельства фактического задержания гражданина никому не важны, тщательно скрываются, как и обстоятельства неожиданного появления «свидетеля» в кабинете следователя. Затем «свидетель» мгновенно переводится в статус подозреваемого. Главное дело сделано – «свидетель» добровольно отказался от участия в его допросе адвоката и был предупрежден об ответственности по статье 308 УК РФ.

«Зарубка 24». Адвокат-защитник обязан выяснить время и обстоятельства фактического задержания клиента, как и обстоятельства его появления в кабинете следователя, что впоследствии должно быть подробно изложено в протоколе допроса вне зависимости от статуса клиента, в котором он допрашивался.

(20) КТО В ЛЕС, КТО ПО ДРОВА. О ПРОКУРОРАХ

В разделе «(16). Paroles, paroles, paroles. В общем» рассказывалось о переписке с Генеральной прокуратурой и МВД по вопросу исполнения ими решения ЕСПЧ по делу Шимоволоса в части принятия мер общего характера.

В этом, как и последующих разделах, на примере дела В. я представлю доказательства отсутствия контроля, надзора и судебной защиты в вопросах незаконного и необоснованного розыска и задержания (читай – похищения) граждан полицейскими, в том числе с использованием негласной системы под кодовым для них названием «сторожевой контроль».

Самой интересной, по моему мнению, является переписка с органами прокуратуры, которые в целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства, осуществляют надзор, в том числе за соблюдением прав и свобод человека и гражданина и другое, прописанное в Законе о прокуратуре.

С неё и начнём. Эта переписка очень наглядно показывает, что органы прокуратуры самоустранились от выполнения возложенных на них задач, как и забыли о своих полномочиях. В нынешнее время у них, видимо, иные цели и задачи, известные им одним, но о которых мы можем только догадываться.

(20.1.) Прокурорский троллинг-1. Переписка с прокуратурой Москвы

История с В. происходила в Москве, поэтому в первую очередь адвокатский запрос был направлен в прокуратуру Москвы, переписка с которой ведется с ноября 2014 года, вот уже больше полутора лет.

Навыками кратного и ясного изложения фактов и сведений, как и умением ставить перед прокурорскими вопросы, я, как мне кажется, обладаю, поэтому обращения в прокуратуру не были громоздкими, занимали не больше 3-х листов со всеми «шапками», адресами и подписями.

В адвокатских запросах⁶⁹ кратко излагались обстоятельства выставления В. на «сторожевой контроль» с последующим его задержанием в марте 2012 года в международном аэропорту Домодедово, выводы ЕСПЧ по делу Шимоволоса, и высказывалась просьба о проверке законности действий сотрудников 8 отдела 3 ОРЧ по выставлению личных данных В. на «сторожевой контроль» с последующим задержанием (похищением). Также в обращениях содержался ряд вопросов, на которые я просила ответить, например:

– был ли В. поставлен на «сторожевой контроль» на основании Приказа МВД №980, №1070 или №047 или иного приказа МВД,

– законно ли применение Приказов МВД с грифом «для служебного пользования», если решением ЕСПЧ по делу Шимоволоса признано, что они нарушают права и свободы, гарантированные Конвенцией. Здесь же я обратила внимание товарищей прокуроров на положения статьи 15 Конституции РФ, гарантии которых аналогичны конвенционным гарантиям.

Ответ прокуратуры Москвы был в нынешнем тренде, я называю его «государственный троллинг»:⁷⁰ это когда на обращение тебе абсолютно ничего не сообщают о том, о чём ты просишь сообщить, становится очевидным, что никакая проверка по обращению не проводилась. Вместо ответов по существу, как того требует, как минимум ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ»⁷¹, тебе пишут письмо «ни о чём», то есть о том, что ты знаешь и без товарищей прокуроров, о чём сообщать ты их не просил.

Троллинг⁷² стал повсеместным, вездесущим; он делится, размножается, мутирует, как болезнетворная бактерия, ежедневно проявляясь через новые формы и виды. Ежедневно мы сталкиваемся с «полицейским», «судейским», «чиновничьим» троллингом, троллинг имеет уровни, так он может быть местным или федеральным. Уверена, читатели понимают, о чём идёт речь. Пока я продолжаю рассказывать о местном прокурорском троллинге в Москве.

Так вот, на моё обращение от декабря 2014 года (прошу заметить, как адвоката и защитника) начальник 3 отдела управления по надзору за процессуальной деятельностью органов внутренних дел Р.Д. Иванов (далее – прокурор Иванов) ответил письмом «ни о чём». Письмо занимало целую страницу, на которой прокурор Иванов поведал мне о дате возбуждения уголовного дела №463300, о поручении следователя о выставлении В. на «сторожевой контроль» в соответствии с требованиями каких приказов МВД, о задержании В. и т. п. В общем и целом, прокурор Иванов рассказал мне вехи стадий уголовного судопроизводства по уголовному делу, включая дату постановления приговора. И, как вы понимаете, не дал ни одного ответа на поставленные вопросы.

Пришлось побеспокоить прокуратуру Москвы⁷³ ещё раз, подав туда же повторный адвокатский запрос, в котором я постаралась ещё более простым для понимания товарища прокурора и доходчивым языком изложить ситуацию с В. и свои вопросы к надзорному ведомству, ссылаясь на Закон о прокуратуре.

Товарищи прокурора Москвы были непоколебимы в своем желании мужественно противостоять адвокатским запросам. Я не буду утомлять уважаемого читателя подробностями, только скажу – переписка с прокуратурой Москвы продолжалась долго, прокурорские крепко держали оборону, сделав только один шаг назад, они признали действия сотрудников 8 ОРЧ по выставлению данных В. на «сторожевой контроль» обоснованными, в остальной части моих вопросов они по-прежнему молчали.

Как Вы понимаете, ничего нового или эксклюзивного в общении с «прокурорскими» для меня не было. Непрофессионализм, пренебрежение к законам, безнаказанность разрослись в нынешние времена, как махровая плесень.

Подводя промежуточный итог, скажу, что к маю 2015 года прокуратура Москвы по адвокатским запросам никаких проверок так и не провела, на мои вопросы не ответила. Так мы с прокуратурой города Москвы отметили год нашего общения по вопросам «сторожевого контроля» в деле В.

Более того, адресованная начальнику 16 управления Столярову С.А. жалоба на товарища прокурора Иванова была рассмотрена самим же Ивановым.

«Зарубка 25». Прокуратура Москвы признала использование полицейскими на основании Приказов МВД с грифом «дсп» «сторожевого контроля» законным как один из видов ОРД.

А мы всё – Конституция РФ, Конвенция, решения ЕСПЧ! Нынешние прокуроры не знают даже федерального законодательства!

(20.2.) Прокурорский троллинг-2. Переписка с Генеральной прокуратурой

Вдоволь пообщавшись с прокуратурой Москвы по делу В., я решила перейти на другой игровой уровень, а именно обратиться в Генеральную прокуратуру, куда написала жалобу на бездействие местных прокурорских в лице прокурора Иванова и начальника 16 управления Столярова с описанием хронологии событий и изложением необходимых фактов и сведений, и задала всё те же вопросы, на которые не смогла получить ответы из прокуратуры Москвы. Генеральная прокуратура первое, майское 2015 года обращение проигнорировала, ответ я так и не получила.

«Все, что нас не убивает — делает сильнее», сказал Ф.Ницше, поэтому пришлось обратиться в Прокуратуру ещё раз. На этот раз ответ я получила⁷⁴, прокурор Михалюк сообщил, что обращение перенаправлено в прокуратуру Москвы с целью «оперативного реагирования на возможные нарушения закона» с поручением организовать проверку, исполнение которой будет контролироваться.

Немного позднее я спросила Прокуратуру РФ, удалось ли ей проконтролировать исполнение её поручения в прокуратуре Москвы. Все то же должностное лицо – Михалюк Р.В. сообщил мне, что моё обращение опять направлено в прокуратуру Москвы, так как в них содержались новые доводы, которые не были предметом рассмотрения в прокуратуре Москвы⁷⁵.

Уважаемый читатель может подумать, что после того, как в дело вступила тяжелая артиллерия – аппарат Генеральной прокуратуры РФ, я, наконец-то получила ответы по существу моих вопросов о законности выставления личных данных В. на «сторожевой контроль» с его последующим задержанием, доставлением-похищением и т. п. Ничего подобного, вы, уважаемые, ошибаетесь. Роль Генеральной прокуратуры в этом деле была более чем скромной, но все-таки положительный эффект был.

Видимо, именно через старших товарищей из Генеральной прокуратуры в сознание московских «прокурорских» пришло понимание, что «сторожевой контроль» не является видом оперативно-розыскной деятельности, так как не предусмотрен статьей 6 Закона об ОРД. Однако, по мнению начальника 4 отдела управления по надзору за процессуальной деятельностью органов внутренних дел и юстиции Р.Г. Шалимова «использование должным лицом полиции для достижения целей и решения задач оперативно-розыскной деятельности… базы «Розыск-Магистраль» — оперативно-розыскным мероприятием не является, данное действие требованиям закона не противоречит. Порядок использования автоматизированной системы «Розыск-Магистраль» установлен нормативными актами Министерства внутренних дел Российской Федерации, что соответствует требованиям законодательства», и далее paroles, paroles, paroles…⁷⁶

Как видите, «прокурорские» не могут выдавливать из себя раба даже по капле, если речь идёт о полицейских⁷⁷. О дальнейшей переписки скажу кратко: Генеральная прокуратура РФ не в состоянии или из-за нежелания давать ответы по существу вопросов раз за разом направляла мои обращения в прокуратуру Москвы, где сначала все тот же прокурор Иванов давал мне однотипные ответы, содержание которых я приводила ранее. Потом, как я понимаю, он подустал, поэтому стал перенаправлять мои обращения в прокуратуру ВАО Москвы, которая осуществляла в свое время надзор за расследованием уголовного дела №463300⁷⁸. Когда переписка с Прокуратурой РФ и Москвы перевалила за год, произошёл эксцесс какого-то исполнителя – моё обращение он почему-то направил в прокуратуру Басманного района ЦАО Москвы. Видимо, по принципу «с глаз долой – из сердца вон».

Ничего не зная о профессиональной деятельности товарища прокурора Иванова в области наркоконтроля, вынуждена констатировать, что этот товарищ мало что понимает в вопросах надзора за оперативно-розыскной деятельностью, как, впрочем, и за уголовно-процессуальной. Если бы понимал, то должен был моё⁷⁹ первое обращение от ноября 2014 года направить в прокуратуру ВАО Москвы, к компетенции которой относилась как проверка запроса, так и ответы на поставленные в нём вопросы.

«Зарубка 26». Прокуратура Москвы признала использование полицейскими на основании Приказов МВД с грифом «дсп» «сторожевого контроля» законным, но не как вид или какую-либо разновидность оперативно-розыскных мероприятий, а в рамках организации и тактики розыскной деятельности полиции.

(20.3.) Прокурорский троллинг-3. Переписка с прокуратурой Восточного административного округа Москвы

Прокуратура ВАО г. Москвы внесла полный диссонанс в содержание переписки с прокуратурой Москвы и Генеральной прокуратурой, которые через год, наконец-то, признали, что «сторожевой контроль» не является видом ОРМ. Нестойкими оказались ряды «прокурорских» в части занятой правовой позиции.

Напомню, что если сначала прокуратура Москвы и Генеральная прокуратура признавали законность «сторожевого контроля» как одного из видов оперативно-розыскных мероприятий по Закону об ОРД, а потом на основании Приказов МВД №980 и №1070, то прокуратура ВАО Москвы пошла другим путём и ответила⁸⁰, что В. был поставлен на «сторожевой контроль» на основании Приказа МВД №213, который так же, как и другие упомянутые Приказы МВД имеет гриф «дсп»⁸¹. Заместитель прокурора ВАО г-жа Свинцова, как мне кажется, поскромничала, дав собственную трактовку названию и содержанию этого приказа. Приказом №213 дсп утверждены Инструкции об организации и тактике розыскной работы органов внутренних дел и об организации и тактике установления личности граждан по неопознанным трупам, больных и детей, которые по состоянию здоровья или возрасту не могут сообщить о себе сведения» (далее – Приказ №213). В Приказе №213дсп никогда ничего не было и не могло быть касательно «сторожевого контроля» в каких-либо его проявлениях, включая взаимосвязи с розыском, задержанием, доставлением и похищением полицейскими граждан, так как Приказ №213 дсп был издан в 1993 году, а Приказ №047, которым введена терминология «сторожевой контроль» датируется 2005 годом. Как видите, между ними «дистанция огромного размера»⁸².

«Зарубка 27». Прокуратура ВАО г. Москвы признала законным использование полицейскими «сторожевого контроля» на основании Приказа №213 дсп, якобы регламентирующего организацию тактики розыскной работы.

«Зарубка 28». Итого: органы прокуратуры, включая аппарат Генеральной прокуратуры РФ, прокуратуры Москвы и прокуратуры ВАО Москвы отказались выполнять надзорные полномочия в отношении полицейских для проверки законности выставления личных данных В. на «сторожевой контроль».

 

(21) А СУДЬИ ЧТО? – СУДЫ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СУД МОСКВЫ

Конечно же, при выяснении природы «сторожевого контроля», как и возможности обжалования выставления личных данных В. на «сторожевой контроль», нельзя было обойтись без какого-нибудь судебного разбирательства. Очевидно, что тема «сторожевого контроля» не могла (и не была) предметом судебного разбирательства в Преображенском суде Москвы при решении вопроса об избрании В. меры пресечения⁸³ в виде заключения под стражу как подозреваемому (обвиняемому). Этот же вопрос не был предметом судебного разбирательства в Перовском суде Москвы при рассмотрении уголовного дела №463300. Более того, следствие и прокуратура ВАО Москвы сделали всё возможное, чтобы документы по выставлению личных данных В. на «сторожевой контроль» исчезли из дела, но кое-какие документы им всё же пришлось оставить, например, поручение следователя Маркина об установлении места нахождения В. и ответ следователю за подписью начальника 8 отдела 3 ОРЧ Филатова, в котором тот сообщал следователю об исполнении его поручения посредством выставления В. на «сторожевой контроль».

Попытки обжаловать поручение следователя Маркина, как и примененный в отношении В. «сторожевой контроль», были предприняты уже после постановления Перовским судом Москвы приговора по делу №463300, чему есть простое объяснение – требования уголовно-процессуального законодательства об обстоятельствах, подлежащих доказыванию (статья 73 УПК) и пределах судебного разбирательства (статья 252 УПК). Жалоба в порядке статьи 125 УПК была подана в Преображенский суд Москвы по месту нахождения следственного органа, где расследовалось уголовное дело №463300. Конечно же, Преображенский суд отказал в принятии жалобы, мотивировав свой отказ невозможностью рассмотрения жалобы по статье 125 УПК после стадии досудебного производства по делу. Также суд предположил (?), что доводы жалобы могли рассматриваться судами первой и апелляционной инстанций при постановлении и проверке приговора, вступившего в силу 20.02.2014⁸⁴. 20 апреля 2015 года апелляционная инстанция Московского городского суда оставила постановление от 20.01.2015 без изменения, согласившись с судом первой инстанции, что жалобы в порядке статьи 125 УПК РФ на решения, действия (бездействия) следователя подлежат рассмотрению до постановления приговора или иного окончательного решения по делу.

Тут у читателя возникает закономерный вопрос, кто, когда и как может обжаловать в судебном порядке выставление личных данных гражданина на «сторожевой контроль»?

Отвечаю: по мнению прокуроров и судей судов общей юрисдикции – никто и никогда! Никто и никогда не может обжаловать выставление его личных данных на «сторожевой контроль» ни в судебном порядке, ни в порядке надзора, ни ведомственного контроля (о чём я ещё расскажу).

«Зарубка 29». Суды общей юрисдикции считают, что жалобы в порядке статьи 125 УПК на действия (бездействия) и решения следователя могут быть поданы и подлежат судебному рассмотрению только на стадии досудебного разбирательства по делу. Вынесение по делу приговора пресекает возможность подачу таких жалоб.

«Зарубка 30». Итого: в стране не существует механизма судебного обжалования незаконного выставления личных данных гражданина на «сторожевой контроль» (что равноценно незаконному розыску, задержанию и доставлению гражданина, то есть незаконному ограничению и нарушению его прав и свобод), в том числе по причине самоустранения судов от рассмотрения таких дел.

 

(22) А СУДЬИ ЧТО? – КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД

К счастью, существует другая позиция – юристов не из числа «силовиков» – она и была положена в основу обращения в Конституционный Суд. Вот наши рассуждения, представленные с Конституционный Суд после неудачных попыток в судах общей юрисдикции Москвы обжаловать выставление личных данных В. на «сторожевой контроль», включая постановление следователя Маркина, которое тот вынужден был написать, спасая полицейских:

«Уголовно-процессуальное законодательство РФ не содержит информацию о «сторожевом контроле». Согласно статье 6 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» «сторожевой контроль» не относится к видам оперативно-розыскных мероприятий, а в силу статьи 13 ФЗ «О полиции» не входит в перечень предоставленных ей прав, поэтому поручение следователя от 31.01.2012 г. не могло быть обжаловано и при рассмотрении уголовного дела в судах.

Из решения ЕСПЧ по делу Шимоволоса известно, что применение «сторожевого контроля» регламентировано приказами Министерства внутренних дел Российской Федерации №980 от 1 декабря 1999 года, №1070 от 22 декабря 1999 года и №047 от 14 апреля 2005 года, имеющими гриф «для служебного пользования», которые не опубликованы для всеобщего сведения.

Такое положение лишает гражданина возможности обжаловать выставление его имени в базу данных «сторожевой контроль» и свидетельствует о нарушении статей 15 (части 3 и 4), 22 и 24 Конституции Российской Федерации.

Вместе с тем, согласно статьям 19 и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждому равным образом гарантируется судебная защита его прав и свобод.

Конституционный Суд неоднократно подчеркивал, что право на судебную защиту предполагает наличие конкретных гарантий, позволяющих реализовать его в полном объеме, а правосудие, которое в Российской Федерации осуществляется только судом, по своей сути может признаваться таковым, только если оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах (Постановление от 27 декабря 2012 г. №34-П).

При этом Российская Федерация как правовое государство обязана обеспечивать эффективную защиту прав и свобод человека и гражданина посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости, на основе законодательно закрепленных критериев, которые в нормативной форме (в виде общих правил) предоставляют, в каком суде и в какой процедуре подлежит рассмотрению конкретное дело, что позволяет суду, сторонам, другим участникам процесса, а также иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в данном вопросе (Определение от 4 июня 2013 г. №882-О).

Отсутствие законодательных норм, определяющих правовую природу «сторожевого контроля», предусматривающих порядок и сроки обжалования заинтересованным лицом выставление его имени на «сторожевой контроль», делает его («сторожевой контроль») недоступным для контроля и осведомления общественности и личности (гражданина и человека), не определяет пределы и характер использования дискреции, предоставляемой властям для сбора и хранения в базе данных «сторожевой контроль» информации о личной жизни и, тем самым, предоставляет возможность задержания гражданина и человека, ограничения (лишения) его свободы и других прав, гарантированных частями 3 и 4 статьи 15, статьями 22, 23 и 24 Конституции Российской Федерации и статьями 5 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, что также нарушает конституционные гарантии государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан, включая реализуемые в процедурах уголовного преследования».

Далее Конституционному Суду было адресовано две просьбы: первая, признать положения части 1 статьи 125 УПК РФ не соответствующими Конституции РФ, поскольку по смыслу, придаваемому ей правоприменительной практикой, ограничивают право заинтересованного лица на судебное обжалование поручения следователя о внесении его имени (гражданина, человека – заинтересованного лица) в базу данных «сторожевой контроль» сроками предварительного и судебного следствия по уголовному делу, в рамках которого такое поручение давалось; вторая, признать отсутствие законоположений о правовой природе внесения имени гражданина и человека в базу данных «сторожевой контроль»; недоступность сведений о «сторожевом контроле» для осведомленности общественности и гражданина (заинтересованного лица, человека); о порядке и сроках судебной защиты прав, свобод и законных интересов граждан, чьи имена внесены в базу данных «сторожевой контроль», не соответствующими Конституции Российской Федерации, в том числе нарушающими конституционные гарантии на судебную защиту и право не подвергаться ограничениям, связанным с применением принудительных мер (задержание, ограничение и лишение свободы во всех иных формах), без предусмотренных законом оснований.

Решение Конституционного Суда было предсказуемым, он указал, что по правилам статьи 125 УПК рассмотрению подлежат жалобы, где ставится вопрос о признании незаконными и необоснованными решений и действий (бездействия), которые в соответствии с данным Кодексом не могут быть предметом проверки их законности и обоснованности на стадии судебного разбирательства при рассмотрении уголовного дела судом, в том числе в апелляционном или кассационном порядке (Определение КС от 28.01.2016 г. №208-О).

Впереди нас ждёт кассационное обжалование судебных актов с учётом правовой позиции КС, хотя результат этого обжалования очевиден…

«Зарубка 31». Действия (бездействия) и решения следователя подлежат самостоятельному судебному обжалованию вне сроков судебного разбирательства, если заявленные в жалобе требования не были предметом проверки законности и обоснованности на стадиях судебного разбирательства при рассмотрении уголовного дела судом.

 

(23) СВЕЖЕНЬКОЕ. О ВЕДОМСТВЕННОМ

Написание этого раздела стало возможным после 16 июня 2016 года, когда МВД представило в Замоскворецкий суд Москвы Приказы №980 и №1070 от 1 декабря и, соответственно, 22 декабря 1999 года (далее – Приказ №980 и Приказ №1070, вместе – Приказы).

Предыстория такова: кроме обращений в суд и органы прокуратуры, были обращения в МВД, в «надежде» на существование ведомственного контроля. Кстати, обращалась я в МВД не только по делу В., но и по другим делам, о которых я упоминала в этом исследовании.

Из аппарата МВД по вопросам выставления личных данных клиентов на «сторожевой контроль» обращения перенаправлялись в Главное управление на транспорте, которое возглавляет Д.В. Шаробаров (далее – начальник ГУТ, Шаробаров или генерал Шаробаров).

Ответом от 30.07.2015 г.⁸⁵ Шаробаров сообщил, что нормативными правовыми актами МВД России, а также другими действующими законодательными актами Российской Федерации, формирование и ведение «сторожевого контроля» в органах внутренних дел на транспорте не предусмотрено. В ответе делался акцент на то, что «сторожевой контроль» не предусмотрен на транспорте. Появлялся второй, закономерный при этом ответе вопрос, а в других подразделениях МВД, в тех, которые не связаны с транспортом, предусмотрено ли у них ведение «сторожевого контроля». Вторым ответом от 17.09.2015 г. №С-93 мне сообщили, что формирование и ведение «сторожевого контроля» в органах внутренних дел не предусмотрено вообще.

Информация ответов №С-73 и С-95 дала возможность понять, что интересующие меня вопросы относятся к компетенции ГУТ, иначе зачем из аппарата МВД было перенаправлять мои обращения именно в это управление? Поэтому с ГУ на транспорте МВД и была начата переписка по делу В. в желании и надежде получить объяснения о применении в отношении него «несуществующего» «сторожевого контроля».

И тут органы исполнительной власти включили троллинг, без которого ныне никто из них существовать не может, особенно когда им адресуются прямые неудобные вопросы. Первый ответ по делу В. от 27.10.2015 из ГУТ⁸⁶ включал в себя констатацию факта отсутствия «сторожевого контроля» в правовом поле стране. Далее этим же письмом кратко мне рассказывалась история оперативного сопровождения сотрудниками 8 отдела 3 ОРЧ уголовного дела №463300, действовавших по поручению следователя, поэтому и проводивших в отношении В. оперативно-розыскные мероприятия.

«Зарубка 32». Руководство ГУ на транспорте МВД России признало «сторожевой контроль» частью оперативно-розыскных мероприятий.

После письма от 27.10.2015 стало более чем актуальным и интересным ознакомиться с материалами проверки ГУТ по моим обращениям, об этом своем желании я уведомила генерала Шаробарова. Он не оценил моего энтузиазма в этом вопросе и отказался ознакомить меня с материалами проверки по моим адвокатским обращениям по делу В. Интересны мотивы отказа – генерал сослался на пункт 2 статьи 5 Закона о порядке рассмотрения обращений граждан, приведя следующую цитату: «…гражданин при рассмотрении обращения государственным органом имеет право знакомиться с документами и материалами, касающимися рассмотрения обращения, если это не затрагивает права, свободы и законные интересы других лиц и если в указанных документах и материалах не содержатся сведения, составляющие государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну».

Спасибо, что после этого абзаца был второй, разъясняющий итоговый смысл отказа. Генерал Шаробаров решил не церемониться со мной и отказать по совокупности двух причин: он посчитал, что адвокат не имеет права знакомиться с материалами проверки по его обращениям в интересах подзащитного (доверителя), и что ответы на заданные ему вопросы охраняются какими-то тайнами, вследствие чего они не могут быть свободно выданы.

«Зарубка 33». Генерал МВД начальник ГУТ МВД России Шаробаров, ранее признавший отсутствие в правовом поле «сторожевого контроля», отказывает адвокату в ознакомлении с материалами проверки по его же (адвоката) обращению, считая, (мой перевод, поправьте меня), что при ознакомлении адвоката с материалами проверки по его адвокатскому заявлению могут быть затронуты права, свободы и законные интересы каких-то других (эфемерных) лиц, как и то, что информация о несуществующем «сторожевом контроле» охраняется законодательством о тайне.

Немного позднее, в декабре 2015 года⁸⁷ ГУТ разъяснил мне положения пункта 1 части 3 статьи 6 ФЗ Об адвокатской деятельности⁸⁸, вывел алгоритм соразмерности прав адвоката и гражданина и повторно отказал в ознакомлении с материалами проверки, ссылаясь на конфиденциальность содержащейся в них (материалах) информации, и отсутствия у адвокатов законных прав знакомиться с ней.

«Зарубка 34». Итого: как мы могли убедиться на практике, не существует и ведомственного контроля за действиями полицейских в вопросах их незаконных действий по ограничению прав и свобод гражданина (человека).

Такое поведение сотрудников ГУТ я восприняла как предложение встречи и выражение желания личного знакомства, поэтому назначила господам офицерам свидание в Мещанском суде Москвы в рамках административного (по правилам КАС РФ) судопроизводства. Ответчиками по иску выступили два генерала – начальника ГУТ Шаробаров и его заместитель Андреев. В суд генералы лично не пришли (я же не мужик, который обещался двух генералов прокормить), но прислали туда своих представителей, которые посчитали для себя удобным встречаться со мной не в Мещанском, а в Замоскворецком суде Москвы, поэтому попросили направить именно в этом суд дело по подсудности. Перспективы встречаться в суде сразу с двумя генералами взяли вверх над моими территориальными предпочтениями, и я согласилась на рассмотрение дела в Замоскворецком суде, где вот уже полгода продолжается разбирательство.

В Замоскворецком суде генеральские представители из-за природной скромности, как я понимаю, в устном порядке сообщили, что Приказе №047 отменён, никаких-либо письменных подтверждений этого представлено не было из-за вопросов секретности. О секретности какого приказа, №047 или иного, шла речь, ни я, ни суд не поняли. Со слов представителей генералов секретность приказа №047 определялась первой цифрой его номера – «0». Возможно, приказ, которым отменен Приказ №047, тоже является по своему содержанию «секретным». Спасибо, что в суд были представлены Приказы №980 и 1070, ранее публике неизвестные.

Что стало известно в суде? В первую очередь обращает на себя внимание то, что представленные в суд Приказы №980 и 1070 были распечатаны из раздела нормативные акты МВД России базы КонсультантПлюс⁸⁹; во вторую – что Приказы не имеют грифа «для служебного пользования». Как вы помните, МВД и Генеральная прокуратура отказывались предоставлять информацию о Приказах, как и проводить какие-либо проверки, ссылаясь на служебную тайну, которой эти Приказы якобы охраняются⁹⁰.

Приказ №980 от 01.12.1999 «О мерах по совершенствованию деятельности автоматизированной информационной системы в органах внутренних дел на транспорте» для правового анализа более информативен и интересен нам, поэтому начнём с него:

(1) Приказ №980 касается использования и совершенствования автоматизированной информационной системы «ФР-Оповещение» (далее – АИС «ФР-Оповещение»). Именно этим Приказом Министрам внутренних дел, начальникам ГУВД, УВД субъектов РФ, начальникам УВДТ МВД России предоставлено право наполнения баз данных сведениями о лицах, находящихся в местном и федеральном розыске, о чём под присягой российские власти сообщили в ЕСПЧ.

Опять из содержания Приказа №980 можно понять, что АИС «ФР-Оповещение» ранее уже использовалось на транспорте, что позволило в 1998 году выявить и задержать свыше 6 000 (шести тысяч) лиц, находящихся в федеральном и в местном розыске. Отчетность за 9 (девять) месяцев 1999 года показала, что количество задержаний с использованием АИС «ФР – Оповещение» выросло в полтора раза. Таким образом, очевидно, что использование АИС «ФР – Оповещение», было начато ранее 1998 года. Этот же вывод напрашивается и из названия самого Приказа – «о мерах по совершенствованию деятельности…».

Задачами Приказа №980 являются создание условий для получения полицейскими ежесуточной информации о пассажиропотоке при регистрации авиабилетов и её своевременную передачу для проверки в дежурные части органов внутренних дел на транспорте.

Считаю уместным дать небольшую справку по видам существующего в настоящее время розыска.

Розыскные мероприятия, согласно определению в пункте 38 статьи 5 УПК РФ, это меры, принимаемые дознавателем, следователем, а также органом дознания по поручению вышеуказанных лиц для установления лица, подозреваемого в совершении преступления.

Таким образом, очевидно, что только следователь (дознаватель) принимает решение о розыске, который может быть начат в ходе расследования.

Ранее нами упоминалась норма статьи 210 УПК, регламентирующая розыск подозреваемого, обвиняемого, уже из названия статьи понятно, что розыскные мероприятия проводятся только в отношении подозреваемого или обвиняемого, то есть применять механизм розыска в отношении иных участников и, тем более, не участников уголовного судопроизводства противозаконно.

Следующим обязательным условием для начала розыскных мероприятий является поручение следователя органам дознания. При этом очевидно, что признание подозреваемым или обвиняемым должно иметь процессуальное оформление согласно уголовно-процессуальному законодательству (статьи 46, 47, 91, 92, 171, 172 УПК РФ).

«Зарубка 35». Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает проведение розыскных мероприятий только в отношении подозреваемого (обвиняемого) с соблюдением предписанных законом, статьей 210 УПК процедур.

Возвращаясь к делу В. напомню, что на 31 января 2012 года он не был ни подозреваемым, ни обвиняемым по делу №463300, однако был выставлен на «сторожевой контроль», что фактически стало объявлением его в местный розыск, поэтому по «обнаружении» в международном аэропорту Домодедово при прохождении пограничного контроля он был задержан. Примененный здесь термин «задержан» является условным, так как никакого задержания в порядке главы 12 УПК не было, имело место похищение В. сотрудниками полиции, незаконное лишение ими его свободы.

«Зарубка 36». Отсутствие, в том числе и ведомственного контроля, предоставляет «силовикам» возможность использовать систему «сторожевого контроля» для проведения незаконных розыскных мероприятий в отношении вызывающих их интерес лиц, то есть в отношении тех, кто не является подозреваемым (обвиняемым) в понимании уголовно-процессуального законодательства. При этом к этим лицам незаконно применяются правовые последствия (ограничения): задержание, доставление и лишение (ограничение) свободы.

 

(24) О РОЗЫСКЕ

Полезно будет напомнить, что розыскные мероприятия делятся на четыре основных вида в зависимости от территориальных границ, в рамках которых они осуществляются: местный, федеральный, межгосударственный и международный.

Местный розыск — это вид розыска, проводимого в основном в пределах территории одного субъекта Федерации по месту его объявления, при котором сигнальная система оперативно-справочных учетов используется локально. Однако существующая система учетов не исключается возможность проведения отдельных розыскных мероприятий за пределами территориальной юрисдикции инициатора розыска им самим либо по его письменному заданию оперативными подразделениями других правоохранительных органов.

Федеральный розыск — это вид розыска проводится на всей территории Российской Федерации: сигнальная система оперативно-справочных учетов правоохранительных органов используется централизованно. Федеральный розыск начинается в случаях, когда возможности местного розыска исчерпаны либо разыскиваемое лицо представляет повышенную общественную опасность.

Межгосударственный розыск направлен на обнаружение разыскиваемых лиц, находящихся за пределами государства (инициатора розыска), но на территории государств-участников СНГ, при котором используются сигнальные системы всех оперативно-справочных учетов ИЦ и адресных бюро МВД стран Содружества.

Международный розыск направлен на обнаружение разыскиваемых лиц, находящихся за пределами Российской Федерации. В нём принимают участие правоохранительные органы зарубежных стран, через посредничество Национального центрального бюро (НЦБ) Интерпола при МВД России⁹¹.

«Зарубка 37». Практика показывает, что на территории России из-за произвола полицейских достаточно велики риски, связанные с задержанием и ограничением свободы иных лиц, не являющихся подозреваемыми (обвиняемыми), на основании «сторожевого контроля», что фактически является объявлением гражданина (человека) в местный, а возможно, и в иной (например, федеральный или межгосударственный) розыск.

Возвращаясь к Приказу №980, следует отметить, что до настоящего времени он создаёт условия для нарушения прав граждан, что в 2011 году и было констатировано ЕСПЧ, так как пунктом 2 Приказа установлены права полицейских⁹² задерживать и доставлять в дежурные части лиц, находящихся в федеральном и местном розыске и выявленных с помощью АИС «ФР-Оповещение», с последующей передачей задержанных в территориальные органы внутренних дел, а территориальные органы внутренних дел в установленном порядке осуществляют приём указанных лиц, их содержание и конвоирование.

Приказ №1070 от 22.12.1999 в сравнении с Приказом №980 менее информативен, поэтому особого интереса для нас не представляет. Мы только немного остановим на нём внимание. Приказ №1070 касается внедрения системы «Розыск-Магистраль», что отражено в его названии «О внедрении программно-технического комплекса «Розыск-Магистраль» в органах внутренних дел на транспорте». Этим приказом дорабатывался программно-технический комплекс «Розыск-Магистраль «1» автоматизированными информационными системами «2» (далее – ПТК-1 или ПТК-2) для выявления лиц, находящихся в розыске, обоснованно подозреваемых в незаконной перевозке наркотических средств, оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, а также причастных к совершению террористической деятельности.

Вопрос «обоснованного подозрения» носит дискуссионный характер, что для целей настоящего исследования значения не имеет, так как субъектный состав лиц, выявляемых с помощью действия ПКТ 1 и 2, на первый взгляд, если исходить из вводной части приказа, ясен. Однако, если повнимательнее вчитаться в утвержденный Приказом №1070 План мероприятий по внедрению в органах внутренних дел на транспорте ПТК «Розыск-Магистраль» (Приложение к Приказу), то его содержание вносит диссонанс в понимание вопроса о субъектном составе лиц, для выявления которых он издан. Можно предположить, что в Плане указана совокупность таких лиц по ПТК 1 и ПТК 2, что, как мне кажется, выглядит логично и объяснимо. Такое положение делает возможным существование ещё одного Приказа МВД.

Таким образом, из содержания Приказов №980 и №1070 можно предположить, что, как минимум, существует ещё 2 (два) приказа МВД, непосредственно связанных с интересующей нас темой под условным названием «сторожевой контроль» и иже с ним.

Согласитесь, что ранее применяемые нами эмпирические методы исследования на примерах дел Шимоволоса, В. и других из известной практики, помогли понять порядок и схему действия того, что сотрудники полиции, видимо, в память о Приказе №047 в обиходе называют «сторожевой контроль», выставляя на граждан «ловушки» с последующим их незаконным задержанием, доставлением в помещения полиции и незаконным ограничением их прав и свобод.

Вернёмся к делу В., который не находился ни в местном, ни в ином другом розыске, не терял свой паспорт, так же как и не относился к субъектному составу лиц, о которых упоминается в Приложении к Приказу №1070, а также в Приказах №980 и 047 вместе взятых.

Несмотря на это без каких-либо законных оснований его личные данные были внесены в базу данных «местный розыск», после чего он был задержан, а затем передан сотрудникам полиции и пропал.

За последние несколько лет, включая и 2016 год, в моей практике было ещё несколько клиентов, пропавших из социума при таких же загадочных и/или очень похожих обстоятельствах, и через значительное время обнаружившихся в помещениях полиции в статусе «свидетелей» с перспективой тут же стать подозреваемыми (обвиняемыми).

Здесь же ещё раз не могу не напомнить историю В.П. Мелихова, паспорт которого был испорчен в зоне пограничного контроля с целью не допустить его выезд заграницу, как и другие приведённые в разделе «(8) Постоянство признак мастерства или упорное пренебрежение к правам граждан?» случаи из жизни «отдыхающих»⁹³.

«Зарубка 38». Существующая внутри МВД система даёт возможность безграничных злоупотреблений сотрудникам полиции использовать ПТК «Розыск-Магистраль» и «ФР-Оповещение» с последующим задержанием граждан, ограничением свободы, и доставлением в ОВД, что фактически является похищением человека и незаконным лишением его свободы.

 

(25). ЧИСТО ЮРИДИЧЕСКИ И ФАКТИЧЕСКИ. НИЧЕГО ЛИЧНОГО

Как мы смогли не раз убедиться, законодательно «сторожевой контроль» не регламентирован.

МВД открещивается от его существования, заявляя, что такого в правовом поле не существует. Мол, раньше «сторожевой контроль» был, действовал на основании Приказа №047 от 04.07.2005, но приказ этот отменён, да и касался он отдельной категории лиц — подозреваемых в экстремизме; а в Приказах №980 и 1070 говорится о функционировании системы «Розыск-Магистраль», действия которой согласуются с банками данных полиции о гражданах, установленных статьей 17 Закона о полиции. Среди этих банков данных ничего о «сторожевом контроле» нет.

Парадоксально, на сегодня существование, как и законность «сторожевого контроля» признают только органы прокуратуры, делая это на основании полученной из МВД информации. «Прокурорские», как можно судить, верят полицейским на слово⁹⁴.

«Зарубка 39». Возможно, что МВД представляет по «сторожевому контролю» разную информацию в ЕСПЧ, в органы прокуратуры и адвокатам (гражданам). Или органы прокуратуры «покрывают» сотрудников полиции, нарушающих закон, а прокурорского надзора не существует?! Он фикция!?

На деле В. и других, приведенных в исследовании примерах, с учётом нашего опыта и профессионального мастерства попытаемся ответить на вопрос, действуют ли полицейские всех рангов и мастей, прокурорские и суды в вопросах нарушения прав и свобод человека и гражданина, гарантированных Конституцией и Конвенцией, сообща, что называется, по предварительному сговору группой лиц? Квалифицирующий признак «по предварительному сговору группой лиц», как вы понимаете, условен. Выражаясь бытовым языком, нам важно знать, понимают ли силовики, что нарушают права и свободы граждан, то есть делают ли это умышленно, исходя из их представления о корпоративных⁹⁵ целях, задачах и интересах?

За основу возьмём материалы уголовного дела №463300. Сразу оговорюсь, что эти материалы, особенно в части розыска и задержания В., были сфальсифицированы, что называется «задним числом», в попытках придать хоть какую-то видимость законности действиям полицейских. Как я могу судить, трудились все: следователи, полицейские начальники и рядовой состав, прокурорские, судейские, скрепившие печатью законности противозаконное.

Напротив, эти документы помогут нам более взвешенно и качественно провести правовую экспертизу, доказывая согласованность действий «силовиков», полное отсутствие для граждан средств правовой защиты от их произвола, в нашем случае, при использовании «сторожевого контроля» (читай – незаконное объявление в розыск), а также совершение ими действий, ответственность за которые предусмотрена уголовным законодательством.

Обращаю внимание — применяемая мной терминология соответствует дефинициям законодательства о полиции, о прокуратуре, об оперативно-розыскной деятельности, и, конечно же, Уголовно-процессуального кодекса, а выводы основаны на «зарубках», которые мы оставляем в тексте исследования.

Напомню, что в известных мне делах выставление личных данных гражданина на «сторожевой контроль» фактически являлось объявлением его (гражданина) в розыск, как минимум, – в местный, а максимум – в федеральный.

При расследовании уголовного дела розыскные мероприятия (законные) могут проводиться только в отношении подозреваемого или обвиняемого. Основанием объявления в розыск и начала проведения соответствующих мероприятий с использованием банков данных полиции о гражданах (статья 17 Закона о полиции) является поручение следователя органам дознания о розыске. Поручение следователя о розыске может содержаться в его постановлении о приостановлении предварительного следствия в связи с розыском подозреваемого (обвиняемого) или следователь выносит отдельное постановление (статья 210 УПК).

«Зарубка 40». Таким образом, законным основанием для объявления гражданина в розыск и начала розыскных мероприятий является постановление следователя.

Вернемся к материалам уголовного дела №463300, в них имеется поручение следователя Маркина от 31.01.2012 в адрес начальника 8 отдела 3 ОРЧ УУР ГУ МВД России по Москве о произведении отдельных следственных действий (оперативно-розыскные мероприятия) по установлению места нахождения В. (далее – 8 отдел 3 ОРЧ). Бесспорно, следователь имел право дать такое поручение согласно полномочиям, предоставленным ему статьей 38 УПК.

Удивляет не поручение следователя, а содержание ответа начальника 8 отдела 3 ОРЧ Филатова от 10.02.2012, который рапортует о его исполнении через выставление В. на «сторожевой контроль», что фактически явилось его объявлением в местный розыск как подозреваемого (обвиняемого).

Вот как это выглядело в деле: в подтверждение подписанного г-н Филатов представил следователю лист «сторожевого контроля» (далее – «лист»), в котором указывался инициатор розыска – оперуполномоченный 8 отдела 3 ОРЧ Малыхин. Также в «листе» содержались паспортные и иные личные данные В., указывалось на отсутствие в отношении него меры пресечения, что В. не является подозреваемым (обвиняемым), но разыскивается, как находящийся в местном розыске. Иных сведений, например, о розыске В. в связи с уголовным преследованием, в том числе по делу №463300, в «листе» нет.

Напомню, что российские власти по делу Шимоволоса представили в ЕСПЧ информацию, что право выставления на «сторожевой контроль» принадлежит МВД и уполномоченным лицам ГУ МВД на уровне субъектов. В деле В. это смог сделать без каких-либо помех и труда за один день рядовой оперуполномоченный одного из отделов оперативно-розыскной части УУР ГУ МВД России по Москве.

«Зарубка 41». Полицейские из числа оперативных сотрудников расценивают поручение следователя об установлении места нахождения гражданина исключительно с выставлением личных данных гражданина на «сторожевой контроль», что есть – ни что иное, как объявление гражданина в местный розыск, который может применяться только в отношении подозреваемых (обвиняемых), скрывающихся от следствия.

Следователя Маркина, получившего такой ответ из 8 отдела 3 ОРЧ, ничто не удивило, он принял ответ как должный и закономерный.

«Зарубка 42». Следователь считает допустимым и законным установление места нахождения гражданина, не являющегося ни подозреваемым (обвиняемым), как и не объявленным в розыск, посредством «сторожевого контроля», который де-юре в правовом российском поле не существует, а де-факто является объявлением гражданина в местный розыск и началом розыскных мероприятий.

Вот такой междусобойчик между следствием, оперативниками. А МВД и не знает! А Прокуратура одобряет и поддерживает, считая такую взаимосвязь законной.

Сопоставим известные нам из решения Европейского Суда по делу Шимоволоса факты и сведения с делом В.

Со слов российских властей Суд указывал (§29-69), что решение о внесении в базу данных «сторожевой контроль» принимается МВД или его региональными подразделениями. В случае с В. таким лицом был оперуполномоченный 8 отдела 3 ОРЧ оперативно-розыскной части УУР ГУ МВД России по Москве, точно, не уровень регионального подразделения, например, ГУ МВД России по Москве.

Такое положение вынуждает прийти к неутешительным выводам, что:

– любой рядовой оперативный сотрудник ГУ МВД России по субъекту РФ может выставить личные данные каждого на «сторожевой контроль» по собственному разумению ли, подозрению ли, решению ли без каких-либо законных оснований,

или:

– процедура выставления гражданина на «сторожевой контроль», как и объявление его в розыск, видимо, столь проста и обыденна, что санкция руководителя регионального подразделения получается, что называется, «не глядя».

Нисколько не сомневаюсь, что поручение следователя Маркина «родилось» после задержания В. для придания внешнего вида законности явно противозаконным действиям сотрудников полиции в целях недопущения их уголовного преследования. Что свидетельствует о том, что «сторожевой контроль» в анналах структур МВД используется часто и является делом обычным. Об этом свидетельствуют и другие примеры из практики, так в марте 2016 года на основании «сторожевого контроля», выставленного на гражданина и принадлежащее ему транспортное средство, был задержан один из моих клиентов, который так же, как и В., пропал из поля зрения родных и знакомых почти на сутки. Объявился он на стадии следствия, когда следователь СО УВД ЗАО Москвы пытался процессуального закрепить показания «свидетеля», полученные до этого оперативными сотрудниками в результате похищения этого гражданина и примененных к нему неправовых методов общения. После того, как адвокат стал задавать «задержанному» вопросы о времени и фактах его появления у следователя, следственные действия тут же были прекращены к явному неудовольствию оперативных сотрудников, которые с пеной у рта объясняли задержание гражданина законным именно на основании «сторожевого контроля».

Причины «круговой поруки» сотрудников СК России, органов прокуратуры, МВД и судов в целях недопущения уголовного преследования полицейских отдельны: каждый из них пользуется испорченными плодами «сторожевого контроля» в своих интересах (об этом мы ещё поговорим). У всех у них вызывает искреннее недоумение, как иным способом, без применения «сторожевого контроля» (то есть похищения, лишения (ограничения) свободы, «обработки» задержанного) можно раскрывать преступления? Об этом я слышала от следователей, полицейских, сотрудников ФСБ, сотрудников СК и прокуратуры.

Возвращаясь к делу В., который в марте 2012 года был задержан сотрудниками пограничного контроля и передан по акту приема-передачи сотрудникам 7 ОРЧ УВД ВАО Москвы Катасонову и Сапрову, которые вместе с другими своими коллегами «кошмарили» его в течение почти суток, пряча от адвокатов, «выбивая» показания и фальсифицируя материалы оперативно-розыскных мероприятий.

Уверена, читатель согласится со мной в квалификации действий «кошмаров» из 7 ОРЧ УВД ВАО Москвы. Я бы их действия квалифицировала бы, помимо статей 285 и 286 УК, ещё и по статьям 126 (похищение человека), 127 (незаконное лишение свободы), 137 (нарушение неприкосновенности частной жизни), 301 (незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей), 302 (принуждение к даче показаний), 303 (фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности), ну и ещё по «мелочи» – по статьям 115, 116 и 117 УК (умышленное причинение легкого вреда здоровью, побои и истязание, соответственно).

Абстрагируемся от крепких связей следователи – оперативники и квалифицируем действия сотрудников 8 отдела 3 ОРЧ, объявивших В. в местный розыск. Факты дают основание считать, что они злоупотребили своими правами, как и превысили их, то есть совершили уголовно-наказуемые деяния, ответственность за которые предусмотрена статьями 285 (злоупотребление должностными полномочиями) и 286 (превышение должностных полномочий) УК РФ.

Или…? Российские власти представили в ЕСПЧ недостоверную информацию?!

К сожалению, на сегодня достоверно неизвестен порядок прохождения (и каких) документов от «инициатора» «сторожевого контроля» до уполномоченных лиц МВД, его санкционирующих. Думаю, что процедура занимает больше суток и требует различных согласований.

Фантазировать не буду, отмечу, что существующая вертикаль бюрократии не могла обойти стороной и эту тему. Предположим, что условный «инициатор» через «цепочку» промежуточных руководителей обращается к уполномоченным чинам МВД, включая его структурные и территориальные подразделения, и представляет некое обоснование необходимости выставления на «сторожевой контроль» (как и в местный розыск).

Бесспорно одно, розыск подозреваемого (обвиняемого) может осуществляться только по правилам УПК во взаимосвязи с требованиями статьи 17 Закона о полиции и Приказов МВД, регламентирующих организацию исполнения постановления следователя об объявлении в розыск.

Мой «опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг…»⁹⁶ подтверждает выводы ЕСПЧ, что «сторожевой контроль» даёт правоприменителям всех мастей безграничные возможности совершать незаконные действия в отношении любого гражданина, вне зависимости от того, относится ли этот субъект к категории лиц, в отношении которых допустимы формы контроля и ограничений согласно статье 17 Закона о полиции, так и в иных случаях, когда такое вмешательство в личную жизнь недопустимо, в том числе на основании приказов МВД с грифом «для служебного пользования», не подлежащих применению в силу части 3 статьи 15 Конституции.

Можно утверждать, что «сторожевой контроль» на сегодняшний день представляет из себя систему контроля за передвижением граждан (не только РФ, но и других стран) внутри страны, как и в случае их въезда (выезда) в (из) страну, о чём в деле Шимоволоса в 2011 году говорил Европейский Суд.

Конечно же, каждый имеет право на ошибку, поэтому я могу ошибаться в каких-то мелочах, ведь «…за время пути собака могла подрасти!»⁹⁷). Как я понимаю, система объединяет базы компаний железной дороги, авиакомпаний, транспортных средств и т. п. Всякий раз, когда фигурант из списка приобретает билет на поезд или самолет, в полицию «инициатору» розыска⁹⁸ направляется уведомление, позволяя задержать этого человека на вокзале или в аэропорту, как и по пути следования. Практика показывает, что на «сторожевой контроль» (читай – в местный розыск в нарушение установленных правил, порядка и требований закона) может быть выставлено и транспортное средство, что даёт сотрудникам ГИБДД право задержать транспортное средство (далее – ТС), а одновременно с ТС и водителя, которого сотрудники ГИБДД доставляют в ближайшее отделение полиции. Там гражданин и ТС «задерживаются» с ограничением (лишением) свободы без оформления соответствующих документов на неопределенное время в ожидании приезда инициатора розыска – оперативных сотрудников полиции, которым и передаются, что называется «из рук в руки». Опять же из практики известно, что в некоторых случаях такая передача оформляется Актом приема-передачи, в некоторых же – никакие акты не подписываются, всё происходит по обоюдному согласию и молчаливому пониманию.

Напомню примеры, приведённые в разделе «(8). Постоянство признак мастерства или упорное пренебрежение к правам граждан?»: кто-то из «задержанных» или пострадавших от банды «похитителей заграничных паспортов» должен был лететь на самолёте, а кто-то – ехать на поездке. Как правило, билеты приобретаются заранее и только при предъявлении паспорта, поэтому информация мгновенно становится известна «инициатору» по схемам, о которых нам поведали Приказы №980 и 1070.

(26) «ЭТА НОГА – ЧЬЯ НАДО НОГА»⁹⁹?

О «надзорных полномочиях» прокуратуры мы подробно поговорили в разделе «(20). Кто в лес, кто по дрова. О прокурорах». Ясно, что никакого прокурорского надзора за полицией в исследуемом нами вопросе нет, последней предоставлена полная свобода усмотрения в вопросах розыска, задержаний, доставлений (читай – похищений) и т. п.

Бесплодными оказались попытки выяснить, существует ли ведомственный контроль внутри МВД, о чём повествуется в разделе «(23). Свеженькое. О ведомственном».

О судебном контроле, вернее, о полном его отсутствии мы поговорили в разделе «(21). А судьи что? – суды общей юрисдикции. Преображенский суд Москвы».

«Может быть, Следственный комитет России заменяет собой бездействующие надзорные органы, а вместе с ними и судебный контроль, являясь единственным борцом за права граждан и усмирителем полицейского беспредела? – спросит меня читатель. – Ведь Уголовный кодекс в последнее время стал регулятором существующих в стране право- и иных отношений, как и мерилом оценки действий практически всех и каждого!».

Увы, следователи Следственного комитета не нашли в действиях полицейских, похитивших В., ничего противозаконного. Этому, на мой взгляд, есть одно простое объяснение — они не пытались ничего найти, по моему глубокому убеждению, за ненадобностью. Если я неправа в своих представлениях на этот счет, то напрашиваются ещё более печальные выводы – в этой организации не осталось профессионалов или их профессиональные знания применяются избирательно. Произошедшее с В. стало поводом для обращения в следственные органы с заявлением о возбуждении в отношении полицейских уголовного дела по совокупности преступлений, перечень которых был дан в разделе «(25). Чисто юридически. Ничего личного».

13.04.2012 следователь Преображенского МСО СУ по ВАО ГСУ СК России по Москве Самерханов вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в действиях полицейских признаков преступлений, предусмотренных статьями 127, 285 и 286 УК РФ¹⁰⁰. В ходе доследственной проверки вопрос «сторожевого контроля» никто, как вы понимаете, не исследовал. Напротив, следователь Самерханов при изложении обстоятельств произошедшего с В., «тщательно» обходил стороной этой вопрос, апеллируя термином «привода» вместо незаконных местного розыска, задержания, доставления и лишения свободы, чем напомнил мне Альхена¹⁰¹. Документы по «приводу» В., по моему глубокому убеждению, также были сфальсифицированы «по горячим следам» после того, как адвокаты В. в процессе его происков в течение 8 и 9 марта 2012 года «забросали» жалобами и обращениями дежурные части полиции, как УВД ВАО, как и ГУ МВД России по Москве. В ходе доследственной проверки стало известно, что во всех помещениях УВД ВАО, куда незаконно доставлялся и где незаконно содержался В. (читай – В. прятали от разыскивающих его адвокатов), произошли, видимо, короткие замыкания, поэтому видеозаписи с камер наружного и внутреннего наблюдения этих помещений не сохранились. И вообще, много что было потеряно в те дни в помещениях полиции УВД ВАО, «никто не хотел умирать»¹⁰² (читай – отвечать), поэтому изобличающие полицейских доказательства были «стерты» с лица земли. Отсутствие этих доказательств сделало возможным представить иную версию произошедших с В. событий — со слов полицейских, в последнее время со значительным преимуществом «побеждающих» своим количеством здравый смысл, логику закона, законность, Конституцию РФ, как и Конвенцию о защите прав человека и основных свобод вместе с другими нормами имплементированного в национальное законодательство нормами международного права: нынче показания одного гражданского ничто против показания полицейских и, даже, одного стража порядка.

В деле В. постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении полицейских от 13.04.2012 было первым, но не последним, затем материал был истребован в ГСУ СК России по Москве, где дважды выносились аналогичные постановление, последнее – 8 августа 2012 года. Тема «сторожевого контроля», как и незаконного задержания и доставления в полицию В. ни разу не была предметом исследования и проверки. Впоследствии постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по делу В. обжаловалось в судебном порядке в Пресненском суде Москвы. Судья Долгополов признал отказ следственных органов возбудить уголовное дело законным, с решением Пресненского суда согласилась и апелляционная инстанция Московского городского суда.

Как видите, в деле В. защита испробовала все возможные варианты защиты его прав от необоснованного и незаконного выставления его личных данных на «сторожевой контроль», то есть фактического объявления его в местный розыск в нарушение требований уголовно-процессуального закона и статьи 17 Закона о полиции.

Напомню читателю о предпринятых на протяжении четырех лет защитой В. бесплодных действий в вопросах защиты его прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ (статьи 15 (часть 3), 22, 23) и Конвенцией о защите прав человека и свобод (статья 5 (пункт 1) и статья 8), как и привлечения виновных полицейских к ответственности, в том числе уголовной:

1. Следственный комитет отказался возбудить в отношении полицейских уголовные дела, незаконно задержавших В. (читай – похитивших), выставивших в местный розыск, лишивших свободы, применявших недозволенные методы расследования, сфальсифицировавших результаты ОРМ и материалы уголовного дела.

2. суды общей юрисдикции:

2.1. признали законным отказ СК возбудить уголовное дело в отношении полицейских, несмотря на однозначные прецедентные правовые позиции Европейского суда по правам человека, выраженные, например, в решениях по группе дел Михеев и другие против России, что эффективным средством правовой защиты по жалобам против полицейских является только расследование в рамках возбужденного уголовного дела (Пресненский суд Москвы и Московский городской суд).

2.2. отказались рассматривать жалобы на решение следователя Маркина и начальника 8 отдела 3 ОРЧ Филатова о выставлении личных данных В. на «сторожевой контроль», что фактически было объявлением его в местный розыск без законных на то оснований (Преображенский суд Москвы и Московский городской суд).

2.3. отказались рассматривать жалобу защиту В. на фальсификацию протокола суда по его делу в Перовском суде Москвы (Московский городской суд).

2.4. признали допустимыми доказательствами показания В., полученные полицейскими и следователем под пытками, в рамках незаконных ОРМ, без адвоката (Перовский суд Москвы, Московский городской суд, Верховный Суд)

3. органы прокуратуры отказались проверять в порядке надзора действия сотрудников 8 отдела 3 ОРЧ Филатова о выставлении личных данных В. на «сторожевой контроль», что фактически было объявлением его в местный розыск без законных на то оснований, как и признали законность наличия и применения полицейскими «сторожевого контроля», несмотря на выводы ЕСПЧ по делу Шимоволоса (прокуратура ВАО Москвы, прокуратура Москвы, Генеральная прокуратура).

4. МВД отказалось проводить ведомственную проверку в отношении сотрудников 8 отдела 3 ОРЧ, выставивших личные данные В. на «сторожевой контроль», что было ничем иным, как объявлением его в местный розыск без законных на то оснований, и заявило об отсутствии в правовом поле страны «сторожевого контроля».

Вот такая «дребедень целый день: Динь-ди-лень, Динь-ди-лень, Динь-ди-лень…»¹⁰³

После такой практики я как защитник В. утверждаю, что в стране отсутствуют средства правовой защиты от нарушений прав и свобод граждан со стороны «силовиков», в том числе в вопросах незаконного выставления личных данных гражданина на «сторожевой контроль», включения таких сведений в банки данных полиции, как и объявления гражданина в розыск в нарушение требований уголовно-процессуального законодательства. Граждане бессильны в попытках защитить себя и привлечь виновных в должностных и иных преступлениях полицейских к уголовной ответственности.

Противодействие в защите прав и свобод граждан осуществляют органы прокуратуры, МВД и суды совместно, что называется, «группой лиц по предварительному или иному сговору».

 

(27) ПРОТИВ ЛОМА НЕТ ПРИЕМА?

Очевидно, что «сторожевой контроль» продолжает существовать. По-прежнему им является нечто, активно используемое полицией и другими органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, и правоприменителями, как в связи с уголовным преследованием гражданина, так и без такового, в том числе без каких-либо законных оснований. В целях недоступности общественного и личного контроля «сторожевой контроль» используется в секретном режиме, что создает риски злоупотреблений, которые присуще любой системе тайного наблюдения. При этом национальное законодательство не предусматривает никаких гарантий во избежание злоупотреблений со стороны правоприменителей. На эти обстоятельства обратил внимание Суд (§68-70) в постановлении от 21 июня 2011 года. Кроме того, следует указать, что юридического (читай законного) определения понятия сведений или информации «для служебного пользования» не существует, что даёт возможность произвольного толкования этого понятия. Это в свою очередь позволяет манипулировать определениями «конфиденциальная информация», «иная информация, имеющая ограниченный доступ», к числу которой некоторые относят документы с грифом «ДСП». Вкратце я дам комментарии о туманностях этой «Андромеды».

Из нормативных актов, иных документов про гриф «дсп» я смогла ознакомиться только с Постановлением Правительства РФ от 3 ноября 1994 г. №1233, которым утверждено «Положение о порядке обращения со служебной информацией ограниченного распространения в федеральных органах исполнительной власти, уполномоченном органе управления использованием атомной энергии и уполномоченном органе по космической деятельности». Иных источников я не нашла. Однако и этого Положения достаточно, чтобы применить аналогию закона, а именно положения статьи 7 Закона о гостайне. Если отнесению к государственной тайне и засекречиванию не подлежат сведения о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина, а также о фактах нарушения законности органами государственной власти и их должностными лицами, то при любых сомнениях о правовой природе и последствиях «дсп», законности существования и т. п., подлежат применению выводы ЕСПЧ, а также положения статьи 7 Закона о гостайне. Как говаривал один из героев кинокомедии Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» в исполнении замечательного актера Сергея Филиппова: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, это науке неизвестно. Наука еще пока не в курсе дела…». Ясно одно – в существовании «дсп» не может быть бОльших исключений, чем в законодательстве о государственной тайне.

Напомню, моя переписка с Минюстом на предмет соответствия Приказов МВД части 3 статьи 15 Конституции датируется июлем 2014 года. Содержание постановления ЕСПЧ в совокупности с фактами и сведениями по делу Н., как и ответы Минюста укрепили меня в мысли, что российские власти не приняли мер общего характера по делу Шимоволоса или приняли их неполно, и «сторожевой контроль» продолжает работать.

Закономерен вопрос: можно ли что-то сделать, чтобы на практике не допустить ситуаций, жертвами которых стали люди, о которых я поведала выше? Увы, полноценной защиты не существует. Однако кое-что все-таки можно сделать (или попытаться сделать), если уж по истечении трех лет усилий стало возможным разобраться в звере под названием «сторожевой контроль», как и получить Приказы МВД, долгое время считавшиеся служебной тайной.

Предлагаю некоторые практические рекомендации, которые возможны в этой ситуации: надо признать, что экстремистом, террористом, иной жертвой «сторожевого контроля» «силовики» могут сделать каждого из нас, особенно и в первую очередь в повышенной группе риска находятся правозащитники в самом широком смысле этого слова, например, адвокаты.

Во-вторых, отнесение себя априори к этой группе риска должно изменить формат вашего общения с представителями некоторых органов и организаций¹⁰⁴. Не исключаю, что диктофон, фотоаппарат и видеокамера станут Вам более чем необходимы в повседневной жизни (к счастью в наше время все они умещаются в одном гаджете).

Так вот, при предъявлении паспорта при регистрации на рейс или проводнику в поезде теперь следует отдельно обращать их внимание на надлежащий вид паспорта, наличие всех страниц, отсутствие в нём записей, помарок и пятен, делающих его недействительным, демонстрируя все страницы паспорта перед их очами. Постановлением Правительства РФ от 08.07.1997 N 828 (ред. от 29.02.2016) утверждено «Положение о паспорте гражданина Российской Федерации», коим запрещено вносить в паспорт сведения, отметки и записи, им не предусмотренные. Паспорт, в который внесены сведения, отметки или записи в нарушение этого Положения, является недействительным (пункт 6).

Аналогичный алгоритм с демонстрацией паспорта требуется повторить перед тем, как передать паспорт в руки сотруднику пограничного контроля. Ваше общение с этим сотрудником официально снимается на видеокамеру. По моим наблюдениям видеокамерами оборудованы все пункты пограничного контроля. Таким образом, запись фиксирует все происходящее между ним и вами, как лицом, предъявляющим ему паспорт. Не исключаю, что одновременно с видеозаписью ведется и аудиофиксация, поэтому рекомендую визуальную демонстрацию всех страниц паспорта сопровождать соответствующими пояснениями о наличии в паспорте всех предусмотренных страниц, как и об отсутствии записей или отметок, делающих его недействительным.

В качестве превентивной меры для особо желающих рекомендую направить запросы в МВД, ФСО, ФСБ России о предоставлении информации о включении ваших личных данных в различные системы банков данных, перечень которых указан в статье 17 Закона о полиции, между делом можно упомянуть и о «сторожевом контроле». Согласно этой норме закона гражданину предоставлено право получать информацию о включении его личных данных в те или иные банки данных.

И ещё. Помните о положениях уголовно-процессуального законодательства, что ограничение (лишение) свободы со стороны полицейских в понимании правовых позиций Европейского и Конституционного Судов делает Вас подозреваемым с фактического времени применения таких ограничений (лишений); такие обстоятельства, в свою очередь, предоставляют Вам иной набор прав, нежели свидетелю, поэтому

– не забывайте спросить, кто, на каком основании и в связи с каким обстоятельствами беседует с вами;

– не давайте в устном порядке никаких объяснений оперативным сотрудникам из числа полицейских;

– в письменных объяснениях подробно описывайте все произошедшее с вами, указывая время и все обстоятельства фактического задержания, а также слова и действия, как и отказы от таковых со стороны полицейских (других лиц);

– в протоколе допроса «свидетеля» дайте свои пояснения, что не считаете себя «свидетелем», опять же собственноручно изложив обстоятельства и время фактического задержания, тем самым представляя доказательства статуса «подозреваемого», каковым вы и являетесь;

– требуйте разъяснения вам прав подозреваемого и приглашения адвоката для получения квалифицированной юридической помощи;

– во всех случаях требуйте приглашения адвоката для получения квалифицированной юридической помощи. При отказе в этом опять же не забудьте сделать на этот счет запись в объяснении или протоколе допроса.

Текст: Мария Серновец