Устала я, устала я, устала. Прямо лежать бы и не вставать. Никогда. Не, нельзя. Хочу рассказать о совещании в УФСИН России (от 31.07.2014) и поблагодарить руководство управления и председателя ОНК Москвы за организацию этой встречи, а также всех пришедших, что пришли, и в частности хочу поблагодарить Валерия Васильевича Борщева за приход и обозначение важной темы. Мне было приятно принять участие, хорошо, что утром меня что-то торкнуло и заставило сесть и сформулировать тезисы и рекомендации, поскольку Антон Владимирович меня попросил сделать обзорный доклад от ОНК, а я могла бы оказаться не готовой. В общем, хорошо, что не дрыхла, а подготовилась, и спасибо большое за возможность донести наши соображения. Тезисы я приделаю в конце этого поста, вдруг кому-то интересно. Я оставила их Анатолию Николаевичу и Антону Владимировичу, и пошлю их нашему ответственному секретарю.
Извиняемся еще раз, что ОНК была в усеченном составе, но у нас люди в отпусках, в командировках, в больницах (жарко очень!), надеюсь, что в следующий раз нас будет больше. Теперь по существу. Много хорошего, есть, на мой субъективный взгляд, и плохое.
О плохом. О медицине. Вот то, с чем никак не складывается. И на то есть объективные причины (мы знаем о них, мы пытаемся по мере сил помогать), но и субъективные. О большинстве из них писалось. Ну не находим мы общего языка. Нам пытаются рассказывать, что всё — прекрасно. Раз за разом, со статистикой, хоть мы уже выросли и отлично понимаем, как создается эта статистика. Извините, почему-то на нас смотрят, как на дураков. Ну ладно, пусть — как на туристов. «Вы же не врачи…» А мы и не лечим, не дианостируем. Мы просим, чтоб соблюдались законодательство и гуманизм. На нас эта функция законом возложена. Мы не ставим диагнозов. У нас — другая задача.
Очень хорошо, что Валерий Васильевич Борщев лично обозначил проблему, возникшую у очень многих членов ОНК г. Москвы с Самсоном Валерьевичем Мадояном. Это не личностное чье-то неприятие. Это просто глобальное взаимонепонимание. Мы отдаем себе отчет в сложности работы Самсона Валерьевича. Но некоторые вещи уже переходят всяческие границы. Вот я указала сегодня Галине Викторовне Тимчук, любезно к нам пришедшей, что ее подчиненные просто вводят ее в заблуждение по поводу происходящего в больнице ФКУ СИЗО-1. И этому есть доказательства. И от этого уже невозможно отмахнуться. Кто-то с трибуны: вот, как хорошо, мне как раз Самсон Валерьевич обещал…
Ряд членов ОНК полушепотом хором: девятимесячный отсчет пошел!!!
Угу. Песня у Круга такая есть «Он обещал…» (и все хором: Надька, дура, верила, дождется…)
Зачем вы пишете про нашу медицину в газеты, когда можно позвонить по телефону и решить все вопросы?
Об этом будет ниже, а от себя скажу: нельзя. К сожалению, выяснилось, что нельзя. Вот просто подумайте, сколько раз до того, как возникли публично вопросы по бесплатному инсулину, я говорила об этом с Самсоном Валерьевичем? Раз? Два? Три? Слава Богу, это всё при коллегах было. Я тогда еще вела разговоры не под запись. Ну хорошо, написали в газету — сейчас по СИЗО-1 нет вопросов по поводу инсулина. По СИЗО-6 есть. Вы думаете, мне через газеты нравится с сотрудниками разговаривать? Ответ: нет, нет и нет.
Я сейчас перейду к журналистам, это — тоже опечалившая меня тема, связанная, но до этого напишу вот что. Есть вопросы частные. Вылечите, пожалуйста, Петрову зуб. Завтра. Звоню вам с этой целью по мобильному телефону. Залечили? Спасибо большое. Но. Есть вопросы системные. Того, что нет стоматологов и сломаны бормашины. Понимаете, если я позвоню вам и нежно прощебечу: вылечите, пожалуйста, любимые, чисто ради меня на хорошем отношении ЗУБЫ ЗАВТРА ВСЕЙ ТЮРЬМЕ! — вы, наверное, удивитесь и просьбу мою исполнить не сможете. Эти вопросы решаются иначе. И совместными усилиями. И при помощи журналистов. Именно журналисты иногда, только они, способны заставить кого-то писать бумаги, изыскивать возможности, шевелиться. И тогда мы согласуем наши совместные усилия. А пока это: «ой, чего ты пристала, я не буду писать, чтоб выделили средства на иголки, меня за это уволят, сама пиши, что хочешь…» — то это не совместная работа. Про тарелки нас после газеты услышали. До этого нас не слышал никто, к сожалению, за редким исключением. Финансово сложным для меня исключением.
И вот поэтому нам очень важны наши журналисты, и каждого (на самом деле — каждую:)) из них нам надо защищать, и объяснять, что журналисты — не враги. Жуткая закрытость ФСИН почему-то именно в вопросе о журналистах заставляет переходить на язык вражды (знаете, что такое язык вражды? Наверняка знаете. Это — не конфликты и ругательства, это — другое). И в вопросе о фототехнике. Мы не гоняемся здесь за сенсациями (извиняюсь, что говорю от лица журналистов, но я оказалась единственным пишущим хоть иногда человеком сегодня). Мы обозначаем те проблемы, которые не решить в частном порядке. И не для того, чтоб кого-то или что-то скомпрометировать.
А Галина Викторовна говорит: и так зарплаты маленькие, врачи работать не идут, а тут еще вы пишете плохо про больницу, тем более никто не придет работать. Странная какая логика… Надо зарплаты увеличивать, с оборудованием разбираться, браться за это сообща, а не писать, что всё в больнице замечательно. Потому что мы напишем — так врачи придут и сами всё увидят. Они ж не будут питаться нашими публикациями, им работа без переработок нужна нормальная и зарплата. Причем тут журналисты?
Сенсации… я не берусь тут за всех сказать, но, уважаемые сотрудники, не дайте соврать, я часто сенсации-то за борт выкидываю? Я уже говорила: мне их хватит, чтоб книгу написать. Сенсаций, инцидентов… фамилий… прайсов… Я кому с этим звоню? В газету? Неа. Я вам звоню. И прихожу. И прошу решить. И вы с важным видом мне (МНЕ!) делаете одолжение, а я вам — всегда благодарна, я без юмора это говорю. Газета начинает писать, когда все эти формы не срабатывают. Либо — когда действительно шок и беспредел. Либо — когда надо осветить системные проблемы, которые не решить без привлечения внимания общественности и высших инстанций. Вот честно — я много вынесла в паблик из тех действительно острых ситуаций, о которых мы знаем? Вряд ли меня кто-то в этом обвинит… А вот, извините, когда мне предъявляют: фу, предательница, написала в фейсбуке, что мы на три недели забыли выдать бомжику трусы и тапочки, — так извините… некрасиво вышло. Не с моей стороны, с вашей. «Он обещал…» (с) — хором! Надька, дура… — ну да. (Это не акт милосердия, закон это).
Нам не нужны сенсации, нам нужны улучшения. Поймите и поверьте.
Еще грустное. Галина Викторовна: главное ведь, не кому перевязку сделали, а чтоб у медперсонала зарплата была хорошая… Ой, я надеюсь, что это была оговорка. Мы просто переглянулись молча, тут сказать было нечего.
Непростое. А вот начальник УФСИН спрашивает: журналы — это важно, но если человеку всё сразу дали, то зачем тратить время сотрудников и заносить в журнал? Оооо, ведем такие разговоры каждый день. А ЕСЛИ НЕ ДАЛИ? Откуда узнают контролирующие и надзирающие органы, что человек три недели просит книжку\врача\мыло\на прием к начальнику? Как мы об этом узнаем, если не заносить заявления в журнал? Журнал для этого существует. Это — залог обратной связи и контроля. Это — единственная возможность для спецконтингента достучаться, если что-то пошло не так. Это очень и очень важно. Слава тем, кто надлежащим образом ведет журналы. Им какую-то премию можно?
Еще невеселое. А, три комиссии подряд ходили к Развозжаеву. К Развозжаеву? Я думаю, что к Удальцову. А, точно, к Удальцову. Извините, это недостоверная информация. В двух группах была я. Да мы 15 часов суммарно в СИЗО-1 провели, мы сплошняками по заявлениям от больных больницу обходили, включая туберкулез, на Удальцова дай Бог полчаса потратили. Не потому что он нам сват или брат, потому что он НА ГОЛОДОВКЕ. Мы при каждом посещении на совещании решили посещать тех, кто на голодовке. А руководство СИЗО обещало давать нам эту информацию. Так грустно было это услышать… Опять — про избирательность в посещениях? Да бросьте… Мой акцент — больные и люди со слабыми социальными связями…
Ведь это уже было… Помните, откуда вообще взялась в московских СИЗО я осенью прошлого года? (извиняюсь, что о себе). Откуда на ПМЖ я там взялась? «…Потому что вы ходите только к мэру Ярославля Урлашову, вы посетили его тогда-то, тогда-то и тогда-то…» И это было не так, и это велели говорить из управления, но я слушала дальше: «и вы никогда не идете к обычным заключенным Петрову и Мамедову, которые так страдают и нуждаются…» Помните? Девять часов вечера, один СИЗО? Голодовка Кривова. Но мне стало неудобно. Ну, Бог с ним, что мы до того фронтально СИЗО-6 по больным дважды обошли. Но я поняла, что работать надо больше. И сказала: что ж, Петров и Мамедов, вы дождались. Мы идем к вам. Вот, теперь мы с ними. Виталик, Мамедов, Петров, Аня и Элис, и Вань Хрень Лин, кто там еще, больные, инфицированные, безрукие и безногие, по-русски не говорящие, все бумажки потерявшие — мы к вам пришли. И Удальцов — один из вас. Один из всех.
Теперь нам говорят: вы слишком часто приезжаете. Особенно — в центральные изоляторы. (А я всех приглашаю на окраины. У нас там много дел.) Вот, не ездите в выходные. А что мы должны делать, если работа наблюдателя — бесплатная, в свободное от основной работы время? Мы время отнимаем? А пользы от нас точно нет никакой? Вы уверены?
Меня лично огорчило сегодня от начальника одного СИЗО: не надо ездить по выходным. Я поняла, вам дали именно этот отрывок озвучить. Но мы практически никогда не ездили к вам по выходным. В окраинные СИЗО мы выезжаем по выходным, для справедливости и баланса. В последнюю встречу я спросила: очень много обращений, можно в субботу? Вы сказали: да, конечно, приезжай, будет нормально. Я спросила: мы не помешаем? Вы сказали: нет. Ну и зачем вы озвучили именно этот отрывок? Уважаемые изоляторы, неужели, когда нет экстрима, я не звоню вам и не договариваюсь ЗАРАНЕЕ? Не выбираю время посещения вместе с вами? Жаль, что это прозвучало…
А вот еще заявление: ой, заключенные звонят некоторым членам ОНК по телефону, и мы потом эти телефоны обнаруживаем, а на них — номера членов ОНК, давайте, рассказывайте нам о звонках. Извините, пожалуйста. Члены ОНК г. Москвы — не заключенные, не находятся на контракте с оперчастью, ничего никому рассказывать не должны. Это не они кому-то звонят, это им кто-то звонит. Кто мне звонит — я за это не отвечаю. Мне Лига сексуальных меньшинств может внезапно позвонить, я ее об этом не просила. Ой, они звонят, чтоб скомпрометировать сотрудников. НЕТ. Внимание: НЕТ. Ни разу на моей памяти никакой заключенный или его родственник лично мне с такой целью не звонил. Но если мне вдруг позвонит заключенный и скажет: окажите медпомощь, помираю, — я никому эту информацию, кроме медслужбы, передавать не буду. Не, нормально — человек просит врача, а к нему придут оперативные сотрудники?
А нам с трибуны: ни разу ни один член ОНК нам не передавал, что им по запрещенному предмету звонят. Да ну? Внимание. Я. Лично. Передавала. И номер спалила. Когда звонили, угрожали и деньги вымогали. Лично номер отнесла. Вот такая я плохая, не люблю, когда угрожают и вымогают деньги. Имейте все в виду. Буду палить координаты. У меня свои понятия о беспределе.
А вообще, наверное, можно и без членов ОНК разобраться, откуда в СИЗО берутся запрещенные предметы и кто их туда принес? Для этого есть соответствующие службы. А то что-то как-то странно, принесли одни, а неправы те, КОМУ по этим предметам позвонили. Давайте так — у всех своя работа. У нас — защищать права человека. У вас — разбираться, откуда внезапно телефоны. Давайте мы хоть тут не будем расследования устраивать. А то, не дай Бог, еще что-нибудь интересное узнаем, никто нам «спасибо» за это не скажет. Каждому — своё.
Еще грустное: вот, если в Москве у членов ОНК кто-то находится в неволе, они должны сдать свои мандаты. А это почему? Есть закон. Он четко регламентирует, что члены ОНК не должны посещать тех учреждений, где содержатся их родственники. Ну и хорошо. Какой еще тут «Кодекс этики»? Давайте федеральный закон соблюдать. Это — мои адекватные коллеги, они не ищут каких-то себе поблажек, работают, как все. Как это можно людей в правах поражать? Странно…
Может, я дура. Скорей всего. Я вижу людей, членов ОНК, которые честно и самоотверженно работают. И я не хочу давать их в обиду. Кем бы они ни были. Бывшими заключенными, будущими (ха-ха, шуточка!), журналистами, бывшими сотрудниками, правозащитниками… И сотрудников, которые помогают в работе, тоже в обиду давать не хотелось бы. Это уж не говоря обо всех подозреваемых, обвиняемых и осужденных. Это — не по мне задача, я устаю что-то очень в последнее время. Но вот пока я еще что-то могу — спасибо за помощь и поддержку. Тем, кто вокруг, тем, кто помогает, тем, кто работает вместе. Жизнь вы мне точно продлеваете.
Спасибо за сегодняшнюю встречу, мне она кажется очень полезной. Это очень важно. Надо чаще встречаться.
Ждем рыбу минтай, и теперь прицепляю тезисы:
Начальнику УФСИН Росси по г. Москве
Полковнику внутренней службы Тихомирову А.Н.,
совещанию от 31.07.14
Рекомендации.
Сотрудники, которых мы особо благодарим за помощь в процессе посещений , устранение недостатков, полезные осуществляемые инициативы, совместную работу.
Артюхин Геннадий Владимирович, Мирошников Евгений Сергеевич, Дубровин Геннадий Александрович, Горбачев Алексей Вячеславович, Наземчук Владимир Юрьевич, Кильдюшкин Александр Иванович, Сорока Юрий Григорьевич, Колягин Игорь Юрьевич.
Основные проблемы.
Питание. Члены ОНК приветствуют, что появились свежие овощи, а также две миски, а также тапочки. Однако мы уверены, что завозимых овощей недостаточно, снова в пищу в больших количествах идет сушеный картофель. Мы неоднократно рекомендовали рассмотреть вопрос о том, что желательно прекратить его принимать от консервного завода ФСИН России, как и маринованные овощи. И продолжить работу по технико-технологическим картам и разработке нормальных блюд с учетом норм Приказа-125.
Кроме того, в связи с постоянными недоносами пищи, на которые неоднократно обращали внимание члены ОНК г. Москвы, о чем делали в журналах проверок ОНК соответствующие записи, рекомендовано разместить в камерах нормы о довольствии по Приказу-125 и выдавать в камеры меню на неделю. В этом случае лица, содержащиеся под стражей, будут знать, что им полагается, а что им в реальности принесли.
Медицина. СИЗО-1, СИЗО-6 – рекордно много жалоб на неоказание, неполное и несвоевременное, а также ненадлежащее оказание медицинской помощи. Врачи начали выдавать заключенным на руки медицинские документы в соответствии с законодательством. И в этих документах обнаружены в некоторых случаях, возможные фальсификации. Возможно, в этой связи Самсон Валерьевич Мадоян стал отказывать в предоставлении медицинской информации членам ОНК г. Москвы в нарушение трех федеральных законов. Мы вынуждены были обратиться в прокуратуру, а также готовим обращение в суд. Направлены также письма во ФСИН И ГСУ. Опасаемся, что эксперимент с передачей медицины в введенье МСЧ ФСИН оказался не слишком удачным. Остаются проблемы с отсутствием врачей-специалистов, неукомплектованностью штатов (низкие зарплаты), неисправной техникой, либо отсутствием необходимой техники.
Доведение прав. К сожалению, продолжаем видеть, что права не доводятся в соответствии с п. 13 ПВР, в частности – в карантине, который для нас является стратегическим местом, именно там пролегает развилка между правовым урегулированием и криминальными понятиями, там закладывается выбор подозреваемого, обвиняемого, обвиняемого. Карантин: просим выдавать по просьбе ручки, бумаги, книги, тапочки, белье. Запасов не видим, просим закладывать это в сметы.
Необходимо также, чтоб в карантинных камерах и библиотеках имелись образцы апелляционных жалоб и иных обращений. Передаем подготовленный нами текст о правах и обязанностях лиц, содержащихся под стражей.
Ведение журналов. Хорошее ведение – корпус 7 Си-1 и СИ-3. Плохое ведение – СИЗО-2 и 5. СИ-6 – вели некоторое время и опять забросили. СИЗО-4 – с переменным успехом.
Информирование о местонахождении. Следователи не информируют родственников об арестах. Будем выходить с инициативой о том, чтоб арестованным в обязательном порядке выдавался конверт. А также обращаться с официальными заявлениями в МВД и ФСКН (реже всего информируют родственников). Про конверты, нужно внести их в закон. Считаем необходимым создать единое окно в управлении, где будет предоставлться информация о местонахождении арестованного. В двух лишь изоляторах дают такую информацию по телефону. Это очень важно, поскольку человек получает помощь с воли своевременно, не утрачивает социальных связей и не встает на криминальный путь.
Кроме того, просим обязать операторов и иных ответственных лиц учреждений представляться по телефону. На вопрос, какой инструкцией либо ФЗ сотрудникам учреждений запрещено представляться, нам никто ответить не смог.
Точно так же нам представляется важной задача идентификации сотрудников в самом учреждении. Лица, содержащиеся под стражей не знают, как зовут сотрудников, на которых они обращаются с жалобами. Понимая криминальную угрозу, мы будем вносить инициативу об идентификакции сотрудников с помощью жетонов, как это предусмотрено, например, законом о полиции.
Надо отметить категорическую недопустимость претерпевания подозреваемыми, обвиняемыми, осужденными неблагоприятных последствий в связи с их обращениями к членам ОНК Москвы. К сожалению, у нас есть серьезные основания полагать, что это происходит достаточно часто, в разных изоляторах. Более того, иногда прямо в присутствии членов ОНК в камерах звучат реплики, похожие на угрозы. Есть основания полагать, что ряд писем, содержащих обращения к членам ОНК г. Москвы, не выходит из следственных изоляторов. Большая просьба пытаться преодолеть эту практику.
Кровати.
Члены ОНК г. Москвы неоднократно обращали внимание на крайне неудачную конструкцию кроватей. Вкупе с плохими матрасами многомесячный сон на таких кроватях можно приравнять к практически пыточным условиям. Мы рекомендуем обратиться к этому вопросу и разработать более удачную конструкцию кроватей, внеся в компетентные органы соответствующие предложения.
Привлечение к труду. Рекомендуем начать изыскивать возможность привлечения к труду подозреваемых и обвиняемых, как это предусмотрено законодательством. Это – очень важный аспект задачи исправления, стоящей перед УИС.
Телефон и возможность официальных звонков. В некоторых СИЗО до сих пор отсутствует возможность звонков по разрешению следователя, суда или изолятора. Подобное приводит к росту коррупционной составляющей, использованию запрещенных предметов. Рекомендуем рассмотреть возможность официальной телефонизации, доводить до лиц, лишенных свободы, это их право.
Прогулочные дворики. Рекомендовано рассмотреть вопрос об их благоустройстве, в частности – обдумать, что можно сделать с покрытием полов, из-за которого при прогулках нескольких человек поднимается в воздух и оседает на скамейках цементная пыль . Кроме того, рекомендуется рассмотреть вопрос о возможности оборудования двориков турниками.
Просим в соответствии с Приказом-189 в СИЗО-5 организовать для несовершеннолетних (а также во всех СИЗО, по возможности, для всех) возможность спортивных игр, выдавая лицам, содержащимся под стражей, мячики. Организация благоустроенных двориков крайне важна.
Просим в СИЗО-6 довести до беременных женщин, содержащихся под стражей, а также до сотрудников изолятора, право беременных гулять без ограничений по времени в соответствии с Приказом-189. Члены ОНК г. Москвы эту норму доводили неоднократно, однако ситуация не меняется. Беременные женщины содержатся в общих камерах, об этом своем праве не знают, гуляют час.
Большая просьба обратить внимание сотрудников управления на дисциплину делопроизводства и корректность в официальной переписке с членами ОНК г. Москвы. В соответствии с ФЗ-76 каждый член ОНК г. Москвы является субъектом осуществления общественного контроля. В соответствии с Регламентом ОНК г. Москвы члены ОНК Москвы направляют копии своих обращений в различные инстанции ответственному секретарю ОНК г. Москвы, как и получаемые ответы. Мы просим направлять ответы на запросы информации членами ОНК и их рекомендации тем членам ОНК Москвы, которые эти запросы и рекомендации направляли. Отсутствие ответов этим лицам, несвоевременные ответы, письма, не содержащие ответов по существу поставленных вопросов, нарушают федеральное законодательство и нормы деловой этики, а также проявляют демонстративное неуважение к членам ОНК г. Москвы. Очень надеемся на понимание и конструктивное сотрудничество.
Также по просьбе отсутствующих на совещании членов ОНК г. Москвы хочу обратить внимание на необходимость корректного общения с членами ОНК г. Москвы некоторых сотрудников управления.
Вновь вынуждены обратить внимание на необходимость, в соответствии с законодательством и инструкциями ФСИН допуска членов ОНК г. Москвы на территорию изоляторов с фото, аудио и иной техникой, для осуществления ими законной деятельности в соответствии с УИК РФ, иными нормативными актами.
Члены ОНК г. Москвы постоянно помнят о таких серьезных проблемах как превышение лимита наполнения московских изоляторов и, как встречной неблагоприятной тенденции, — недостаточном количестве сотрудников в московских учреждениях. Эти проблемы ухудшают положение лиц, содержащихся под стражей, нарушают их права, осложняют работу сотрудников, приводят к многочасовым переработкам. Названные проблемы остаются для членов ОНК г. Москвы на первом плане, мы будем впредь привлекать к ним внимание и пытаться преодолеть их доступными нам методами.
Члены ОНК г. Москвы благодарят сотрудников УФСИН г. Москвы за сотрудничество.
Прошу рассматривать данные тезисы как официальные рекомендации члена ОНК г. Москвы Каретниковой А.Г., обобщенные рекомендации ее коллег.
Всё, на ночь банальненько.http://zaycev.net/online/23105/2310597.shtml
