В общем, начну с начала – был я ещё на Себеже, на старом лагере. Тут звонят с вахты, говорят, что меня – в санчасть, направляют на госпитализацию по туберкулезу. Я сначала не поверил, но оказалось, что все-таки, и впрямь, меня. Ну, думаю – это только подозрение на туберкулез, через пару недель обратно приеду, так как чувствую себя отлично. Прибыл в санчасть. Там со мной ждали этапа ещё человек 12 таких же больных. Всего с лагеря к этому времени уже увезли человек 50, и около сорока вернулось обратно. Я был в этом списке одним из последних – сначала они отправляли, типа, самых явных больных туберкулезом. В общем, пока мы сидели в санчасти, все переживали, поверив в сказку про туберкулез, и потом уговорили все-таки начальника санчасти показать нам наши снимки флюорографии, по которым у нас, типа, подозрение на туберкулез.
Я видел свои снимки флюорографии ещё на воле, и знаю почти наизусть, как выглядят мои лёгкие. На снимке я ничего необычного не нашёл – ни пятнышка, ничего, только пару затемнений, которые я видел ещё на воле, врачи тогда сказали, что от курения.
Ну так вот – я когда в санчасть ложился, я вещи не все с собой брал, зная, что вернусь скоро — многие уезжали и возвращались, лишь процентов 15-20 не возвращалось.
Но меня насторожил тот факт, что, когда я пошёл на склад в день долгожданного этапа, мой матрас, одеяло и подушка уже лежали на складе. Обычно их не забирают, если человек уезжает временно – то есть, будто кто-то уже знал заранее, что я не вернусь.
В общем, отправили нас на псковскую тюрьму – там больничка есть для осужденных. Не буду говорить, какие там ужасные условия, а постараюсь покороче – нас закинули в 2 туберкулезные xаты (камеры).
На следующий день утром нам уже дают по гости таблеток — 14 штук. Говорят, надо пить за раз. Вешают на хату табличку «Бк+» – типа больные с открытой формой туберкулеза. После нескольких часов кипиша к нам, наконец, приходит врач – мы его спрашиваем, что за дела вообще? Она говорит, что у кого, а мне и ещё одному надо, типа, особенно лечиться и лечиться. Насторожил тот факт, что она нам говорила подойти поближе, вплотную к ней, чтобы она, типа, смогла все объяснить. При этом ни на нас. ни на ней масок не было – хотя она рассказывала такие страшные вещи, что мы все якобы больны ужас какой открытой формой.
В общем, приезжаем мы, наконец, на тубонар (в туберкулезную больницу), меня и ещё одного переводят в барак с открытой формой туберкулеза, остальных – в барак с закрытой. Вызывают меня врачи и говорят, читая в карте: левосторонний туберкулез в стадии распада лёгкого. Флюорография, по которой я поехал, была в декабре, до этого она была в августе – и было все нормально.
В общем, врачиха якобы тоже удивилась, что за такое короткое время у меня появилась такая запущенная стадия, я же тогда ещё не думал, что она тоже та ещё гадина – в общем, потихоньку подхожу к самому интересному.
С первого приёма таблеток появились все симптомы – слабость, температура, потеря аппетита; такое количество таблеток, выпитых за раз, любого положит — а именно вот так, за раз, нам и говорили их пить.
Короче, назначили мне гору таблеток + уколы + капельницы. От их рассказов глаза лезли на лоб, и я, конечно, принял решение лечиться как следует, и пить все, что дают. Пока я там находился, я на многое насмотрелся – например, на то, как человек, у которого уже месяц не спадает температура и который харкает кровью, чудесным образом выздоравливает. Просто потому, что он доставлял много проблем мусорам и врачам. В конечном итоге его на сорок суток посадили в изолятор, где он не прекращал кипишовать, затем ему сделали документы, что он здоров, и отправили обратно на лагерь прямо из изолятора – досиживал он свои сорок суток уже на другом лагере.
Был и такой случай – у нас освободился дневальный, потребовался новый, мы не хотели, чтобы мусора поставили к нам своего человека и сказали, что сами найдём в лагере. Начальник отряда, ничего не скрывая, так и говорит – вы мне только скажите, кто, а я уже сделаю все документы, что он типа заболел открытой формой и будет якобы тут с вами болеть, но работать будет дневальным.
После этого я встал на сторону тех параноиков, которые сидят уже не первый раз на тубонаре и повидали многое, и которые считают, что реально болеют здесь единицы – остальные для массовки, чтобы финансирование красного креста на нас не уменьшилось. Поехали дальше…
Пока я тут сижу, отсюда освободилось 6 человек – с двоими контакта нет, трое говорят, что проверились, и им сказали, что никакого туберкулеза нет, у одного реально оказалась дырка в лёгком.
В общем, по приезду назначили мне курс лечения 9 месяцев. Первые 2 месяца интенсивной терапии закончились, мне отменили уколы, капельницы и убрали кучу таблеток. Спустя месяц после интенсивной записываюсь на приём к врачу, узнать, как у меня дела. Врачиха не в духе, спрашивает, чего я вообще приперся – у тебя все хорошо, типа, ты по таблеткам не понял, что ль, что все нормально – иди отсюда.
После этого я 5 месяцев пил профилактические таблетосы, и тут тема образовалась одна – типа, надо скинуться по 3 рубля на стенд, за это дадут поощрение, а мне оно как раз нужно было, так как скоро досрочное, и надо снять взыскание поощрением. Короче, я заплатил, чуть позже сходил на приём, и мне говорят, что у тебя туберкулез опять открылся – хотя ходил вообще по другому вопросу, и эти два факта, оплаты поощрения и открытия туберкулеза, я тогда ещё не сравнивал, а тупо согласился на дополнительные анализы, потому что звучало как-то все это бредово, я подумал, ошиблись.
В общем, добавили мне таблеток, сказали, на пару месяцев ещё интенсивную пропишем, а там видно будет. И вот, пока идет эта терапия, моё УДО все приближается и приближается. Я вложил деньги сначала в один ремонт, потом в другой. Потом я понимаю, что 2 месяца уже прошло, а я все ем эти таблетки сильные. Думаю, надо записаться на приём, это все происходило уже буквально сегодня.
Двумя неделями ранее начальник отряда сказал мне, что, типа, для отчетности надо оплатить чужие иски, за это он мне поощрение. Я ему сказал, что не вопрос, только пусть сначала за ремонты мне выпишет поощрение – в общем, долго ругался с ним, сказал, пока поощрение не выпишешь, ничего не будет. И спустя пару часов он мне приносит поощрение, подписанное начальником колонии. А дальше самое интересное.
Сегодня утром эти деньги попадают куда надо, а я как раз записался на приём ко врачу. Прихожу к ней и говорю – почему у меня таблетки все ещё такие сильные? А он мне – мол, давай глянем, что к чему.
Пока она смотрела и придумывала сказку для меня, приходит отрядник – оказалось, что им надо переговорить, и они ушли в соседнее помещение и закрылись. Хорошо, что слух у меня хороший – я отчётливо разобрал половину диалога. Начальник отряда чётко давал главврачу команды, кого в тубонар, кого выписать, а кого пока нет, кто «болеет», а кто – нет.
После этого все мои догадки о том, что все решают мусора, а не врачи, и про моё здоровье подтвердились на 100%. В общем, приходит врачиха и говорит, что у меня образовались новые очаги, что у меня три плюса – это, типа, почти последняя стадия, и что у меня устойчивость почти ко всем препаратам. В общем пипец – без лечения жить мне считанные месяцы.
Порешили с ней, что пока новые таблетки мне не выписываем, а все анализы снова делаем повторно.
В общем, я ей уже не верил, а сопоставил все факты и понял, что они тупо не хотят отпускать дойную корову. Меня сейчас могут перевести на отряд к умирающим, где и здоровый умрёт, если таблетки пить не будет – на том отряде смертью пахнет, говорят. Короче, УДО мне не светит с таким диагнозом, это факт, никого ещё досрочно с открытой формой туберкулеза не отпустили. Тут даже человек под амнистию попал, и все равно ему отказали из-за открытой формы туберкулеза.
Поэтому терять мне теперь нечего, УДО с таким раскладом мне точно не светит, теперь самое главное любым способом сорваться с этого лечения и спасти здоровье. Если меня переведут, и я не буду пить таблетки, я умру от туберкулеза – потому что на том отряде сидят действительно те, кому уже нечем помочь. А если я буду пить таблетки, угроблю вконец почки и печень. В общем, сейчас стараюсь шумиху поднять, другого мне ничего не остается.
В этом во всем есть один плюс – сейчас я уверен, как никогда, что на самом деле никакого туберкулеза у меня нет.
Начал с шумихи на отряде – оказывается, здесь есть человек, у которого появилась устойчивость через 3 месяца после заболевания. А появилась она у него после подобной оплаты поощрений и после того как он (он художник) им картину нарисовал. Продлили ему курс лечения сразу же с 9 месяцев до 2-х лет. В общем, как-то так – возможно, что-то упустил, но суть, я думаю, понятна.
