Труду вышел срок

Как в России собираются поощрять работу в неволе

Российские власти начали реализацию масштабного проекта по привлечению к работам на стройках народного хозяйства и на предприятиях крупного бизнеса заключенных вместо мигрантов, которые уехали из России в разгар пандемии. Идея вызвала оживленную общественную дискуссию: сторонники считают, что инициатива способна решить экономические проблемы страны и поможет заключенным социализироваться, противникам она напоминает о временах ГУЛАГа. Бизнесмены рассказывали “Ъ”, что заключенные — неэффективная рабсила, хотя и стоит «в два-три раза дешевле, чем на рынке». Сами осужденные не верят, что в России найдутся рабочие места для 180 тыс. осужденных, которых «считают изгоями».

«Заключенные смогут расплатиться перед обществом и заработать сами»

В мае 2021 года директор ФСИН Александр Калашников призвал активнее использовать заключенных вместо мигрантов по всей стране, в том числе на строительстве инфраструктурных объектов БАМа и Транссиба. Инициатива вызвала волну дискуссий. Ее сторонники считают, что таким образом удастся обеспечить дешевой рабсилой масштабные проекты государства и бизнеса, дать путевку в жизнь вставшим на путь исправления осужденным, сократить численность колоний и, соответственно, расходы государства на их содержание. В поддержку инициативы Александра Калашникова один за другим высказались министр юстиции Константин Чуйченко, глава СПЧ Валерий Фадеев, омбудсмен Татьяна Москалькова, глава СКР Александр Бастрыкин и вице-премьер Марат Хуснуллин, а также 71% остающихся на воле жителей России (данные ВЦИОМа). Последние надеются, что, работая на общество, заключенные смогут расплатиться перед ним и заработать себе на жизнь после отбытия срока.

Противники инициативы выразили опасения, что российские власти рискуют построить аналог советского ГУЛАГа, а использование «рабского труда заключенных» не принесет пользы экономике.

«Это будет не ГУЛАГ, это будут абсолютно новые достойные условия, потому что этот человек уже будет трудиться в рамках общежития или снимать квартиру, при желании с семьей, получать достойную зарплату»,— успокоил Александр Калашников в интервью ТАСС. По его словам, к такой рабочей силе уже проявили интерес крупные компании и даже главы отдельных регионов. При этом по состоянию на май 2021 года к принудительным работам в России могут быть привлечены около 188 тыс. человек, отбывающих наказание в колониях.

Министр юстиции Константин Чуйченко, в свою очередь, сообщил, что в России создано около 8 тыс. мест в исправительных центрах (ИЦ), где могут отбывать наказание осужденные к принудительным работам. По его словам, это не позволяет пока в полной мере реализовать право заключенных на замену лишения свободы альтернативным наказанием. Господин Чуйченко «рассчитывает на бизнес», который будет создавать исправительные центры «желательно на крупных инвестиционных проектах». Таким образом, по его словам, удастся «кардинально» снизить число заключенных до 250–300 тыс. человек и финансовую нагрузку на содержание колоний, что повлияет и на «положении России в мировом рейтинге пенитенциарных служб».

Осужденным предоставляется общежитие

1 января 2017 года вступили в силу поправки к УК РФ, которые позволяют перевести на «принудительные работы» заключенных колоний, осужденных за преступления небольшой и средней тяжести или за тяжкое преступление, совершенное впервые. Изменения были внесены в ст. 53.1 (принудительные работы) и ст. 80 (замена неотбытой части наказания более мягким видом наказания) УК РФ. Отбывать такой срок осужденные должны при ИЦ. От 5% до 20% их зарплаты удерживаются в доход государства.

Необходимость подобного смягчения наказания в Минюсте связывали с «созданием новых альтернативных возможностей ресоциализации осужденных, твердо вставших на путь исправления» и с возможностью последующего условно-досрочного освобождения.

Принудительные работы отбываются в специальном учреждении — исправительном центре, как правило, в регионе, где осужденный жил до приговора. ИЦ не является исправительным учреждением.

• Осужденные живут в общежитиях и привлекаются к труду в организациях, связанных со строительством, сельским хозяйством, переработкой ТБО, крупными государственными проектами.
• Правила приема осужденных на работу регламентируются Уголовно-исполнительным кодексом РФ.
• Осужденные в ИЦ обеспечиваются жильем, питанием, зарплатой (не ниже МРОТ), погашают иски, оплачивают коммунальные услуги; они имеют право видеться с родственниками, пользоваться телефонами и компьютерной техникой.

С 2020 года законодательство позволило создавать такие ИЦ при предприятиях, и их было создано 11 с местами на 715 человек. Всего в России сегодня действует 117 ИЦ, рассчитанных на 8,7 тыс. мест.

“Ъ” поговорил с несколькими осужденными, которые «перережимились», то есть перешли из колоний в ИЦ, и выяснил, что возможность перейти на принудительные работы не воодушевляет заключенных. А сами собеседники “Ъ” пожалели о своем решении. Действительно, по данным ФСИН, в исправительных центрах отбывают наказание только 6,6 тыс. человек, то есть даже созданные места не заполнены. Главное неприятие вызывает тот факт, что, согласившись на смягчение наказания, осужденные лишаются права досрочно выйти на свободу.

«Если суд меняет лишение свободы на принудительные работы, то право на условно-досрочное освобождение обнуляется»,— объяснила Ольга Подоплелова, руководитель юрдепартамента фонда в помощь заключенным и их семьям «Русь сидящая» (признан Минюстом иностранным агентом). Правозащитница рассказала, что в июле 2020 года Верховный суд, куда обратился один из осужденных, подтвердил, что необходимый для УДО срок исчисляется с момента замены наказания на более мягкое, а не с первого дня наказания.

«Ты полностью зависишь от начальника учреждения»

«По этой причине призыв ФСИН переводиться в исправительные центры никого из заключенных не заинтересует»,— рассказал “Ъ” 31-летний Илья Ерехинский. В ноябре 2016 года он был приговорен к четырем с половиной годам в колонии строгого режима за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть (ч. 4 ст. 111 УК РФ). В 2019 году по его просьбе суд заменил наказание на принудительные работы. Вскоре после этого он подал ходатайство об УДО, поскольку отбыл необходимые две трети срока. Однако суд указал, что теперь срок, необходимый для УДО, отсчитывается заново — с первого дня принудительных работ. Илья Ерехинский дошел до Верховного суда (ВС), который в июле 2020 года также пришел к выводу, что необходимый для УДО срок исчисляется с момента замены наказания на более мягкое, а не с первого дня наказания. «Режим в ИЦ не легче, а психологического давления на осужденного там гораздо больше, чем на зоне,— рассказал “Ъ” Илья Ерехинский.— Например, в колонии положены три длительных свидания в год, а в ИЦ этот вопрос закон не регулирует. Любой поход в магазин, к врачу или на свидание может состояться только по заявлению, которое подписывает начальник ИЦ. А подписывает он не всем и не всегда, поэтому прав у тебя гораздо меньше, чем в колонии». По словам Ильи Ерехинского, ему «есть с чем сравнить».

Я был на строгом режиме и там спокойнее себя чувствовал,— пояснил он.— Начальники ИЦ часто манипулируют выходами. Бывает, кому-то подпишут заявление, но он напьется на воле, и заявления аннулируют всем».

«Ты полностью зависишь от начальника учреждения, который царь и бог,— сокрушается Илья Ерехинский.— За время моего срока поменялось три начальника ИЦ, и каждый вел себя по-разному. Один коррупцию развел: каждый выход в город стоил денег. Но сейчас он сам сидит за взятку».

Осужденная за мошенничество 41-летняя предпринимательница Олеся Бережная, которая отбывает принудительные работы в поселке Металлострой (Ленинградская область), также уверена, что инициатива не вызовет энтузиазма у заключенных, которых интересуют «только свобода и возможность видеться со своими родными, и никакими другими плюшками их не заинтересовать».

По ее мнению, «общежития исправительных центров по факту те же тюрьмы»: «Я больше года не видела мужа и сына, потому что прежний начальник ИЦ не разрешал мне покинуть учреждение. А комнат для свиданий там не предусмотрено».

30-летний петербуржец Вячеслав Смирнов рассказал “Ъ”, что отбывает наказание в исправительном центре в Североонежске (Архангельская область). Больше года назад он перевелся в ИЦ после трех лет восьми месяцев заключения в колонии. По его словам, если бы он не «перережимился», то уже мог бы выйти на свободу по УДО: «Но государство нас обмануло. Тогда заключенные радовались этому закону, но таких последствий никто не предполагал».

При этом осужденные заверяют, что готовы «трудиться и исправляться». «На принудительные работы из колоний переходят самые «добропорядочные заключенные» — не имеющие нарушений, желающие поскорей выйти на свободу и воссоединиться со своими семьями»,— говорит Олеся Бережная. «На тяжелые работы — БАМ, дороги, каналы — пожалуйста, пусть отправляют,— высказался об идее трудиться на масштабных стройках Илья Ерехинский.— Но ведь там людей будут так же держать взаперти и не давать возможности видеться со своими близкими».

«Мы сейчас с этой проблемой работаем»

Глава Минюста Константин Чуйченко сообщил, что ведомство начало разрабатывать поправки в законодательство, оставляющие право на УДО за осужденными, которые согласились на принудительные работы. «Мы сейчас с этой проблемой работаем,— заявил господин Чуйченко.— Не исключаю, что, если нас поддержат, мы внесем соответствующие изменения в закон». «Здесь ничего страшного нет, я считаю,— пояснил он.— Это люди, которые совершили преступление, не представляющее большой общественной опасности, и нет никакого смысла изолировать их от общества, а наоборот, предоставить им возможность исправиться, осуществляя трудовую повинность на стройках и предприятиях».

«Власти решили исправить свою ошибку после того, как понадобились рабочие руки»,— прокомментировал инициативу Минюста Вячеслав Смирнов. «Мы (группа осужденных, которые оказались в подобных обстоятельствах.— “Ъ”) пытались добиться справедливость целый год разными способами, но получали только отписки,— рассказал он “Ъ”.— Права людей нарушены, поэтому хотелось бы, чтобы поправки в закон были разработаны как можно скорее».

В минувший вторник глава СПЧ Валерий Фадеев провел круглый стол, посвященный инициативе по использованию в РФ на крупных объектах строительства труда осужденных. Там господин Фадеев пообещал проследить за тем, чтобы людям на принудительных работах засчитывали УДО с первого дня наказания, платили достойные зарплаты и не ограничивали их право на общение с близкими и свободное время.

«Самая грязная работа, от которой отказывались даже мигранты»

Как рассказал Илья Ерехинский, когда он перевелся в ИЦ, его сначала трудоустроили там же электриком: «Я был самым первым в России, кто «перережимился» из колонии на принудительные работы, и тогда с воодушевлением отнесся к возможности смягчить режим». Учреждение представляло собой переформатированную колонию-поселение.

«Когда люди стали прибывать, рабочих мест не хватало, и администрация стала искать предприятия, которые готовы взять осужденных на работу.

Так я попал на завод по производству керамической плитки,— рассказал он.— Условия труда были не очень хорошие: самая грязная работа, от которой отказывались даже мигранты, орудия труда — лопата и метла.

График: два дня — в день, два дня — в ночь. Свободного времени вообще не было. Потом я с трудом выбил себе пятидневку. И тогда каждый день после работы до вечерней поверки я мог заниматься своими делами — зайти в магазин, увидеться с кем-то по-быстрому. В этом смысле на заводе работать было лучше, чем в ИЦ, на выход за пределы которого часто не подписывали заявления. Зато можно было пользоваться мобильными телефонами и даже машинами: у меня под окном стояло авто — вышел утром, поехал на завод».

После полутора лет в ИЦ Олеся Бережная перевелась в «частный сектор» — такую возможность предоставляет начальство исправительного центра, если осужденный хорошо себя зарекомендовал. Муж Олеси снимает для семьи квартиру в поселке Металлострой, куда переехал с сыном, чтобы семья могла жить вместе; каждый день она ходит на работу на картонный завод. «Здесь мне повезло с работодателем, я работаю в тепле и под крышей,— рассказала Олеся Бережная.— Но принудительные работы, по сути, легализованное рабство. Мигранты отказываются от работ, на которые берут нас». За полтора года она успела поработать на заводе железобетонных изделий, лесопилке, на бизнесмена, «который торгует бутилированной водой с водорослями». «По восемь часов в день я проводила в холодном бетонном пенале, в мороз таскала доски, после чего ушла на больничный,— жаловалась Олеся Бережная.— Я бы, конечно, предпочла работу, например, в домах престарелых и хосписах, где я могла бы на самом деле помогать людям».

Вячеслав Смирнов рассказал, что недавно ушел из общежития ИЦ на «самую дешевую съемную квартиру». «Приходится задействовать «вольные» деньги, потому что на руках после всех вычетов от МРОТ остается около 10 тыс. руб., а если жить в общежитии ИЦ, то и вовсе не больше пяти».

Собеседники “Ъ” скептически отнеслись к заявлениям властей и о возможности осужденных заработать на принудительных работах. По данным ФСИН, средняя зарплата осужденных к принудительным работам составляет 20–24 тыс. руб., а в некоторых случаях доходит до 224 тыс. руб., тогда как в колониях она не превышает 7,4 тыс. руб. Правда, в ведомстве не стали уточнять, о каких именно исправительных центрах идет речь.

«Уверяю, нет такого и близко,— утверждает Илья Ерехинский.— У нас есть общий чат в WhatsAppс людьми из исправительных центров со всей страны, и там все над этой новостью про зарплату в двести двадцать четыре тысячи только посмеялись». Он рассказал, что «на принудительных работах от ставки в размере МРОТ оставалось не больше 5 тыс. руб.».

Я не представляю, кто все эти люди, которые получили эти великие деньги, это какая-то сказка,— поделилась Олеся Бережная.— Зарплата в ИЦ минимальная, в общежитии в ИЦ на руки остается не больше 6 тыс. руб. Я не знаю ни одного человека, который бы обогатился на принудительных работах».

Во ФСИН не смогли уточнить “Ъ”, о каком именно предприятии идет речь, но пояснили, что «та высокая зарплата сложилась однократно и вместе с премированием».

«Их труд стоит в два-три раза дешевле, чем на рынке»

Выступая на полях Петербургского международного экономического форума, глава Минвостокразвития Алексей Чекунков заметил, что смысл лишения свободы около полумиллиона человек в России «заключается в том, чтобы реабилитироваться». «Если у людей будет опция иметь работу, которую они добровольно будут считать интересной и выгодной для себя, в том числе с точки зрения оплаты, и это будет полезная деятельность для экономики, я думаю, что эта инициатива имеет право на жизнь»,— отметил министр. Он допустил, что такую рабсилу можно использовать для обработки миллионов гектаров немелиорированной земли. «Это тяжелый труд, нужно пни выкорчевывать, канавы рыть,— цитирует господина Чекункова «РИА Новости».— Вот один пример, где мог бы в том числе использоваться и такой массовый труд».

“Ъ” пообщался с бизнесменами, использующими на своих предприятиях труд осужденных.

Коммерческий директор петербургской пилорамы «Гесиона» Владимир Ходаков рассказал “Ъ”, что из 11 работников на его производстве принудительные работы отбывают шестеро. Использовать их приходится только из-за недостатка кадров: «Вольнонаемные работники часто уходят в загулы, с ними приходится прощаться, несмотря на то что они зарабатывают вдвое больше». По словам бизнесмена, компания перечисляет во ФСИН на каждого осужденного около 30 тыс. руб. в месяц. «Кто-то из них трудится как разнорабочий, кто-то занят квалифицированным трудом, но мотивировать их сложно»,— признался господин Ходаков. По его словам, буквально на днях заканчивается срок наказания у одного из осужденных работников, и тот изъявил желание остаться работать на пилораме «как свободный человек».

Руководитель одного из российских заводов, который почти два года привлекал осужденных к принудительным работам (попросил не называть его имя), рассказал “Ъ”, что недавно отказался от сотрудничества с ФСИН. «На каждого такого человека надзирателя не поставишь, осужденные не замотивированы работать,— объяснил он.— В этом был бы смысл, если бы сами осужденные понимали, что могут своим трудом влиять на свою жизненную ситуацию — зарабатывать больше, освобождаться раньше. Но пока что от таких коллективов только убытки, работают они плохо. При этом ФСИН без предупреждения по каким-то причинам может не выпустить осужденных на работу, от чего мы не раз теряли деньги».

Бизнесмен, работающий в нескольких регионах Черноземья и использующий осужденных для пошива спецодежды, признался “Ъ”, что, напротив, эксплуатировать осужденных выгодно: «Это дешевая рабская сила, их труд стоит в два-три раза дешевле, чем на рынке. Конечно, ни о каком развитии предприятия с их помощью речь идти не может, но заработать на хлеб с маслом можно».

В декабре группа компаний по производству свинины «Агро-Белогорье» закончила строительство общежития исправительного центра на территории своего мясоперерабатывающего завода на хуторе Крапивенские Дворы. Директор завода Наталья Королькова не ответила на вопросы “Ъ”, но подробностями поделился один из сотрудников агрохолдинга. По его словам, общежитие для осужденных компания построила за свой счет и передала региональному управлению ФСИН. В нем, как рассказал собеседник “Ъ”, «есть все для жизни: стиральные машины, постельное белье, кровати, душевые, место для приема пищи». ИЦ, по словам сотрудника компании, должен быть заселен в ближайшие недели. Вообще же труд осужденных на предприятии используется с 2019 года, туда привозят на работу осужденных из колонии-поселения №8 в поселке Чернянка. «Это около 20 человек, все они трудятся грузчиками»,— уточнил собеседник “Ъ”. По его словам, никаких конфликтов и проблем с остальными работниками завода у них нет, такое сотрудничество «выгодно для всех». «На завод в отдаленном хуторе сложно набрать 3 тыс. работников, рук не хватает, и осужденные смогли бы помочь решить эту проблему,— рассказал собеседник “Ъ”.— ФСИН социализирует своих осужденных, а сами осужденные получают возможность зарабатывать, выплачивать свои обязательства перед государством и потерпевшими и даже потом остаться работать на производстве после освобождения».

Что привлечение мигрантов, что заключенных — явления примерно одного порядка: попытка найти дешевую рабочую силу»,— заявил “Ъ” глава исполнительного комитета Конфедерации труда Игорь Ковальчук.

По его словам, «нормальный труд должен достойно оплачиваться, и это единственный путь, который ведет к производительному труду». «Есть примеры в истории, при советской власти были так называемые химики — люди, которые были осуждены и жили в общежитиях при предприятиях, откуда не могли уехать. Видимо, этот опыт как-то вспомнили»,— прокомментировал он инициативу ФСИН.

Олеся Бережная соглашается, что «осужденных сложно замотивировать выполнять работу хорошо». «При этом мы такая категория, которая не вызывает жалости у людей,— добавила она.— К сожалению, мало кто вспоминает пословицу — от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Но у нас тоже есть семьи, дети, есть куда стремиться. И это единственное, что нами руководит». «Мы — дешевая рабочая сила, но для 180 тыс. осужденных не найти рабочих мест,— уверен Илья Ерехинский.— Нас считают изгоями, не каждый работодатель готов с нами возиться».

Мария Литвинова, Коммерсантъ