Недавние решения по громким уголовным делам вновь остро поставили вопрос о необходимости реформ в российском судопроизводстве
Беспрецедентная история с обжалованием ареста оппозиционера Алексея Навальногосо стороны гособвинителя по «делу «Кировлеса» Сергея Богданова в очередной раз доказала, что суд в России, увы, нельзя назвать самостоятельным и не зависимым от воли представителей других ветвей власти. На мысль об этом наводит и произошедшее в тот же день временное отстранение от должности мэра Ярославля Евгения Урлашова, подозреваемого в получении крупной взятки. Эксперты, опрошенные «НИ», считают, что для того, чтобы суд в России действительно стал справедливым и объективным, требуется коренная реформа системы правосудия.
После сурового приговора Алексею Навальному даже парламентарии высказали мысль, что хорошо бы привести в порядок шкалу уголовных наказаний. «Я всегда говорил, что нам нужно пересматривать весь Уголовный кодекс в комплексе. И к шкале наказаний надо подходить более или менее научно, а не методом тыка», – заявил глава думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников. Не стоит забывать, что депутаты еще по поручению Дмитрия Медведева в его бытность президентом должны были взять курс на либерализацию УК. Однако либерализация эта носит исключительно избирательный характер. Во многих случаях приговоры судов не поддаются элементарной логике. Вспомнить хотя бы решение Бутырского суда Москвы, который два года назад признал виновным в хищении 376 млн. руб. заместителя префекта Северо-Восточного административного округа столицы Иосифа Рейханова и назначил чиновнику наказание в виде 5 лет лишения свободы условно. И никаких штрафов – суд счел, что обвиняемый заслуживает снисхождения, поскольку на работе характеризовался положительно и ранее не имел судимостей.
Федеральный судья в отставке, заслуженный юрист РФ Сергей Пашин полагает, что для изменения ситуации с зависимостью судов необходима исключительно политическая воля. «Нужна судебная реформа, новые люди у власти в судебной системе, – констатировал «НИ» г-н Пашин. – Пока же прежние кадры остаются руководящими и должности внутри системы раздаются методами кумовства и протекционизма, ничего серьезно измениться не может».
По мнению Сергея Пашина, судебная реформа закончилась в 1996 году, а после этого начала развиваться контрреформа. Претерпел изменения и сам термин – «судебная реформа» переросла в «развитие судебной системы». В правительственных программах, в том числе последней по времени принятия, речь идет именно о развитии. То есть какие-либо изменения процедур и менталитета служителей Фемиды не предусмотрены.
«Капитальный ремонт судебных зданий – это не реформа, а скорее укрепление власти и возможности воздействовать на суд, – пояснил «НИ» Сергей Пашин. – Судьям теперь есть что терять – большие оклады, хорошие кабинеты, помощники. Скорее речь идет о закрепощении судебной системы. Объединение судов никаких правовых оснований под собой также не имеет. Это средство напомнить, «кто в доме хозяин». И провести под этим предлогом кадровую чистку. То есть оставить людей, угодных начальству, а остальных вывести за штат. Или вовсе устранить из судебной системы. Так было в Москве, когда межмуниципальные суды переименовывали в районные. Тогда всех неугодных выкинули на улицу».
Начальство может делать только то, что понимает, полагает федеральный судья в отставке Сергей Пашин. А понимает оно, что все должно быть управляемо. «Они считают, что судебная система должна выполнять заказы, в том числе и политические. Должна легитимизировать выборы. И никакой независимости при таком заказе быть не может, – констатировал «НИ» юрист. – А реформы снизу в истории России ни разу не проводились, так что надежда только на выборы». Однако до выборов у нас могут дойти далеко не все желающие. Недавно депутаты приняли закон «Об основных гарантиях избирательных прав», согласно которому любой осужденный по тяжелой статье гражданин пожизненно лишается права быть избранным.
«Эта законодательная поправка явно вызвана казусами Ходорковского и Навального, – заявил «НИ» адвокат Вадим Прохоров. – Я не знаю, смогут ли на Ходорковского завести третье уголовное дело, но власть явно старается обезопасить себя таким образом, по сути, налагая запрет на профессию. Понятно, что в подавляющем количестве случаев крайне малое количество людей, когда-либо осужденных по тяжким и особо тяжким статьям, собирается куда-то баллотироваться. Но ясно, что здесь всегда можно «повесить» дело политическим противникам».
Как раз в «подвешенном» состоянии сейчас находится и отстраненный от должности ярославского мэра Евгений Урлашов. Обвинив Урлашова в вымогательстве взятки в 45 млн. руб. у местного бизнесмена, а также в получении взятки в 500 тыс. рублей, его театрально задержали и посадили под арест до самых сентябрьских выборов, на которых он собирался в качестве партийного «паровоза» ввести в Ярославскую облдуму представителей прохоровской «Гражданской платформы». Подобные меры на этапе следствия никак не вписываются в пресловутую либерализацию уголовного законодательства, когда все эксперты хором говорили о необходимости перехода от тотального заключения под стражу к другим мерам пресечения – домашнему аресту, подписке о невыезде и прочим.
Либерализация уголовного законодательства была очень малозначительной, полагает судья Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова. Экспертами были предложены концепции более полного реформирования уголовного законодательства, но они не были приняты. «Отдельные меры, которые осуществлены, хотя и оцениваются как определенная победа или удача, явно не достаточны для решения всех проблем, – констатировала «НИ» г-жа Морщакова. – На реформирование судебной системы ничего не выделяют. Выделяют на потеху – оборудование, видеоконференцсвязь, на показ онлайн «судебных телесериалов». Это никак не может изменить судебную систему. В этом смысле миллиарды рублей прикладываются совершенно не туда. Чтобы суд стал справедливым, власть должна признать его независимость. Объединение судов ни к чему не ведет. Слияние высших судов – это акция, которая не может дать никакого положительного эффекта, а отрицательным может стать только дезорганизация работы».
Искать справедливости в Европейском суде по правам человека особого смысла тоже нет. Страсбург не будет заниматься вопросами реформирования нашей судебной системы. «Европейский суд во многих делах подтверждает отсутствие независимого суда и справедливого правосудия в отдельных процессах, – напомнила Тамара Морщакова. – Но принятие мер законодательного порядка – дело внутренней национальной правовой системы и российских властей».
Тем не менее решения Европейского суда являются обязательными не только в части мер индивидуального характера – выплаты денежной компенсации, но также и мер общего характера – изменения законодательства, если это необходимо в целях устранения системных нарушений. «Россия этого не делает и посылает отписки кабинету министров, что якобы они решают проблему, – заявил «НИ» адвокат Валерий Шухардин. – Повлиять на это очень сложно, потому что назначение наказания – прерогатива внутренних властей. И Европейский суд не имеет права вмешиваться в этот вопрос, если не были нарушены процедуры самого судопроизводства».
Чтобы суд был справедливым, необходимо, чтобы он был не зависимым от других органов власти – исполнительной, законодательной. «Сейчас же у нас суд фактически исполняет заказы власть имущих, и, конечно же, о независимом правосудии говорить не приходится, – считает Валерий Шухардин. – После либерализации ничего кардинально не изменилось, наоборот, в последнее время тенденции пошли в худшую сторону. Сами судьи уже практически не принимают решения без согласования с высшими судебными инстанциями. Правосудия у нас как не было, так и нет. Пока человек как личность представляет наименьший интерес для суда. Суд выступает в интересах органов власти, в частности прокуратуры, которая обычно настаивает на лишении свободы».
Активист неформального объединения родственников заведомо неправосудно осужденных и пострадавших от незаконного преследования «Русь сидящая» Николай Левшиц рассказал «НИ», что дел, которые можно считать политическими, тысячи. «Официальной статистики нет, но, по нашим оценкам, где-то 25–30% осужденных сидят по несправедливым приговорам, – сообщил г-н Левшиц. – В них либо какая-то заинтересованность чиновников, сотрудников силовых ведомств, или еще кого-то. Об этом говорят приговоры – совсем не те, которые были бы при честном, справедливом суде. Влиять на это мы, к сожалению, можем только максимальной оглаской имен тех судей и прокуроров, которые вершат этот беспредел».
