— Хорошо, Юль, вот это случилось, его посадили, ты одна, ты не знаешь: как получить свидание, собрать передачу, в УПК этого нет…
Юлия Рощина: Поначалу мы все как слепые котята, а потом, приходишь в СИЗО, и тебе там популярно всё объясняют — такие же жены и мамки, как ты. Только так мы всё и узнаем: что помидоры и огурцы передавать нельзя, мед, сгущенку принимают только в пакетиках, а конфетки без фантиков – вот, приходишь, садишься на лавочку и начинаешь эти конфетки шебуршить-разворачивать.
Татьяна Кипиани: Ну, как это бывает. Вот, моего мужа забрали прямо из зала суда, и он, уходя, лишней пачки сигарет не взял, не говоря уже о какой-то одежде. Прибегаю я домой и понимаю, что мой муж сейчас там, на нем джинсики, рубашечка, и ничего у него нет — ни зубной щетки, ни мыла. Конечно, залезла на сайт Бутырки (следственный изолятор «Бутырская тюрьма») – а из всей информации на сайте только стрелочка, как туда (в Бутырку) попасть.
— замечательно
— да. Ну что, дальше начинаю названивать «умным людям», которые могли бы мне хоть что-то подсказать (были у меня какие-то телефоны). Никто, конечно, мне не сказал ни про помидоры, ни про огурцы. Я, естественно, их купила. Единственное, что мне сказали – что сигареты надо распаковать, вытащить и почему-то перевязать веревочкой по десять штук.
— какой веревочкой не сказали?
— ну да, резиночка не подойдет — исключительно ниточка (смеется). Правда, оказалось, что это не нужно. Было очень забавно, когда приемщица увидела эти сигареты: «ой, зачем вы так, я ведь их сейчас ломать буду». Слава богу, меня хватило всего на два блока.
Ну, вот, купила я сумку, с которой коробейники-челноки ездят…
Рощина: китайская барсетка.
Кипиани: да (смеется), первый раз пришла, с огромной сумкой – там было все, и помидоры, и огурцы, конфеты в фантиках, ужас. Приперлась: узкий коридор, народу тьма, стою думаю — чего делать, куда идти? Но, хорошо, там сразу подхватывают: «Вам передачку? Вот в это окошечко, возьмете бланки, заполните их, потом обратно в это окошечко отдаете и т.д.».
— бланки?
Рощина: на самом деле, система УЖАСНАЯ. То есть, если ты собираешься ехать в Бутырку или куда-то в СИЗО – всё, на весь свой день ставишь крест. Чтобы элементарно передать поесть, нужно заполнить, как минимум, три однотипных бланка: что принесла, количество, вес. Причем, продуктовая передача заполняется на одних бланках, а вещевая – еще три бланка. Последний прикол был в Бутырке, когда там вещевые передачи стали взвешивать. То есть ты носки должен писать не в штуках, а в граммах.
— и самому взвешивать…
— Да, там стоят весы. Бывалые, конечно, собирают и взвешивают дома.
Кипиани: Не знаю, как сейчас, но в Бутырке раньше было всего две скамеечки по полтора метра, еще есть стол, на котором все заполняли бланки — на уголках, прижавшись задами, а на нем еще весы. Всё, больше там нет ничего.
Рощина: а еще они режут все что поступает, причем, одним ножом: и копченую рыбку и яблочки и мыльце и хлеб — всё одним ножичком. Тут нужна хитрость: когда передаете маленькую передачку – они режут всё. Я передаю большую на мужа и на сокамерников – вот, первые два килограмма лука или морковки, скажем, она (приемщица) поперефигарит – остальное уже не режет.
Кипиани: а пряники разбивают молотком.
— (пауза)
— …и что остается после такой «обработки»?
— пыль. Вот, собирают крошки и передают.
— слушайте, а нельзя какой-то просвечивающий аппарат поставить, в самом деле?
Рощина: в Матроске есть, но им почти не пользуются. Видимо, настолько привыкли к этой системе, что не могут отказаться.
— а список запрещенных продуктов?
— это отдельная песня. Причем поражает даже не количество продуктов, которые передавать нельзя, а сама логика запретов. Почему яблоки можно, а груши нельзя? Апельсины принимают, а мандарины нет, хотя на Новый год берут.
-почему?
Кипиани: Вот, спросила как-то у «персонала»: почему редьку передают, а редиску нельзя. Ответ: «Патамушта не положено!».
Рощина: Интересно, что в каждом СИЗО по Москве совершенно разные перечни. В Бутырке сигареты ломают, а в Матроске (следственный изолятор «Матросская тишина») передают целиком. В Матроске принимают сахар-песок, в Бутырке – только рафинад. А на Капотне (следственный изолятор №9 на Капотне) и вовсе, домашнее передают – котлетки, курочку. То есть нигде не существует четкого перечня – один город и везде разные нормы. На самом деле, это проблема, которую никто не поднимает. Вот «взял» бы кто СИЗО по продуктам.
— А что еще там не берут?
Рощина: зелень не берут. Вот мой (муж) зелени не ел три года.
— почему не берут?
— патамушта не положено! (хором, смеются)
Рощина: Мне там выдали одно объяснение: оказывается, от мандаринов понос, вот вы мандарины много едите?
— да килограммами
— да что вы, и не поносите? А вот если в СИЗО передать – срачка пробъет моментально (смеются).
— А этот список разрешенных продуктов, где с ним можно ознакомиться?
— Да у них там висит.
— то есть ты приходишь и только там узнаешь…
— да, маленькими буковками, да так, что не сразу найдешь, и не всегда поймешь что написано. На самом деле, список «чего можно» довольно маленький и очень общий. Вот, написано «сухофрукты» и точка, а оказалось, что мое понимание сухофруктов сильно отличается от понимания сотрудников СИЗО. Когда принесла цукаты на Медведково, их не приняли…
Кипиани: у меня инжир не взяли сухой. Я его привезла, — знала, что хорошо помогает при ангине и болях в горле. Думала, раз уж с таблетками там напряженка, пусть у человека будет хотя бы инжир. Но доказать, что это сухофрукт, я не смогла.
Рощина: В общем, там объяснили нам — что такое сухофрукты. Это, девочки, курага, изюм и чернослив, всё, радуйтесь.
Кипиани: еще про «Роллтон» – он довольно популярен, «Бомж-пакет» называется. Так вот, если его покупаешь не в тюремном магазине, то приходится извлекать все специи и вкусовые добавки, потому что принимают только лапшу. Те, кто не знает – приходит передавать голые макароны, а это офигеть как вкусно (смеются).
Рощина: Сейчас все-таки стало легче, у родственников появилась возможность покупать еду в тюремном магазине через интернет.
— !?
— модернизация
— ваще, нанотехнологии.
Кипиани: В Туле (Тульская колония) такого еще нет. Лично мне гораздо проще было бы ему (мужу) по мере необходимости заказывать, а не тащить на себе по 20 кг. (это я потом узнала, что не обязательно двадцать кило в колонию за один раз).
— а вообще, по объемам передача какая должна быть?
— В СИЗО — 30 кг. в месяц на человека. Покупать продукты в тюремном магазине можно без ограничений, но там продукты дороже – все идет с наценкой, и ты не видишь что берешь.
— вещевые передачи: одежда, обувь?
Рощина: Покупка и передача обуви – это особая история. Ботинки без шнурков и, внимание, без супинаторов. Тоже отдельное шоу, как они вскрывают обувь. В Медведково (следственный изолятор №4, район Медведково) тупо отрывают стельку, кишки вытаскивают – такой лапоть получается. Так что, если обувь с супинатором передаете, после вскрытия в ней ходить уже невозможно. Тоже вопрос – зачем рвать ботинки, скажите лучше, что не примете сразу.
— а как определить ботинки без супинатора?
Кипиани: а никак — как повезет, говорят.
— а они как определяют?
— в Бутырках есть машинка – она звенит.
— специальная машинка по определению супинаторов?
— (смеются)
Рощина: На самом деле, самая ходовая и лучшая модель – так называемые «прощайки» (ботинки «прощай молодость»). Это, типа, берцы, абсолютно безликая, бесформенная обувь — вот их принимают.
Кипиани: В общем, обувь я покупаю так: приношу из магазина, беру своего брата, старые ботинки мужа – заставляю брата одеть старые ботинки мужа, он меряет, ощущения запоминает, потом одевает новые – если ощущения совпадают, несу в тюрьму, муж одевает – говорит «как будто сам мерил».
— это если брат есть…
— Как купить ботинки в тюрьму без мужа: берете любую мужскую ногу… (смеются)
Кипиани: да, еще, когда покупаешь спортивный костюм – он должен быть на резинке. Шнурки они вытаскивают. Много трагедий я наблюдала на передаточном пункте, когда штаны 48 размера одним легким движением превращается в 52-й.
Вообще, за весь опыт моего общения с государством, я поняла, что несмотря ни на какие утвержденные и заученные правила, ты никогда не знаешь что тебя там ждет, потому что все зависит от конкретного «стоящего»: хорошее настроение – он пропустит, плохое – будет делать всё наперекор.
Юлия Рощина, образование высшее, филолог, (Олег Рощин, муж, статья 188, ч.4, восемь лет лишения свободы)
Татьяна Кипиани, образование высшее, историк (Дмитрий Кипиани, муж, статья 159, ч.4, шесть лет лишения свободы)
беседовала Мария Клочкова
