Елена Шмараева, Газета.ру
Судьи Верховного суда не хотят переезжать в Петербург. В принципе, в Верховном суде сейчас только и разговоров, что о переезде и о том, как он не нужен. Как это дорого, какое тут, на Поварской, отличное здание, как его специально строили, сколько денег угрохали, какие тут залы, а для пленумов вон какой, а как все продумано специально, а система видеотрансляции. Про столовую и говорить нечего, а чего про нее говорить, когда обсуждаешь этот ужасный переезд за салатом за четырнадцать рублей и чаем за десять, где еще такие цены, ну в Госдуме разве что, которой повезло, она-то не переезжает
О том же говорят и другие юристы, не вхожие в столовую «только для сотрудников по пропускам». Отставные судьи, преподаватели, адвокаты. Рассуждают, что опять миллиарды будут потрачены (а точнее, десятки миллиардов, и это без учета откатной погрешности), что Верховный суд работает и с законами (и уедет за 700 километров от законодательной власти), и с научными учреждениями (и уедет за 700 километров от академии права), и в конце концов, раз уж у нас Москва — транспортный узел, можно и о людях подумать, которые в этот суд обращаются. Сейчас им все-таки чуть проще долететь из своего Якутска, например, до Москвы. А так еще и билет до Питера покупать придется. В противовес этому всему — невнятное объяснение, сводящееся к тому, что суд вдали от прочих госорганов будет независимее и ему будет куда расширяться. Ну конечно, только в том и проблема была, что слишком близко суд к Думе и Белому дому, а переедет — и сразу независимость. Откуда ни возьмись. Оттуда же, откуда и место для расширения посреди Петербурга, состоящего, видимо, из бескрайних полей или, на худой конец, пустырей.
Разница между рассуждающими в данном случае не только в том, что одни обсудят и дальше пойдут, а другим паковать чемоданы и через два с половиной года заседать в Петербурге. Разница еще и в том, что
все, кого это непосредственно не касается, говорят о бессмысленности идеи переезда открыто. И только судьи молчат.
Молчит председатель Вячеслав Лебедев. Глядишь, и возьмет пример с коллеги Валерия Зорькина: председатель Конституционного суда, когда его заставили перебираться на родину премьера и президента, сначала тоже вроде бы был не в восторге, а потом стал так усердно хвалить новое место, что с непривычки стыдно слушать.
Но в Верховном суде 125 судей. Их средний возраст — 55 лет. Их статус — выше нет в юридическом мире. Это не только социальный статус, хотя и не без того. Судья Верховного суда — это специалист, чей опыт, квалификация и независимость не подвергаются сомнению никем. Он не зависит напрямую и от председателя суда Лебедева — судья не нанятый работник, а лицо процессуально независимое. Во всех смыслах.
И вот выясняется, что эти люди боятся. Не принять какое-то неожиданное решение, не освободить кого-то, кого, например, посадил Мосгорсуд. Они боятся открыть рот и сказать: я недоволен.
Боятся сказать, что это глупая идея, пусть и высказал ее президент, что им, профессионалам, лучше знать, как и где Верховный суд будет работать эффективнее и что ему для эффективной работы нужно. Боятся потребовать, чтобы им хотя бы внятно объяснили причины для переезда. Чтобы те, кто разродился гениальной идеей, разродились бы теперь презентацией-объяснением, где подробно изложили бы, почему профессионалам и штучным кадрам необходимо менять весь жизненный уклад и уезжать за 700 километров от родных, от дома, от дачки подмосковной, в конце концов. Ради какой такой высшей цели и в каких интересах правосудия.
И получается, что судья со всеми своими привилегиями и неприкосновенностями ничем не отличается от какого-нибудь полицейского или следователя, который, даже если чем и недоволен или просто имеет отличное от начальства мнение, боится его высказывать. Потому что над ним возвышается вертикаль. И, даже если речь идет о человеческом достоинстве или должностных преступлениях, которые приходится совершать, страх пересиливает и зажимает рот. А разница, кстати, в том, что над полицейским, или там следователем, или сотрудником МЧС и правда есть куча начальников, через голову которых он не имеет права делать заявлений. Это называется субординация, и она вполне четко описана в служебных инструкциях и федеральных законах. Что, конечно, не оправдывает укрывательства преступлений начальства, но в принципе ограничивает свободу самовыражения.
Судьи субординацию придумали себе сами. Зачем-то встроились в эту вертикаль и молчат.
И если, например, глава Высшего арбитражного суда Антон Иванов хотя бы заявил что-то в том роде, что опрашивал своих коллег и они ничего против переезда в Петербург не имеют, то председатель Верховного не снизошел и до этого. У 125 судей высшей в стране квалификации, с колоссальным опытом и сединой в висках, нет своего голоса. Они не готовы возвысить его не только поодиночке, но и коллективно, от имени всего судейского корпуса.
Бывшие судьи Верховного суда говорят, что в прошлый раз, когда эта шальная идея посетила государственные головы, они не молчали. А было это меньше десяти лет назад, в 2003 году. Возмущались, выступали в СМИ — может, потому тогда и не переехали? — рассуждают ушедшие в отставку и в науку. Значит, теперь точно переедут. Получат, как судьи Конституционного суда, дачи в Комарово, элитные квартиры, бесплатный билет на «Сапсан». И, тихо ворча, переедут. Сохранив свои особые статусы, неприкосновенность, пожизненные пенсии и независимость. Которой они не пользуются.
