Россия — правовое государство. Содержания у этой мантры не осталось. Пустая словесная форма, нужная, когда у высших руководителей возникает необходимость ответить на неудобные вопросы, к примеру, о политических заключенных. Всем ясно, что причины их уголовного преследования вне правовой плоскости, но говорить что-то надо.
Когда раскручивалось «болотное» дело, казалось, вот оно – правовое дно, но нет, пришло лето 2019. Полицейские и нацгвардейцы избивают безоружных, абсолютно мирных людей, фальсифицируют административные протоколы. Сломать ногу и оштрафовать – пожалуйста. Избить дубинками и посадить – легко.
Следственный комитет массово отказывает в проведении проверок преступлений силовиков и арестовывает избитых ими людей, фабрикуя уголовные дела. Появились новые инструменты – гражданские иски к организаторам протестов, и кто-то в правоохранительных органах, уверен, даже гордится находчивостью. Суды безусловно поддерживают все карательные инициативы и перестали даже изображать независимость.
Позиции судов развязывают руки оперативным уполномоченным и следователям. Можно все – запрашивать санкции на обыски, фальсифицировать доказательства, пренебрегать любыми правами стороны защиты. Судьи закроют глаза даже на видеозаписи, если они мешают вынести приговор, который просят сверху.
А где это «сверху», кстати? Где тот Саурон, что порождает орды орков и командует ими? Где Король ночи и Большой брат? Нет их. Никто не дает единой команды, нет утренних построений войск тьмы и тайных заговоров. Есть общие установки, наместники, воеводы, дьяки и подьячие, силящиеся отличиться в усмирении неблагодарных подданных. Они очень стараются. Каждый хочет быть первым учеником.
Сначала Навальный
Уголовное дело Фонда борьбы с коррупцией (ФБК), возбужденное Следственным комитетом 3 августа 2019 года, войдет в учебники как исключительный пример репрессивной креативности, когда закон и гуманизм, да что там, здравый смысл отставлены в сторону за бесполезностью.
Из официального релиза СКР: «Уголовное дело возбуждено по материалам о легализации денежных средств в размере порядка 1 млрд рублей, поступившим из МВД России». И неважно, что легализация денежных средств является продолжением предикатного преступления, связанного с хищением данных средств или преступным приобретением прав на них. Это подчеркивал пленум Верховного суда, об этом же говорит закон. И пусть никаких данных о преступности приобретения денег, поступивших в распоряжение ФБК, не хватает даже на пресс-релиз, сотни следователей и оперов по всей стране заняты важнейшей работой.
Десятки городов, сотни обысков, больше 1000 сотрудников, тщательно продуманная специальная межведомственная операция. Это не удар по трансграничному наркотрафику и паутине лабораторий синтетических наркотиков, не пресечение деятельности сети преступных сообществ, промышляющих кражами, рэкетом и разбоями, не разоблачение коррупционных межрегиональных схем хищения бюджетных денег. Это – охота за Навальным и разрушение инфрастуктуры его региональных штабов.
Собственно, вот она – цель расследования дела. Никого по нему не привлекут, не арестуют и само дело в суд не уйдет. Помучают людей, проведут тысячи ненужных допросов, осмотрят сотни килограмм изъятого неизвестно зачем офисного оборудования, вернут отобранные документы, телефоны и кофеварки, а затем притопят дело, приостановив расследование за неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. При случае можно возобновить следствие и снова чего-нибудь пообыскивать или в розыск кого объявить. Хорошая это штука, полезная в хозяйстве, уголовное дело.
В 2018 году в стране нераскрыто более 60% краж. Около полумиллиона. Это катастрофический провал оперативной работы полицейских. И с каждым годом ситуация хуже. Брошена борьба с контрабандой наркотиков – всего 123 человека за это осуждено на почти 100 тысяч осужденных по «наркотическим» статьям. Но это все подождет. Сначала Навальный.
Дописки скотного двора
Правовой абсурд — уголовное дело в отношении Константина Котова, которому Следственным комитетом 15 августа предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного статьей 212.1 УК, — неоднократное нарушение установленного порядка проведения митинга, шествия.
С момента инициирования преследования до ознакомления с делом прошло трое суток. Я видел такое не раз – когда изучал дела 20-х и 30-х годов прошлого столетия. Возбуждение уголовного дела и справка о приведении приговора (расстрел) в исполнение, а между ними 10-15 страниц. Отличие от того времени лишь в объемах уголовного дела. Но эта разница нивелирована тем, что право на ознакомление стороны защиты с делом, равно как и все иные права, имеют значение в пределах, установленных стороной обвинения.
Константин и его адвокат Мария Эйсмонт в день предъявления обвинения 15 августа приступили к ознакомлению с делом. Казалось бы, обычная рабочая ситуация. Но следователь вышел в суд с ходатайством об ограничении сроков ознакомления. Сам же следователь в ходатайстве указывает: обвиняемый с 15:30 до 18:20 ознакомился с материалами в объеме 200 листов, а адвокат в тот же день — с тремя томами. Это затягивание? Нет, это очень быстрое ознакомление. Но судья удовлетворил ходатайство следователя. Время уголовного судопроизводства сжалось и зависит теперь только от того, как быстро следователи оформляют дела и направляют его в суд.
Вопрос: а зачем это все?
Несогласованные акции. Неразрешенные акции. Запрещенные акции. Казалось бы, синонимы. Но нет.
В «Скотном дворе» Джорджа Оруэлла толкование изложенных в заповедях максим позволяет радикально менять их смысл. All animals are equal, but some animals are more equal than others (Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие).
Норма права смещена из диспозиции в дописку. Произошло это исподволь, животные в романе не помнят долго. Но наши федеральные и региональные законы, прямо ограничивающие действие Конституции, и есть те самые дописки.
В статье 31 Конституции все просто: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».
С 30 марта 1998 г. Россия является государством — участником Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. В статье 11 Конвенции тоже все предельно ясно: «Каждый имеет право на свободу мирных собраний и на свободу объединения с другими, включая право создавать профессиональные союзы и вступать в таковые для защиты своих интересов».
Но организация и проведение мирных собраний в России регулируется федеральным законодательством, в частности, Федеральным законом № 54-ФЗ от 19 июня 2004 г. «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» (далее — Закон о собраниях) и региональными законами. И вот здесь лежит подмена типов правового регулирования — от дозволения «имеешь право» до разрешения «имеешь право с моей санкции». Это прижилось. Даже некоторые адвокаты всерьез рассуждают порой на форумах: акция же не разрешена.
Есть у авторов дописок камешек в ботинке – ЕСПЧ. Он последователен. Уже вынесено первое дело по акции «Он вам не Димон» в марте 2017 года. Глава казанского штаба Алексея Навального Эльвира Дмитриева была привлечена к административной ответственности за организацию и проведение этой акции. Незаконно. Доводы жалобы ЕСПЧ признал обоснованными. Компенсация – 12 тысяч евро. Таких российских жалоб в ЕСПЧ сотни.
Лингвистические манипуляции с прямыми и простыми конституционными нормами имеют одну цель – бороться с мирным протестом.
Реальные массовые беспорядки редки. Они не пугают власть. Именно оппозиционные акции и есть цель, требующая уничтожения. И силовики искренне жалеют, что акции эти мирные. Гораздо легче бы было все – и аресты, и внешнеполитические объяснения, — если бы была страшная картинка. Но ее нет. А бумажный стаканчик не убедил никого.
Перелом и перегибы
Сколько угодно можно рассматривать видео с «мест преступлений», пытаться убедить полицейских, следователей СКР и судей, что не было участия в несогласованной акции у Константина Котова и не выдирал руку из плечевого сустава человеку в униформе Павел Устинов. Это не работает. Важно другое — страх, лютый страх силовиков перед тем «некто», кто выше и чью волю надо исполнить, и неважно, что именно надо делать — казнить или отпускать. Рассмотрим на примере направления в суд уголовного дела в отношении Айдара Губайдуллина.
Прокурорский надзор за расследованием особо важных дел осуществляет 34-е управление Генеральной прокуратуры.
При подписании обвинительного заключения во внутренней справке, что ложится в надзорное производство, расписываются: прокурор отдела, начальник отдела, заместитель или начальник управления.
На обвинительном заключении ставит подпись заместитель генерального прокурора.
Все эти люди ставят свои подписи и при согласовании судебной позиции, включая возврат дела прокурору. Еще в понедельник все они пришли на службу в уверенности, что приняли незаконное (они не глупы), но верное (читай лояльное) решение. Уверен был судья, что вынесет приговор – а чем он не Криворучко?
Теперь вопрос: что такого могло произойти, что все эти профессионалы одномоментно поменяли свою позицию и согласились – дело надо вернуть, а Айдара освободить?
Почему дело Павла Устинова назначили к апелляционному рассмотрению до истечения срока апелляционного обжалования? Это нонсенс потрясающей глубины. Но, видимо, мы еще увидим и не такое.
Перелом ли это, смена ли парадигмы, вот что важно. Эти же вопросы висели в воздухе после извинений Колокольцева, когда на свободу вышел Иван Голунов. Но тогда не произошло ни перелома ситуации (последовали вопиющие протестные дела), ни даже наказания виновных в перегибах. Кого-то с медалями проводили на отдых, на их места пришли новые далеко не бедные люди той же когорты и тех же взглядов. Не изменилось ровным счетом ничего.
Уверен, что выйдет на свободу Павел Устинов. Скорее всего, силовики пройдут по излюбленному пути полурешений и, отменив приговор, направят дело прокурору, чтобы там тянуть и тянуть, пытаясь замылить интерес к нему. Пример – дело врача Елены Мисюриной. Ждет освобождение и Константна Котова. Но статья 212.1 УК сакральна настолько, что вряд ли можно рассчитывать на прекращение дела, скорее всего, ограничатся условным сроком лишения свободы.
Будут ли наказаны лжесвидетели-полицейские, следователи, что слепили этот дурно пахнущий пирожок, прокуроры, что без лишних вопросов потащили дело в суд за очередным сроком невиновному, судья Криворучко, вынесший безобразно незаконный приговор? Конечно же, нет.
Останутся дела в отношении ФБК и о массовых беспорядках. Два этих больших дела нужны. Пока они есть, можно держать градус напряжения, а кого-то даже арестовать. Парадигма репрессий сменится. Истерично предложенные следственным комитетом методы с массовыми задержаниями абы кого в надежде протащить всех через судебные приговоры не сработали. Тщательнее станут товарищи. Точнее будут работать. Точечно.
А кто-то из высших следователей почетно уйдет в отставку – уж слишком отвлекло вот это все от по-настоящему важных дел. Слишком много глупых ошибок. Газовые переговоры на носу, а тут заголовки мерзкие и вопросы от «наших зарубежных партнеров» неудобные.
Установки меняются, так устроена эта система. И сегодняшний отличившийся опричник завтра может быть показательно наказан – перегибы на местах, просим отнестись с пониманием. Но для демонстративного поиска и наказания виновных время не пришло. Мужик терпит, бабы рожают.
Пока еще то время, когда достаточно деклараций о том, что Кремль не вмешивается в судебные процессы.
И это правда, не вмешивается. Он их организовывает и ведет.
Автор: Алексей Федяров
