Оксана и Андрей Ермаковы
— Это был вообще один из самых страшных дней. Я проснулся в 6 утра и увидел, что у нас в комнате около кровати стоят одетые люди. Я сначала подумал, что сошел с ума, не поверил. Закрыл глаза и открыл снова — люди стоят. Как они попали в дом, мы так и не поняли. Я их спросил, конечно, кто они такие и как они здесь оказались. Они показали удостоверения, сказали: «Вставайте, мы такие-то, мы пришли с обыском», — вспоминает Андрей Ермаков.
Сотрудники полиции пришли с обыском к Оксане и Андрею Ермаковым 4 апреля 2016 года. Андрей и Оксана по образованию юристы. Он спортивный тренер и бывший следователь по экономическим преступлениям: несколько месяцев работал в МВД Казани, уволился еще в 1999 году – не смог работать в системе. Она окончила Институт международной торговли и права в Москве, 14 лет работала в сфере строительства и реконструкции.
— Оксана сказала: «Мне все понятно». Мы вздохнули. Часов 5-6 длился обыск. А потом Оксану увезли, — рассказывает Андрей.
***
В апреле 2014 года к Оксане Ермаковой обратился Александр Григорьев, бизнесмен, совладелец обанкротившихся банков «Западный», «Транспортный» и Русского земельного банка — все три банка в 2014-2015 гг. лишатся лицензий в связи с проведением высокорискованной кредитной политики, размещением денежных средств в низкокачественные активы, выводом капитала из России и утратой собственных средств, а самого Григорьева задержат по подозрению в организации схемы вывода из России $46 млрд. Но титул «Короля обнала» Григорьев получит только через год, а в апреле 2014 года он собирался приобретать банк «Донинвест» и открывать его филиал в Москве. Оксану Григорьев попросил проанализировать кредитную политику и имущество ООО «Донинвест».
______________________________________________________________________________«Донинвест» – крупный ростовский банк, основанный в 1991 году. ______________________________________________________________________________
Оксана провела оценку и сказала Григорьеву, что банк пуст, покупать его нет смысла. Григорьев настоял, банк купил, а Оксане поручил подобрать здание для филиала «Донинвеста» в Москве, соответствующее нормативам Центрального банка, и сделать там ремонт. Для того, чтобы Оксана могла видеть предписание ЦБ и получить доступ к документам, необходимым для открытия филиала, Григорьев временно сделал ее акционером банка без права принимать какие-либо решения. Так Оксана стала владельцем 9% акций «Донинвеста» — никакой должности при этом женщина в банке не занимала.
— Они с Григорьевым договорились, что Оксана будет акционером банка на период открытия филиала, а потом свои акции она передаст его доверенному человеку. Летом 2014-го плановая проверка ЦБ показала, что есть проблемы с резервами банка, открытие филиала пришлось отложить. Банк приостановил сотрудничество с Оксаной, она написала доверенность на юриста Григорьева Григория Мироненко, предоставив ему право перепродать ее долю акций «Донинвеста», — рассказывает Андрей Ермаков.
Оксана была уверена, что ее долю в «Донинвесте» давно переоформили на другого человека. Однако в октябре 2014 года у банка отозвали лицензию, а в числе 12-ти учредителей она обнаружила свою фамилию.
Другие планы
Оксана и Андрей продолжали жить в Москве и долгое время ничего не слышали ни о Григорьеве, ни о «Донинвесте». Не вспомнили они про банк и после того, как в сентябре 2015 года Андрею позвонил следователь Бессарабский и пригласил его на допрос по поводу Оксаны, спросив, знает ли Андрей, чем занимается его жена.
— Я ответил, что ничем Оксана не занимается, и если у него есть к ней какие-то вопросы, пусть звонит ей. Бессарабский ответил, что не знает ее номер телефона. Я сказал, что у меня нет никакой обязанности ей что-то передавать, и ни на какой допрос я не пойду. И не пошел, но и скрываться мы не стали, — вспоминает Андрей. – Через месяц из газет мы узнали, что арестованы Григорьев и две женщины из банка – [председатель правления «Донинвеста» Алла] Калитванская и [ее первый заместитель Светлана] Гуленкова. У меня тогда Оксана спросила: «А что мы должны делать? Может, нам надо уехать?» Я говорю: «Зачем нам уезжать, если мы ни в чем не виноваты? Ты в этом банке не работала, ничем не руководила. Ну, пусть нас официально вызовут на допрос, мы придем, дадим объяснения и пойдем домой». Но у следователя были другие планы. Как мне потом сказали, они провели совещание, назначили виновных и стали их арестовывать.
Всё началось с того, что председатель ЦБ Эльвира Набиуллина отправила письмо на имя Министра МВД Колокольцева с просьбой проверить деятельность банка «Донинвест» и выяснить, нет ли признаков преднамеренного банкротства или превышения должностных полномочий. МВД провело проверку и в августе 2015 года возбудило в отношении руководства банка дело по ч 4 ст. 159 УК (мошенничество в особо крупном размере).
Официальный представитель МВД России Елена Алексеева рассказала СМИ, что, по данным следствия, в 2014 году топ-менеджеры банка выдали несколько заведомо невозвратных кредитов фирмам-однодневкам на общую сумму свыше 1 млрд рублей. По делу проходит восемь человек: Александр Григорьев, Оксана Ермакова (единственный из 12-ти акционеров банка), заключивший досудебное соглашение о сотрудничестве бывший вице-президент банка «Западный» Григорий Кулеша (дело банка «Западный» объединили с делом «Донинвеста» перед судом), бывшая глава «Донинвеста» Алла Калитванская, ее зам Светлана Гуленкова, член совета директоров банка Денис Волчков, финансист Ринат Юсупов (по словам Андрея, Юсупов активно даёт показания на всех фигурантов дела в обмен на мягкую меру пресечения – он единственный обвиняемый по делу, который находится не в СИЗО, а под домашним арестом), а также петербургские бизнесмены Олег Васильев и Антон Тарасов. Двоим последним удалось скрыться, следствие называет их подручными Оксаны. Сама Оксана со «своими подручными» даже не была знакома.
Первый год, пока шло следствие, Оксане вменяли «мошенничество» (ч 4 ст. 159 УК). Во время обыска в квартире у Ермаковых изъяли компьютеры и телефон Оксаны – в которых ничего не нашли и через год вернули мужу – и ксерокопию акта проверки ЦБ: регулятор проверял несколько компаний, претендующих на кредит, в том числе ООО «Юникон». 9 листов без печатей и подписей, на них – реквизиты организаций, данные об уплате налогов, отчетность, данные из системы СПАРК. Стоит отметить, что, в соответствии с Гражданским кодексом, эта информация не составляет коммерческой тайны. Но этот документ считается вещественным доказательством вины Оксаны — «Юникон» фигурирует в деле как одна из фирм-однодневок, через которую учредители «Донинвеста» выводили деньги. Следствие считает, что «Юникон» – организация, подконтрольная Оксане.
— Оксана в этой организации не работала, — рассказывает Андрей. – «Юникон» был заемщиком банка «Донинвест», кредит не вернул. Но эта же организация брала кредиты и в других банках и там тоже не вернула. При этом у нас инкриминируемые события – это 2014 год. Организация в 2014 году прекрасно себя чувствовала. И, когда Оксана уже сидела, организация продолжала работать – вплоть до 2016 года – то есть вовсе не была фирмой-однодневкой. Директор «Юникона» Ткачева – реальный человек, ее допрашивали в суде, она сказала, что Оксану не знает. Это все в материалах дела. О том, что Оксана якобы «контролировала» что-то в «Юниконе», говорит в своих показаниях Григорий Кулеша, заключивший досудебное соглашение со следствием. Ну, он просто, видимо, стал говорить все, что ему приказывали.
Андрей признается, что первое время они с Оксаной думали, что следствие разберется, охотно давали объяснения. Оксана же, когда ее забирали из дома, была уверена в том, что ее будут уговаривать написать заявление о возбуждении уголовного дела – потому что уголовные дела по ст. 159 и 160 УК РФ могут быть возбуждены только по заявлению потерпевшего (ст. 20 УПК). В уголовном деле в отношении Оксаны потерпевших нет, как, соответственно, нет и заявления от них.
Защитник
Первые несколько дней после задержания Оксана провела в изоляторе временного содержания при Главном управлении МВД России по г. Москве – на Петровке, 38. Андрей привозил Оксане еду, общаться им не давали. Оксана смогла позвонить мужу только через две недели, когда уже была в московском СИЗО-6.
Андрей передавал Оксане продукты и вещи, писал письма, но за всё время следствия им так и не дали разрешение на свидания или звонки.
— В СИЗО-6 были камеры на 40 мест, но обычно там содержалось человек 50. Всегда был кто-то, кто спал на полу. Когда Оксана оказалась в СИЗО, она тоже спала на полу. Позже она получила какую-то металлическую кровать, с каким-то матрасом – когда из камеры ушло несколько заключенных. – рассказывает Андрей. – Особенного произвола не было, но после того, как в камеру, в которой сидела Оксана, пришел уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей Борис Титов. Оксана передала ему обращение с просьбой о защите. Я не знаю, связано это или нет, но в тот же вечер Оксану выбросили из камеры вместе с вещами в коридор и стали водить по разным камерам, совершенно уничтожив достигнутые сравнительно неплохие условия жизни. Через пару недель она оказалась в камере с заключенными, которые обвинялись в тяжких преступлениях. В этой камере условия, конечно, были хуже.
В январе 2017 года, за день до окончания следствия, Оксане предъявили новое обвинение, но уже не в мошенничестве, а в «организации преступного сообщества» (ч 1 ст. 210 УК) и пособничестве в растрате путем предоставления информации (ч 5 ст. 33 и ч 4 ст. 160 УК): то есть женщина якобы предоставляла информацию, помогая тем самым выводить из банка деньги. Кому и какую информацию предоставляла Оксана, в материалах дела не сказано. Следствие сделало Оксану одновременно и пособником, и организатором преступления (что, в соответствии с УК, невозможно), и передало дело в прокуратуру. Там более 250 томов дела изучили за два дня и направили в суд в Ростов-на-Дону. В декабре 2017 года туда же этапировали Оксану.
— Мы очень боялись, что будет тяжелый этап, успели наслушаться всяких ужасов. В итоге Оксану отвезли за один день самолетом. Было несколько конвоиров в масках, а на спине у нее был лист с надписью «особо опасный преступник», — рассказывает Андрей. – В общем, без мучений обошлось. Оксана говорит, впервые за несколько лет увидела небо.
Андрей нанял адвокатов: они взяли деньги вперед – 2 млн рублей – пообещав, что сразу добьются перевода Оксаны из СИЗО под домашний арест. Но прошло три месяца, арест не снимали, дело уходило в ростовский суд, а оплачивать адвокатам командировки в другой город Андрей не смог. Мужчина попросил адвокатов прекратить работу и вернуть часть денег – он заплатил за их работу во всем процессе, они успели сходить только на одно заседание. Сотрудничество прекратили, деньги Андрею не вернули.
Тогда Андрей решил сам представлять интересы своей жены в суде. Он подал ходатайство о допуске его в качестве защитника, но ходатайство отклонили. Андрей написал еще одно — опять отклонили. Андрей не знал, что делать, и начал подавать ходатайства о допуске на каждом заседании. Через несколько недель суд допустил его в процесс в качестве общественного защитника.
Андрей делает передачи два раза в неделю, каждые две недели летает к Оксане в Ростов – чаще не может, потому что надо работать, но и реже тоже, говорит, не может, потому что скучает.
Оксана в СИЗО почти 3 года. Она вышивает картины из наборов, которые передает ей муж. Иголки в СИЗО передавать нельзя, поэтому Оксана научилась обходиться специальной пластмассовой «иголкой» из тех же наборов, а также резать продукты ниткой (вместо ножа). Срок содержания под стражей продлевали 14 раз: в мотивировке — цитата из рапорта оперативного работника, в котором сказано, что он провел оперативную работу (опрос) и выяснил, что у Оксаны «обширные преступные связи», она может «скрыться и планирует это», а также, находясь на свободе, может помешать установлению истины и оказать давление на свидетелей.
— На очередном продлении следователь Екатерина Емельянова перепутала документы, и дала суду ходатайство, а нашему адвокату — готовое решение суда о продлении срока содержания под стражей. И адвокат говорит: «А вы мне что, даете уже решение?» — рассказывает Андрей. — Все смутились, судья объявила перерыв. На следующий день всё было подано следователем уже правильно, арест продлили.
22 марта 2018 года ЕСПЧ коммуницировал жалобу Андрея, признав три нарушения: затянутый срок следствия, содержание Оксаны в клетке в зале суда и запрет на свидания.
— Минюст же ответил, что содержание в клетке не может никак унижать и мучить Оксану и приводят Постановление Верховного суда, кажется, 1968 года, в котором говорится, что если это не публичная личность – например, не актер или артист, — то пребывание в клетке его не унижает.
Как будто их и не было никогда
Дело Оксаны сейчас в Ленинском районном суде Ростова-на-Дону, его ведет судья Владимир Строков.
По делу было заявлено порядка 217 свидетелей. При этом часть свидетелей на допросе в суде сказала, что они допрашиваются впервые, следователь их не допрашивал, а имеющиеся в деле протоколы якобы их допросов – подделка.
— Прокурор стал ерзать. В итоге судья говорит: «Нам осталось допросить 130 свидетелей, которых допрашивать будет сложно. Потому что они в другом городе, и видеоконференцсвязь там наладить не могут, доставку организовать тоже не могут. Поэтому предлагаю вообще убрать этих свидетелей из дела». Никто против не был, потому что на это количество свидетелей должно было, соответственно, уменьшиться обвинение. Но свидетелей они убрали, а обвинение осталось прежним. Просто сэкономили время, — рассказывает Андрей. – Показания свидетелей, чьи допросы следствие сфальсифицировало, судья тоже предложил убрать и не учитывать, «как будто их и не было никогда». Задавать вопросы следствию по поводу этих допросов суд не стал.
Суд не спрашивает следователя и о том, каким образом Оксана могла способствовать растрате средств банка, являясь только акционером. У акционера нет полномочий принимать какие-либо решения, а уж тем более утверждать, кому давать кредит, а кому – нет. У акционера нет доступа к документам. У акционера нет права подписи. В параллельной вселенной, кстати, если банк по каким-то причинам теряет деньги, акционеры – пострадавшая сторона. Тем не менее, следствие назначило Оксану по одному и тому же делу одновременно и пособником, и организатором ОПС.
Сейчас идет допрос свидетелей, впереди прения и приговор. По предъявленному обвинению Оксане грозит от 15 лет колонии. В российских судах, если дело не рассматривается с участием присяжных, количество оправдательных приговоров – 0,2%.
Еще до уголовного дела Оксана увлеклась рисованием – нашла в Истре преподавателя, ездила учиться. И рисовать, а правильнее, писать картины у нее получалось. На одной из картин Оксаны – мужчина и женщина стоят под зонтом и держат за руки детей, а вокруг – дождь, и они вчетвером отражаются в лужах. Андрей и Оксана очень хотят детей. Сейчас Оксане 42 года. Если обвинение устоит, Оксана выйдет на свободу, когда ей будет за 50.
Текст: Светлана Осипова
