Татьяна Кипиани — муж Дмитрий Кипиани, 6 лет лишения свободы
Что происходит обычно, когда человека забирают: родные начинают его судорожно искать, поскольку никакой информации о нем, как правило, ниоткуда не поступает. Когда человека уводят из дома правоохранительные органы – его сначала доставляют в изолятор временного содержания (ИВС). Потом уже, после утверждения судом меры пресечения — на время следствия и суда, — его могут перевести в любое СИЗО. Я наблюдала, как женщины ходят по этим изоляторам в поисках своих мужей-сыновей. По телефону узнать невозможно — вы должны прийти туда, отстоять общую очередь со всеми теми, кто пришел на передачи, только, чтобы подойти к окошечку. Отстояли, подходите, называете фамилию, там кто-то посмотрит, пошуршит формулярчиками — в Бутырке у них формулярчики, как в библиотеке — «нету вашего» (хотя, были случаи, когда люди возвращались, и выяснялось, что их близкий находится именно там).
Ну ладно, сказали «нету» — идем дальше, в следующее СИЗО — там стоим очередь: опять «нету» – идем в следующее. В Москве сколько этих заведений – минимум штук шесть. Когда моего мужа «взяли», его сразу отвезли в Бутырку, мне повезло – я не искала его по СИЗО, как это случается со многими. Но когда его уже отправляли по этапу, в тульскую зону, я, разумеется, об этом не знала. Мне добрый человек позвонил из камеры и сообщил: «Диму сегодня отправили». От ФСИНа (федеральная служба исполнения наказаний) за два года я не получила ни одной официальной бумаги. Хотя у них везде было прописано, кого из родственников извещать в случае перевода мужа «на другой адрес». Но нет, не считают нужным.
Юлия Рощина – муж, Олег Рощин, 8 лет лишения свободы
Ни один официальный орган меня не известил, дошло до того, что я писала жалобу в ФСБ: какие-то мужчины увезли моего мужа в неизвестном направлении. Как родные узнают? В основном, звонят соседи по камере и сообщают: «ваш прибыл».
На самом деле, взаимовыручка в тех местах очень сильна: там, например, сокамерники никогда не отправят человека на этап раздетого, соберут ему все. Если он сам не успеет — обязательно позвонят близким и известят, что увезли. В этом смысле, то что мы переживаем: «нечего одеть, не успели передать» – нифига, совсем «голым» на этап не выпустят.
Ольга Романова, муж Алексей Козлов, год в Бутырке, год в зоне, год на поселении
Три дня муж сидел в ИВС на Петровке, я там была – без особых проблем с передачами, только общение запрещено. Потом его увезли в тюрьму – никто не сказал, в какую, а когда адвокаты спросили следователя, она сказала, что муж в «пятерке» — в тюрьме на окраине. Сообщила типа «по дружбе». У той тюрьмы я стояла в очереди три дня – спала в машине, вместе с молодой женщиной, приехавшей с маленьким ребенком откуда-то издалека, тоже мужа искала по тюрьмам. Когда дошла моя очередь, мне сказали, что моего мужа у них нет. Адвокаты разводили руками, советовали искать. В итоге попросила знакомого, у которого был знакомый, который дружил с каким-то прокурором, и дня через два мне сказали, что мой муж в Бутырке. Когда из Бутырки отправляли на этап, я не знала, куда. Этап шел месяца полтора, информации не было никакой. Как только муж доехал до места, мне сразу позвонили из зоны, зек позвонил, и сказал, что муж у них. А официально никто не уведомил – ни в Бутырке не говорили, куда отправили, ни потом из зоны никакой бумажки официальной так и не пришло. А вот из той зоны через год на этап отправляли экстренно – лишь бы скорей уехал. Отправили в сентябре в Соликамск без вещей, без еды – должен был в ноябре прибыть в знаменитый «Белый лебедь», это тюрьма для пожизненных – она же пересылочный пункт. Это единственное, что я знала. Муж успел мне позвонить перед отправкой. Я кинулась звонить в УФСИН – просила дать возможность передать ему теплые вещи и обувь. Там какая-то скотина сообщила мне, куда я должна засунуть права человека…, тогда-то я впервые набрала номер центрального ФСИН, где мне внезапно ответила фея, и тут же помогла – мужа вернули на зону, и я успела привезти ему вещи и консервы. Через год я с феей познакомилась, ее зовут Елена Гаврилина, пусть ее путь всегда будет осыпан розами.
