Свобода одной рукой
Если посмотреть принятые законы, возникает ощущение, что левая рука не знает, что делает правая. В области экономической деятельности, налогообложения, свободы договора явно просматривается либеральная, рыночная тенденция. А в области личных прав граждан обратная ситуация: такое массированное запретительство. Но не может быть свободной экономики при несвободных гражданах.
Владимир Плигин: Не может быть свободной экономики при отсутствии комфортного государства. Именно поэтому, кстати, председатель Государственной Думы С.Е. Нарышкин в одном из недавних интервью обращал внимание на необходимость продолжения формирования привлекательности российской юрисдикции. Говоря о личных правах, следует понимать, что сейчас не только в России, но и вообще в мире вопрос частного подвергается исключительно серьезному воздействию. Под различного рода лозунгами — борьбы с криминалом, терроризмом, предотвращением какого-то внешнего вмешательства, все государства наращивают проникновение в частную жизнь. И очень важно, чтобы это проникновение регулировалось федеральным законом, а не какого-либо рода внутриведомственными инструкциями.
И второй аспект: конечно же должно следовать жесточайшее наказание, когда данные, собираемые в отношении частной жизни граждан, используются не по назначению, например, не ради благородной цели — противодействия терроризму. И в этом важнейшую роль контроля должны играть различного рода институты: прежде всего усиленные дополнительными полномочиями органы прокуратуры, институты гражданского общества. Свою роль должен играть парламент, может быть, в известной степени перестроив свою работу и образовав закрытые комиссии, чтобы исключить злоупотребления данными, которые касаются частной жизни.
В законах наведут порядок
Как продвигается работа возглавляемой тобой группы по ревизии законов? Сообщалось, что к ноябрю должен быть готов отчет с рекомендациями по изменению законодательства.
Владимир Плигин: По инициативе Совета законодателей России я являюсь одним из координаторов этой рабочей группы, другим — наш коллега по президиуму АЮР Андрей Клишас, возглавляющий аналогичный комитет в Совете Федерации. Работа началась по инициативе председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко и председателя Государственной думы Сергея Нарышкина. 20 лет прошло со времени принятия Конституции, ежедневно растет количество законов. На это накладываются международные обязательства, и весь этот огромный массив должен иметь внутри себя какую-то внутреннюю логику, поэтому была поставлена задача посмотреть, что происходит. Такого рода суперглобальную работу, я думаю, мы к ноябрю завершим. Это будет первый черновой отчет. В настоящее время из восьмидесяти субъектов Российской Федерации 77 представили нам отчеты по развитию законодательства за 20 лет. У меня сейчас на письменном столе лежит, наверное, 3 тысячи или даже большее количество страниц обзоров по развитию законодательства российских субъектов. Также почти все комитеты Государственной Думы представили отчеты по федеральному законодательству, речь идет о более чем 4800 законах, которые были приняты в течение этого времени и продолжают приниматься. Причем многие из них, например Гражданский кодекс, у нас считаются за «один» документ, несмотря на его колоссальное внутреннее содержание и объем. Процесс, с моей точки зрения, стал приобретать в известной степени неуправляемый характер, потому что внутри даже фундаментальных документов, кодексов начинается быстрое изменение регулирования.
Ты имеешь в виду в первую очередь Уголовный кодекс?
Владимир Плигин: Уголовный и Уголовно-процессуальный. Более того, есть один кодекс, который определяет жизнь всего общества больше, чем любой другой — Кодекс РФ об административной ответственности. КоАП касается всего населения страны и в то же время просто уже не существует как кодекс. Он уже стал какой-то отчетной единицей субъектов Российской Федерации, депутатов Госдумы, да и правительства тоже. То есть все авторы пытаются внести туда изменения, смысл которых чаще всего направлен на повышение ответственности вне зависимости от анализа ситуации.
Давай все же остановимся на кодексе, который всегда был очень значимым для наших клиентов — уголовном.
Владимир Плигин: Руководитель рабочей группы, в которой ты участвовал, сформулировал задачу так: «давайте будем писать каждую норму, думая о себе». И этот фундаментальнейший документ, на всякий случай касавшийся каждого третьего мужика в возрасте от 20 до 45 лет, правится, я полагаю, произвольно! Следующий момент: конечно же кодекс должен привязываться к земле и решать задачи реальные. Например, существуют отчетливые тенденции, связанные с повышением уголовной ответственности за имущественное преступление в «западном» законодательстве. Но я считаю, что политика, связанная с систематизацией и уменьшением санкций или более точным выстраиванием ответственности в сфере предпринимательской деятельности, для нас крайне важна. Мы должны, в том числе через этот механизм, создавать элементарные институты поощрения предпринимательской деятельности и создания частной собственности. У нас другие тенденции.
Вообще-то, я уверен, чтобы проанализировать то, что написали за 20 лет и привести это в систему, необходимо 30 лет. Потому что напринимать законы — намного проще, чем потом их поправить или выстроить системно, особенно быстро принимаемые законы. Меня очень порадовал твой ответ, что к ноябрю ожидается всего лишь первый обзорный набросок с последующим переходом к выработке методологии и анализа. То есть наши читатели должны понимать, что а) начатая работа чрезвычайно важна и абсолютно необходима, б) может быть, даже лет на 10 запоздала, в) это работа на годы. И если Думе вашего созыва удастся подойти к созданию рабочих групп по направлениям с четко выработанной идеологией российского законодательства как единого целого, то уже одним этим вы заслужите благодарность поколений будущих российских предпринимателей, политиков и обыкновенных граждан.
Владимир Плигин: Возвращаясь к одному из твоих вопросов — к «побегу» из нашей юрисдикции и тому подобному. Ведь этот побег происходит, в том числе и потому, что законодательство не дает определенности в целом ряде вопросов. Но, пытаясь выйти на определенность, нам, конечно, сложно будет до конца ее сформулировать. Тем не менее шаг в этой области мы будем делать, и уже работаем над поручением, которое было дано. Мы крайне заинтересованы в сотрудничестве с самыми разными институтами, судами, конечно же с правительством, но больше всего мы заинтересованы в сотрудничестве с реальной наукой.
Продолжение разговора с Владимиром Плигином о спецпрокурорах и независимости судей читайте в ближайшем номере «Российской газеты».
В одном из недавних интервью ты заметил, что в законотворческой работе много внимания уделяется защите частной жизни, «чтобы ни общество, ни государство не могли произвольно проникать в частную жизнь». Но разве большинство законов принимаются Думой не для того, чтобы проникать в чью-то жизнь и ограничивать чьи-то права?
Владимир Плигин: Мне представляется, что есть одна проблема в восприятии того, что делается Госдумой. Общество (и это скорее вина законодателей) концентрируется на вещах, которые получают дополнительное, «скандальное» звучание, в том числе, в СМИ. И через какое-то время складывается миф, а с мифами бороться очень сложно, поэтому спокойный разговор по поводу того или иного мифа уже не получается. Вместе с тем традиционно на рассмотрении в Думе находится огромный пласт законодательства, в частности отдельные главы Гражданского кодекса, которые меняли целый ряд принципиальнейших вещей, например, касающихся деятельности на территории нашей страны юридических лиц, свободы договора и многое другое. Все это ни в коей мере не ограничивает деятельность личности.
