Наталья Труш
Ни для кого не секрет, что оправдательных приговоров в наших судах практически не бывает. Реальная жизнь – это не телепередача «Суд присяжных», где скрупулёзная дама в мантии внимает аргументам обеих сторон, любое сомнение трактует в пользу обвиняемого и, кто бы сомневался, выносит самый справедливый приговор в мире.
О том, что российские суды как никогда далеко ушли от основополагающих постулатов Римского права, подтверждают документы, которые оказались в распоряжении корреспондента «Нашей Версии на Неве». Полистав материалы уголовного дела, а также внимательно ознакомившись с приговором, нам стало отчасти понятным стремление как можно быстрее ограничить право СМИ на критику сакральной судебной власти.
Проснулся убийцей
Октябрь 2010 года. В одной из квартир на проспекте Космонавтов в Петербурге обнаружено тело 49-летней заведующей детского сада №8 Московского района Татьяны Черкасской с множественными колото-резаными ранениями. Спустя полтора месяца правоохранители задержали и подозреваемых в преступлении – 26-летнего Юрия Старостенкова, не работающего, ранее судимого, и 23-летнего Алексея Некрасова, студента заочного отделения университета им. А.С. Пушкина.
Молодых людей и погибшую женщину не связывало ровным счётом ничего. Убитая была соседкой Старостенкова: их квартиры находятся на одной лестничной клетке. И, к несчастью, однажды соседка случайно забыла ключи в своей входной двери, а Старостенков их обнаружил и прикарманил.
По версии следователей, рано утром 16 октября подельники проникли в квартиру Черкасской, зверски убили её и похитили ценные вещи – два мобильных телефона, два ноутбука и деньги – шесть тысяч. Вещи сдали в ломбард по паспорту Некрасова. А все вырученные средства проиграли в зале игровых автоматов. Потом Старостенкова и Некрасова задержали. На допросах они сознались во всём содеянном, а чуть позже Алексей Некрасов от своих показаний отказался, пояснив, что оговорил себя под давлением следователя.
Такова предыстория, в которой нет ничего удивительного. Мало ли преступников, которые сначала говорят «да», а потом меняют его на «нет». Другое дело, что такие варианты затягивают сроки следствия и изрядно портят жизнь сотрудникам следственных органов, которым приходится снова и снова перетряхивать дело, казалось бы, с самого начала так красиво сложившееся просто «в цвет». И «наверху» уже недовольно топают ножкой и спрашивают со следователя строго: как долго он будет возиться с тем, где все и так ясно?!
Картина вечера, нарисованная Алексеем Некрасовым после отказа от дачи показаний, действительно разительно отличалась от первичных показаний. Он ничего не знал о том, что приятель располагает ключами от соседской квартиры и задумал преступление с целью ограбления. Юрий позвонил Алексею поздно вечером 15 октября, попросив зайти.
У Старостенкова они пили пиво, болтали ни о чем. В какой-то момент Юрий попросил у Алексея его мобильный телефон – позвонить. Как потом выяснилось, он сделал звонок на домашний телефон соседки, проверил, спит она или нет. И, как полагает сторона защиты, чтобы обозначить участие в преступлении Алексея Некрасова.
Алексей остался ночевать у Старостенкова. Был разбужен рано утром – часов в пять. Юрий его повёл за собой в соседскую квартиру. Там Алексей увидел на полу убитую женщину. По словам Некрасова, ему стало плохо, и он прошел в ванную комнату. Когда вышел оттуда, увидел, что Старостенков собирает вещи: два ноутбука и два мобильных телефона.
После приятели отправились в компьютерный клуб, к знакомому Старостенкова: Юрий договорился с ним об алиби, на всякий случай. «Если что, мы всю ночь были в клубе!» Вечером они сдали в скупку вещи из квартиры убитой, предъявив паспорт Некрасова.
Виновата хромосома?
Возникает немало вопросов относительно поведения Алексея, для которого, по его словам, всё происшедшее стало страшным шоком. Почему, увидев убитую женщину, Некрасов не убежал из квартиры, не вызвал полицию? Почему не расстался со Старостенковым, а отправился с ним в компьютерный клуб? Почему позволил сдавать в скупку украденные вещи по своему паспорту?
На эти вопросы у отца Алексея Некрасова есть ответ: у сына тяжелое врожденное хромосомное заболевание – синдром Клайнфельтера. Справедливости ради отметим, что выявилось оно не в связи со страшным преступлением, в котором обвиняют студента. По заключению врача-генетика высшей категории Медеи Мхеидзе, Некрасов действительно с рождения страдает этим генетическим заболеванием, был инвалидом с детства и долгое время находился на домашнем обучении. Для носителей синдрома Клайнфельтера не характерны снижение интеллектуальных способностей, агрессивное поведение и конфликтность. Однако им присущи вялость, пассивность, безволие, повышенная внушаемость, подчиняемость, несамостоятельность.
Доктор психологических наук, профессор Ирина Горьковая работала с документами следствия – протоколами допросов, видеоматериалами. Она же провела исследования и заключила, что поведение Некрасова с момента, когда он увидел убитую женщину, и до момента его задержания, вполне объяснимо. Существует понятие аффекта страха. Страх мог полностью парализовать волю Некрасова. Осознавая случившееся, он стал бояться ещё больше.
Специалист проанализировала видеозапись из 29 отдела милиции УВД Московского района с выезда на место происшествия. «Как видно из видеозаписи проверки показаний на месте, подозреваемому Некрасову в течение всего следственного действия систематически «помогают» давать показания…» – отмечает в своем исследовании профессор Горьковая. – Например, Алексей Некрасов говорит: «Мы увидели убитую…», а голос за кадром его поправляет: «Она же еще живая была… Будущая убитая!», на что Алексей, обернувшись на камеру, повторяет: «будущая убитая….»
На протяжении всей видеозаписи ему подсказывают, что говорить, что делать дальше, и даже кое-что делают за него. Показывают место, где стоял стол, с которого Некрасов должен был взять ноутбук, потому что Алексей очень плохо ориентируется в комнате.
В связи с этим специалист делает вывод: следователь оказывал психологическое давление на подозреваемого. На судебном заседании Алексей Некрасов заявил, что его заставили заучивать текст, написанный оперативниками на листе бумаги.
Суд с обвинительным уклоном
В такой ситуации надеяться на чудо не стоит. Чуда не произойдет. Достаточно лишь взглянуть на материалы уголовного дела, которое не содержит ни одного неопровержимого доказательства в отношении Некрасова. Все лишь предположительные: «нельзя исключить», «мог два раза ударить кулаком по лицу», «следы могут принадлежать как одному, так и другому»… Например, согласно выводам трассологических экспертиз, следы, оставленные на месте происшествия, «могли быть образованы стопой 42-43 размера».
При сравнении следов ног, одетых в носки, полученных у Старостенкова и Некрасова, эксперт пришел к выводу, что «эти следы могли быть оставлены как низом стопы, одетой в носок, Некрасова и Старостенкова, так и любым другим низом стопы, одетой в носок, с аналогичным по типу рисунком».
Правда, у Алексея Некрасова размер ноги 47-й и ярко выраженное двустороннее плоскостопие…
Несколько раз в ходе предварительного следствия меняется и время убийства. Так, согласно первичным выводам экспертов, смерть женщины могла наступить в период с 18 ч. 50 мин. 15 октября 2010 года до 00 ч. 50 мин. 16 октября 2010 года. Это объективно исключает возможность участия Некрасова в совершении преступления.
Однако следствие не удовлетворили выводы эксперта, и была проведена комиссионная экспертиза, согласно которой давность наступления смерти Черкасской Т.А. была определена другая – 17-26 часов с момента обнаружения трупа. Таким образом, временные границы наступления смерти потерпевшей сместились на период с 22ч. 50 мин. 15 октября 2010 года до 07ч. 50 мин. 16 октября 2010 года.
Приглашенный защитниками Некрасова для участия в деле государственный судебно-медицинский эксперт БСМЭ Ленинградской области Вячеслав Попов дал суду разъяснения по вопросу времени убийства женщины и пояснил, что выводы комиссионной судебно-медицинской экспертизы не соответствуют полученным экспертным данным, так как смерть не могла наступить ранее 24-х часов с момента обнаружения трупа. По всей видимости, результаты не удовлетворили Фемиду, и повторную комиссионно-судебно-медицинскую экспертизу проводили уже без Попова и тех специалистов, которые подтвердили, что в момент убийства женщины Некрасов ещё не находился в гостях у её «замечательного» соседа.
На фоне сколоченного наспех уголовного дела, вполне реальным выглядит приговор – 11 лет лишения свободы. Разумеется, речь не идёт об оправдании, хотя, вынося суровое решение, суд учёл тяжелое заболевание подсудимого. Однако в его деле так много сколоченного наспех, что печальная статистика оправдательных приговоров в современной России (1,5%, по Санкт-Петербургу – около 3%) выглядит вполне терпимой закономерностью.
