Наталья ФОНИНА
Диск исчез, прокурор вне подозрения?
Скандальная история об исчезновении жесткого диска развернулась в прошлом судебном заседании по делу «приморских партизан». Данный диск был изъят при обыске в доме Алексея Никитина в 2010 году. По закону, исчезновение вещдоков и их подмена влечет за собой уголовную ответственность. Кто и каким образом мог подменить жесткий диск? Прокурор, который предоставлял фотографии с данного жесткого диска несколько месяцев назад, странным образом остался в стороне от подозрений. Суд почему-то не стал утруждать себя и задавать неудобные вопросы прокурору. Он ограничился письмом в Следственное Управление Следственного Комитета РФ с просьбой провести служебную проверку.
Напоминаем, что в данный момент сторона защиты завершает представлять доказательства по делу «приморских партизан». В скором времени будет объявлен трехнедельный перерыв, и стороны перейдут к прениям. Промедление в такой ситуации недопустимо. По мнению Алексея Никитина, на диске хранилась информация, которая поможет пролить свет на многое, в том числе подтвердить его алиби.
В последних судебных заседаний сторона защиты просила об исключении из числа доказательств некоторых протоколов.
– Я полагаю, что протокол от 19.10.2010 года необходимо исключить из числа доказательств, – сказал Алексей Никитин. – В протоколе нет ссылки на конкретный носитель, с которого взяты фотографии, прилагаемые к нему. Жесткий диск утрачен, мы не можем разобраться, с какого диска, имеющегося в деле, взяты фотографии. Кроме того, протокол был составлен, когда еще не было предъявлено обвинение, в то время просто изъяли диск. И на нем содержались фотографии с 2008 года. Если эта информация будет представлена присяжным, то это будет нарушением наших прав.
Суд принял решение исключить протокол от 19.10.2010 года из числа доказательств по делу «приморских партизан».
– Неуказание источника, откуда взяты фотографии, – сказал судья Дмитрий Викторович Грищенко, – влечет за собой исключение данного протокола как недопустимого.
Опять родственные связи участников по делу «приморских партизан»
Сторона защиты также просила об исключении протокола осмотра предметов и приложения к нему в виде компакт-диска с детализацией телефонных переговоров.
– Они были получены с разрешения судьи Ленинского районного суда Пасешнюк, – сказала Елена Мыльникова, адвокат Александра Ковтуна. – Она является супругой прокурора-криминалиста, который принимал участие по этому же делу «приморских партизан». Я делала адвокатский запрос в управление судебного департамента и получила подтверждение на этот счет.
Прокурор возражал, утверждая, что роль прокурора-криминалиста в данном деле была незначительной и якобы родственные отношения никаким образом не могли повлиять на содержание протокола.
Суд исключил протокол осмотра предметов и прилагающиеся диски с детализацией телефонных переговоров.
– Участие в одном уголовном деле близких родственников не допускается законом, – сказал судья Грищенко Дмитрий Викторович, – не важно, что прокурор-криминалист принимал участие только в двух следственных действиях. Не важно, на каком этапе следствия все происходило, и кем по должностным обязанностям он являлся. Главное, что участие родственников по одному уголовному делу не возможно.
Супруга Алексея Никитина сообщила его алиби
Суд перешел к допросу свидетелей. На этот раз ими были супруга Алексея Никитина и мать Романа Савченко. События 2009 – 2010 года коснулись их судеб особенно близко.
Супруга Алексея Никитина Виктория подтвердила, что 27 сентября они c друзьями, в числе которых был Александр Ковтун, находились в городе Владивостоке. Со слов Виктории Никитиной, они отмечали юбилей совместной жизни. Торжество растянулись на несколько дней, приезжали гости, потому Алексей не мог в этот момент находиться в поселке Кировском.
– Где был задержан Алексей Никитин? – спросила адвокат Нелли Рассказова.
– Мы приехали на рейсовом автобусе на автовокзал в поселок Кировский, – ответила Виктория Никитина, – Алексея сразу задержали. Потом отпустили. 6 июня 2010 года Алексей приехал в прокуратуру. У них была беседа со следователем Атрошко.
Меня тоже опрашивали в другом кабинете. Но ни с какими протоколами меня не ознакомили, я нигде не расписывалась. Когда меня допросили, я зашла в кабинет, где находился Алексей. Потом приехали сотрудники милиции из Владивостока. Они не показывали удостоверения и не представлялись, надели на Алексея наручники и увезли в неизвестном направлении. Мы – следователь Атрошко и мать Алексея Никитина – стояли рядом.
– Что вам известно о возделывании конопли сотрудниками милиции? – продолжила опрос Нелли Рассказова.
– Они занимались выращиванием конопли весь этот период, – сказала Виктория Никитина. – Об этом в поселке знали все, потому что все у всех на виду.
Светлана Савченко: я хотела побеседовать с сыном наедине, но мне не дали
Перешли к допросу свидетеля Светланы Васильевны Савченко, матери Романа Савченко. На момент задержания Роман Савченко был несовершеннолетним. Согласно закону, его допрос должен проводиться в присутствии законного представителя. Таким законным представителем в ходе ряда допросов являлась Светлана Васильевна Савченко.
– Светлана Васильевна написала в протоколе замечание о том, что сын оговаривает себя, – сказал Александр Аркадьевич Смольский, адвокат Романа Савченко, – я полагаю, нужно прояснить, что послужило такому выводу законного представителя Светланы Васильевны. Почему она написала такое замечание, на чем строилась ее уверенность в невиновности сына.
– В одном из протоколов допроса в качестве обвиняемого вы сделали запись. Вы помните, что вы написали? – спросил Александр Аркадьевич Смольский, адвокат Романа Савченко.
– Я написала, что с показаниями сына не согласна, – ответила Светлана Васильевна Савченко.
– Вы не были очевидцем указанных действий, о которых было написано в протоколе… Что стало причиной вашего возражения, которые вы занесли в протокол? Чем вы руководствовались? – спросил адвокат А.А. Смольский.
– Я увидела, что он очень расстроенный и сразу спросила, зачем ты это сделал, ведь ты же убил человека. Когда нас пригласили в помещении следователя, он посмотрел мне в глаза и сказал, что этого не делал.
Я спросила, зачем в таком случае он все это подписывает. Он посмотрел на сотрудников милиции, которых в кабинете было шесть, и опустил голову. Я поняла, что он не может отвечать, просила оставить нас один на один, чтобы он мог откровенно все объяснить. Но мне не дали такой возможности.
Потом я звонила следователю Тищенко, который вел это дело, просила, чтобы он дал мне остаться с сыном наедине. Он сказал, что якобы сын сказал все, как было, и якобы он посмотрит, как поступить.
Мы ездили в техникум, где учился сын. Нам объяснили, что все характеристики уже отдали, но могут выдать еще, рекомендовали зайти в общежитие, где есть воспитатели и они могут тоже выдать характеристику. Муж пошел в общежитие, вышел какой-то парень, с которым жил с ним в комнате и совместно проводил время в гостях у девушек.
– За время обучения в школе у вас были мысли о том, что ребенок попал в компанию нехорошую? – спросил адвокат А.А. Смольский.
– Нет, я знала всех его друзей. В девять часов вечера он был дома. В выходные дни иногда он отлучался, но в тех случаях, когда ходил с девушкой на дискотеку. Это было нечасто. У него дома был компьютер и проводной Интернет, которым он занимался, к нему приходили друзья. У меня, несмотря на работу, было время, чтобы уделять его моему сыну. Муж был постоянно на заработках. Когда приезжал в поселок, то постоянно посещал клуб «Патриот». Мой муж был знаком с тренерами, а я уже занималась непосредственно школой.
Допрос Алексея Никитина: «Я не знаю, за что меня избили и посадили в СИЗО»
После допроса свидетелей показания давал «приморский партизан» Алексей Никитин. Он попросил о демонстрации фотографий, которые содержатся на одном из дисков в уголовном деле. Эти фотографии – приложение к протоколу допроса свидетеля Марины К.
А. Никитин также просил продемонстрировать фотографии на электронном носителе, который привезла его супруга.
– Из всех, кто сидит на скамье подсудимых, больше всех я общался с Александром Ковтуном. Он мой друг с детства – с детского сада до старших классов. Брат Александра Ковтуна Вадим проживает с ним в одном районе. Я знаю его как соседа с того момента, как он переехал в мой дом вместе со своей супругой. Остальные, сидящие на скамье подсудимых, для меня известны как жители Кировского района.
Я приезжал в Кировский, когда у меня появлялась возможность, мог сходить поиграть в волейбол, съездить в центр поселка, с кем-нибудь пообщаться. Все остальных, находящихся на скамье подсудимых, я знаю как друзей Александра Ковтуна.
В августе 2009 года я приехал в Кировский. Супруга уехала вместе со своей сестрой в Китай на 21 день. Сестра обучается в Китае и взяла с собой супругу. Я гостил у матери супруги, занимался домашними делами. Потом мы ездили на отдых в бухту Зеркальную Кавалеровского района на море, где находились до двадцатых чисел августа.
Потом у нас в школе состоялась встреча одноклассников, которая проходит ежегодно. В конце августа у Александра Ковтуна был день рождения. Он пригласил меня. Через день или два после этого, точно не помню, я уехал во Владивосток. Затем мы с супругой ездили в Арсеньев к бабушке. Когда приехали, у нас с супругой была годовщина, которую мы с супругой справляли в компании.
По делу «Приморских партизан»: Кого зовете? Мы и есть милиция!
25.09.2013
Наталья ФОНИНА
http://www.arsvest.ru/rubr/5/6384
Диск исчез, прокурор вне подозрения?
Скандальная история об исчезновении жесткого диска развернулась в прошлом судебном заседании по делу «приморских партизан». Данный диск был изъят при обыске в доме Алексея Никитина в 2010 году. По закону, исчезновение вещдоков и их подмена влечет за собой уголовную ответственность. Кто и каким образом мог подменить жесткий диск? Прокурор, который предоставлял фотографии с данного жесткого диска несколько месяцев назад, странным образом остался в стороне от подозрений. Суд почему-то не стал утруждать себя и задавать неудобные вопросы прокурору. Он ограничился письмом в Следственное Управление Следственного Комитета РФ с просьбой провести служебную проверку.
Напоминаем, что в данный момент сторона защиты завершает представлять доказательства по делу «приморских партизан». В скором времени будет объявлен трехнедельный перерыв, и стороны перейдут к прениям. Промедление в такой ситуации недопустимо. По мнению Алексея Никитина, на диске хранилась информация, которая поможет пролить свет на многое, в том числе подтвердить его алиби.
В последних судебных заседаний сторона защиты просила об исключении из числа доказательств некоторых протоколов.
– Я полагаю, что протокол от 19.10.2010 года необходимо исключить из числа доказательств, – сказал Алексей Никитин. – В протоколе нет ссылки на конкретный носитель, с которого взяты фотографии, прилагаемые к нему. Жесткий диск утрачен, мы не можем разобраться, с какого диска, имеющегося в деле, взяты фотографии. Кроме того, протокол был составлен, когда еще не было предъявлено обвинение, в то время просто изъяли диск. И на нем содержались фотографии с 2008 года. Если эта информация будет представлена присяжным, то это будет нарушением наших прав.
Суд принял решение исключить протокол от 19.10.2010 года из числа доказательств по делу «приморских партизан».
– Неуказание источника, откуда взяты фотографии, – сказал судья Дмитрий Викторович Грищенко, – влечет за собой исключение данного протокола как недопустимого.
Опять родственные связи участников по делу «приморских партизан»
Сторона защиты также просила об исключении протокола осмотра предметов и приложения к нему в виде компакт-диска с детализацией телефонных переговоров.
– Они были получены с разрешения судьи Ленинского районного суда Пасешнюк, – сказала Елена Мыльникова, адвокат Александра Ковтуна. – Она является супругой прокурора-криминалиста, который принимал участие по этому же делу «приморских партизан». Я делала адвокатский запрос в управление судебного департамента и получила подтверждение на этот счет.
Прокурор возражал, утверждая, что роль прокурора-криминалиста в данном деле была незначительной и якобы родственные отношения никаким образом не могли повлиять на содержание протокола.
Суд исключил протокол осмотра предметов и прилагающиеся диски с детализацией телефонных переговоров.
– Участие в одном уголовном деле близких родственников не допускается законом, – сказал судья Грищенко Дмитрий Викторович, – не важно, что прокурор-криминалист принимал участие только в двух следственных действиях. Не важно, на каком этапе следствия все происходило, и кем по должностным обязанностям он являлся. Главное, что участие родственников по одному уголовному делу не возможно.
Супруга Алексея Никитина сообщила его алиби
Суд перешел к допросу свидетелей. На этот раз ими были супруга Алексея Никитина и мать Романа Савченко. События 2009 – 2010 года коснулись их судеб особенно близко.
Супруга Алексея Никитина Виктория подтвердила, что 27 сентября они c друзьями, в числе которых был Александр Ковтун, находились в городе Владивостоке. Со слов Виктории Никитиной, они отмечали юбилей совместной жизни. Торжество растянулись на несколько дней, приезжали гости, потому Алексей не мог в этот момент находиться в поселке Кировском.
– Где был задержан Алексей Никитин? – спросила адвокат Нелли Рассказова.
– Мы приехали на рейсовом автобусе на автовокзал в поселок Кировский, – ответила Виктория Никитина, – Алексея сразу задержали. Потом отпустили. 6 июня 2010 года Алексей приехал в прокуратуру. У них была беседа со следователем Атрошко.
Меня тоже опрашивали в другом кабинете. Но ни с какими протоколами меня не ознакомили, я нигде не расписывалась. Когда меня допросили, я зашла в кабинет, где находился Алексей. Потом приехали сотрудники милиции из Владивостока. Они не показывали удостоверения и не представлялись, надели на Алексея наручники и увезли в неизвестном направлении. Мы – следователь Атрошко и мать Алексея Никитина – стояли рядом.
– Что вам известно о возделывании конопли сотрудниками милиции? – продолжила опрос Нелли Рассказова.
– Они занимались выращиванием конопли весь этот период, – сказала Виктория Никитина. – Об этом в поселке знали все, потому что все у всех на виду.
Светлана Савченко: я хотела побеседовать с сыном наедине, но мне не дали
Перешли к допросу свидетеля Светланы Васильевны Савченко, матери Романа Савченко. На момент задержания Роман Савченко был несовершеннолетним. Согласно закону, его допрос должен проводиться в присутствии законного представителя. Таким законным представителем в ходе ряда допросов являлась Светлана Васильевна Савченко.
– Светлана Васильевна написала в протоколе замечание о том, что сын оговаривает себя, – сказал Александр Аркадьевич Смольский, адвокат Романа Савченко, – я полагаю, нужно прояснить, что послужило такому выводу законного представителя Светланы Васильевны. Почему она написала такое замечание, на чем строилась ее уверенность в невиновности сына.
– В одном из протоколов допроса в качестве обвиняемого вы сделали запись. Вы помните, что вы написали? – спросил Александр Аркадьевич Смольский, адвокат Романа Савченко.
– Я написала, что с показаниями сына не согласна, – ответила Светлана Васильевна Савченко.
– Вы не были очевидцем указанных действий, о которых было написано в протоколе… Что стало причиной вашего возражения, которые вы занесли в протокол? Чем вы руководствовались? – спросил адвокат А.А. Смольский.
– Я увидела, что он очень расстроенный и сразу спросила, зачем ты это сделал, ведь ты же убил человека. Когда нас пригласили в помещении следователя, он посмотрел мне в глаза и сказал, что этого не делал.
Я спросила, зачем в таком случае он все это подписывает. Он посмотрел на сотрудников милиции, которых в кабинете было шесть, и опустил голову. Я поняла, что он не может отвечать, просила оставить нас один на один, чтобы он мог откровенно все объяснить. Но мне не дали такой возможности.
Потом я звонила следователю Тищенко, который вел это дело, просила, чтобы он дал мне остаться с сыном наедине. Он сказал, что якобы сын сказал все, как было, и якобы он посмотрит, как поступить.
Мы ездили в техникум, где учился сын. Нам объяснили, что все характеристики уже отдали, но могут выдать еще, рекомендовали зайти в общежитие, где есть воспитатели и они могут тоже выдать характеристику. Муж пошел в общежитие, вышел какой-то парень, с которым жил с ним в комнате и совместно проводил время в гостях у девушек.
– За время обучения в школе у вас были мысли о том, что ребенок попал в компанию нехорошую? – спросил адвокат А.А. Смольский.
– Нет, я знала всех его друзей. В девять часов вечера он был дома. В выходные дни иногда он отлучался, но в тех случаях, когда ходил с девушкой на дискотеку. Это было нечасто. У него дома был компьютер и проводной Интернет, которым он занимался, к нему приходили друзья. У меня, несмотря на работу, было время, чтобы уделять его моему сыну. Муж был постоянно на заработках. Когда приезжал в поселок, то постоянно посещал клуб «Патриот». Мой муж был знаком с тренерами, а я уже занималась непосредственно школой.
Допрос Алексея Никитина: «Я не знаю, за что меня избили и посадили в СИЗО»
После допроса свидетелей показания давал «приморский партизан» Алексей Никитин. Он попросил о демонстрации фотографий, которые содержатся на одном из дисков в уголовном деле. Эти фотографии – приложение к протоколу допроса свидетеля Марины К.
А. Никитин также просил продемонстрировать фотографии на электронном носителе, который привезла его супруга.
– Из всех, кто сидит на скамье подсудимых, больше всех я общался с Александром Ковтуном. Он мой друг с детства – с детского сада до старших классов. Брат Александра Ковтуна Вадим проживает с ним в одном районе. Я знаю его как соседа с того момента, как он переехал в мой дом вместе со своей супругой. Остальные, сидящие на скамье подсудимых, для меня известны как жители Кировского района.
Я приезжал в Кировский, когда у меня появлялась возможность, мог сходить поиграть в волейбол, съездить в центр поселка, с кем-нибудь пообщаться. Все остальных, находящихся на скамье подсудимых, я знаю как друзей Александра Ковтуна.
В августе 2009 года я приехал в Кировский. Супруга уехала вместе со своей сестрой в Китай на 21 день. Сестра обучается в Китае и взяла с собой супругу. Я гостил у матери супруги, занимался домашними делами. Потом мы ездили на отдых в бухту Зеркальную Кавалеровского района на море, где находились до двадцатых чисел августа.
Потом у нас в школе состоялась встреча одноклассников, которая проходит ежегодно. В конце августа у Александра Ковтуна был день рождения. Он пригласил меня. Через день или два после этого, точно не помню, я уехал во Владивосток. Затем мы с супругой ездили в Арсеньев к бабушке. Когда приехали, у нас с супругой была годовщина, которую мы с супругой справляли в компании.
Обвинение пытается «приклеить» мне статью. Но я не мог совершить преступление или участвовать в нем, потому что меня фактически в Кировском не могло быть. Мы отмечали торжество, встречали гостей. Все продолжалось три дня. 27 числа, которого якобы совершено преступление, я проснулся, точно не помню, ходил ли я куда-нибудь, но я находился в городе Владивостоке. 27 сентября супруга вышла на работу. 2 октября у нее день рождения. Поэтому в даты, которые указывает прокуратура в своем обвинении, я просто не мог находиться в Кировском.
В июне 2010 года я приехал в поселок Кировский с супругой на автобусе. Я хотел порадовать родителей, что у нас скоро будет ребенок. Мы назначили дату нашей свадьбы. На автовокзале нас встретил ОМОН и без всяких оснований задержал меня.
Меня привезли в Кировскую милицию, начали интересоваться, где мой друг Александр Ковтун. Мне сказали, что целая армия в тысяча шестьсот солдат ищет моего друга. Откуда я мог знать? В последний раз я поддерживал с ним отношения в феврале, больше я его не видел.
После этого ко мне едут домой, проводят у меня обыск, изымают принтер, телефон, компьютер, все флэш-карты. Меня отпускают. И мы поехали с супругой к сестре в село Уссурка. У них настоящая усадьба – свое хозяйство, в том числе, лошади и олени.
27 числа мы приехали обратно в поселок Кировский. Мама попросила, чтобы я довез ее до работы. Я предложил маме заехать вместе с нами в магазин, чтобы мы купили продукты, а потом поехать на работу.
Мы ехали по дороге, нас подрезала машина ДПС. Нас остановили две машины ДПС – одна, по всему видно, местная, другая – не из нашего отдела ДПС. Из машин выбежали сотрудники ДПС с автоматами. Нас попросили выйти из машины. Потом сказали, что я должен поехать с ними, подняли капот, выдернули все бронипровода, чтобы моя мама не смогла поехать за нами.
7 июня меня привезли в милицию Кировского района, подняли на верхний этаж, стали меня избивать, угрожали, спрашивали, где Александр Ковтун, говорили, что, если не скажу, то отправят в тюрьму, «повесят» на меня изнасилование. Этот «опрос» с пристрастием продолжался около двадцати часов.
В этот день задержали Вадима Ковтуна. Я видел его супругу, которая стояла у отдела. Через некоторое время к Кировской милиции подъехала моя мама с женой и другом Александром Самойленко. Они слышали мои крики, когда меня избивали О. Хан и другие сотрудники милиции города Дальнереченска. У меня все ноги были синие.
У меня требовали копию диска, который был на моем компьютере. Вечером меня выпустили. Мама с моей супругой и друг поехали со мной снять побои.
Оказалось, что у меня черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, большие опухоли, вся спина была синяя. Дело в том, что меня били какой-то железной палкой, я не знаю, чем она была наполнена внутри. Я не курю. Мне надевали на голову противогаз, отчего мое состояние было невыносимым. Врач зафиксировала у меня все побои. У меня имеется медицинская выписка.
На другой день пришел наш участковый. Он допросил меня и сказал, чтобы я не лез со своим заявлением, что лучше не писать, а то якобы сам видишь, что тут происходит. Он говорил, что мой друг начудил, и меня могут под весь этот шум упечь в тюрьму.
Я полагал, что мне нечего опасаться, потому что я приехал с супругой, ни от кого не скрываясь, я не знал, за что меня взяли и избили. Потом ребят задержали. Через полтора месяца Александр Ковтун связался со мною и попросил передать диск органам власти.
В связи со всеми этими событиями, в поселок Кировский нагрянули проверки, в том числе, московские. Как раз появился такой момент передать диск с информацией о беспределе кировских милиционеров. Я долгое время не хотел отдавать. Потом моей маме позвонили. В то время шли проверки. И меня должны были опросить по случаю в моем гараже.
Мама сказал, что меня хочет опросить следователь Атрошко. Я решил пойти на следующий день, затем сразу отправиться на речку, мы собирались выехать на следующий день на отдых. Чтобы не занимать в прокуратуре много времени, я сразу написал заявление о беспределе кировских милиционеров и взял диск Александра Ковтуна. Все это я передал в прокуратуру.
Меня попросили задержаться, говорили, что сейчас приедет следственная группа, что опрос займет не более пятнадцати минут. Приехали четыре здоровых сотрудника милиции, закинули в машину и увезли.
Мама пыталась остановить весь этот беспредел, кричала: «Что вы делаете?!». И только, когда меня привезли в ОРЧ-4 я узнал, что от меня хотят.
Я не знаю, за что меня содержат в СИЗО. У следствия есть кипа протоколов, но в них – ни одного доказательства моей причастности к преступлению. И теперь я понимаю, что невинных людей вполне могут посадить в тюрьму.
– Каким образом проходила беседа с вами? – спросила адвокат Нелли Рассказова.
– Меня опросили по поводу 2008 года, о сотрудниках кировской милиции, чем они занимаются. Спрашивали об Александре: чем он занимается, например. Следователь Атрошко опрашивал меня, Югай из прокуратуры смотрел диск, который я принес. Я видел, что они между собою о чем-то шептались и улыбались. Потом сказали, что сейчас приедут из Владивостока, и я смогу рассказать более подробно.
– С весны 2009 года до момента вашего задержания вам было что-либо известно о том, что вы находитесь в розыске по делу так называемых «приморских партизан»? – спросила адвокат Нелли Рассказова.
– До июля 2010 года я жил свободно, спокойно передвигался, ни от кого не прятался. Меня вызвали в прокуратуру, я пришел. Я не думал, что меня можно за что-то посадить.
– Содержимое диска было в виде видео, аудио или фотографий? – поинтересовалась адвокат Нелли Рассказова.
– На нем было все, – ответил А. Никитин.
– О случае в гараже была информация? – продолжала адвокат Нелли Рассказова.
«По поводу случая в гараже не было. Я устно рассказывал. Случилась просто деревенская драка. Ребята П. были старше Димы В. Они сильно избили его. У него была порваны губы, их зашивали в больнице. С другой стороны тоже стали ребята собираться, чтобы помочь Диме П.
У меня был гараж. В ходе всех этих разборок Михаилу Ш сильно повредили голову. Мама дала ему бинты и перекись. Он прятался у меня в гараже. Все собственно происходило у всех на виду, поселок маленький, в этот момент много людей было на улице, кто-то сидел на лавочке.
Остановился черный джип, перегородил дорогу. Из него выбежали сотрудники милиции и начинают в нас стрелять. Все, кто был в этой разборке со стороны Димы В., разбежались в разные стороны. Некоторые, в том числе, Александр Ковтун, А. Сухорада, побежали ко мне в гараж.
Милиционеры их искали. А потом кто-то сказал, что они прячутся в гараже. Сотрудники милиции начали ломать замок и проникли в мой гараж. Там началась настоящая бойня.
В мой гараж так же прибежал Ваня К. Оказалось, что у него огнестрельное ранение в голову. Мама пыталась остановить эту нахальное вторжение в мой гараж, кричала, что вызовет милицию. Но ей ответили, что они и есть сотрудники милиции.
Потом я видел возле моего гаража машины скорой помощи. Они выносили на носилках раненых. Потом приехала оперативная группа якобы отпечатки снимать. Приехали с какой-то краской. Я им говорю, что вы делаете, сотрете все отпечатки. Они сказали, чтобы я их не учил. Я потом еще заявление писал по поводу порчи имущества.
Я переживаю за свою маму. Ее как-то пытались уволить с работы. Сейчас опять оказывают давление.
