Корреспондентам «Новой» удалось побывать на территории одного из московских изоляторов и понаблюдать за «подследственными избирателями».
На пороге СИЗО №4, который находится в районе Южное Медведково, мы появляемся незадолго до открытия. Охранник на входе — молодой парень в форме — жестко реагирует на наше появление: «Вас сюда никто не пустит. Это режимный объект». «У вас есть разрешение от управления ФСИН?» — вопрошает другой и захлопывает зарешеченную дверь. Мы, будучи по ту сторону места лишения свободы, ссылаемся на закон, который не требует от журналиста наличия аккредитации от УФСИН, и просим пригласить к разговору начальника. Через некоторое время он возникает перед нами и улыбается: «Что же вы раньше не сказали, что из «Новой газеты» — проходите?!». И добавляет: «Мы читаем вас».
На входе в СИЗО просят сдать в камеру хранения все электронные приборы. В том числе, фотоаппарат. Идем к начальнику СИЗО — «знакомиться», как говорит, наш провожатый. «Вы зачем у них отобрали фотоаппарат? Журналист без камеры, как ручка без чернил?», — неожиданно говорит он. Фотоаппарат возвращают. Отметим, что у независимого гражданского активиста (он же член комиссии с правом решающего голоса) на входе в изолятор изъяли телефон и остальные средства для внешних коммуникаций (того требуют правила СИЗО).
Всего на территории СИЗО №4 — два избирательных участка. Право выбирать мэра имеют около 300 человек. Стоим в светло-зеленом коридоре нового корпуса СИЗО, которое оставляет впечатление больницы, а не следственного изолятора. Справа от нас — пронумерованные камеры. Непривычно тихо. Единственный признак жизни — лай собак (их на территории «кинологического городка» 24).
В коридоре толпятся 15 крепких, молодых людей разных национальностей. Это охранники. «Думаю, до 12-и часов справимся с голосованием — и отпустим ребят домой», — говорит сотрудник СИЗО. Неожиданно появляется избирательная «процессия». Охранник несет урну. За ним, не спеша (время: 9.00), следуют четыре члена комиссии. «Господи, где ключ?!», — негодует председатель УИК у закрытой двери на участок.
Участок, на котором наблюдаем мы, весь в кафеле, в углу — умывальник. Дверь помечена фломастером: «медик». От кабинки для голосования до урны —один шаг. В комнате (4 на 8 метров), которая в обычном режиме функционирует как медпункт, тесно, но пребывающим в местах лишения свободы не привыкать. Их выводят из камеры группами, но на участок осужденные входят по одному, охранники строго следят за тем, чтобы они не столкнулись в коридоре.
Мужчины в спортивных костюмах и тапках, пока стоят у стола председателя УИК, держат руки за спиной. «Не снимайте подследственных, — просит нас сотрудник СИЗО, — а то вдруг они откажутся голосовать». Впрочем, противятся съемке и члены комиссии. «Девочки, выйдите из кадра», — требовательным голом произносит рыжеволосая председатель УИК на высоких каблуках. Девочки — это сотрудники СИЗО — исполняют приказ.
Сотрудник СИЗО рассказывает, что «жулики» (так он «ласково» зовет подследственных), проснулись в шесть утра, позавтракали и сделали зарядку. «Наше дело — привести их на участок. Будут они голосовать или нет — не наше дело. Главное, чтобы они потом не сказали, что мы лишили их права голоса».
